ЛАМПАДКА ЛЮБВИ

Моё знакомство с воркутинским поэтом Ольгой Босой началось с маленькой самиздатовской книжечки, которую принесли мне друзья, сказав, что стихи интересные, духовные. Ольга Константиновна на пенсии, однако всё ещё работает в своём горном техникуме, который сейчас именуется горно-экономическим колледжем, – правда, уже не педагогом, а вахтёром в общежитии. Но всё так же опекает студентов, которые приходят к ней в гости.

– Стихи я начала писать с раннего детства, – рассказывает Ольга Константиновна. – Если б не они, не знаю, как смогла бы пережить потерю единственного сына. Алеша погиб, когда ему ещё 19 не исполнилось. Уже минуло 20 лет – больше, чем он прожил, – но я всё так же каждый Божий день умираю вместе с ним и оживаю. Не проходит боль. Но поэзия мне помогает. Вроде бы не зря небо копчу, раз людям мои стихи по душе, помогают им справиться с бедами...

– А что с сыном случилось? – спрашиваю.

– Его убили 17 июля, когда он гостил у моей мамы, в городе Лисичанске Луганской области. Убийц так и не нашли. В этой же квартире через восемь месяцев и мама умерла от рака. Сразу две такие потери... Только благодаря помощи Божьей я их пережила.

– К Богу тогда обратились?

– Нет, ещё в детстве. Маленькой меня крестили, и потом бабушка моя, Татьяна Ивановна, постоянно водила меня в храм. Когда я родилась, ей было столько же лет, сколько теперь мне. У нас в Лисичанске храм не закрывался и в советское время. Можно сказать, при нём я и росла. Отца у меня не было. Мама работала в театре и постоянно пропадала на гастролях, так что я оставалась на бабушкином попечении. Она пела в церковном хоре. Рядом с ней на клиросе подпевала, заучивала наизусть большие псалмы, не особо понимая смысла. Но духом-то проникалась, ведь и в музыке, и в слове заложено многое…

– Бабушка тоже с детства в храм ходила?

– Она была из верующей семьи. Ещё в царское время в Санкт-Петербурге закончила женскую гимназию, хорошо читала по-старославянски. Дружила с батюшками и в советское время. Священник нашего храма, отец Иаков Амосов, до самой своей смерти был духовником и близким другом семьи. Помню, что бы ни случилось, все родственники, и я тоже, шли к нему домой за советом. И он к нам часто в гости приходил. Вначале работал в театре режиссёром, а потом обратился к вере и принял сан. Вообще мне везёт на встречи с хорошими людьми.

– А когда вы в Воркуту перебрались?

– В 21 год. У нас в городе был огромный резиновый завод, и я, закончив химико-технологический техникум, некоторое время работала там технологом. А потом приятели позвали меня в Воркуту, и я поехала вместе с ними. В те годы у многих был такой юношеский порыв. Сначала в пригородных посёлках жила – Воргашоре, Южном, Тимане, прежде чем окончательно переехать с семьёй в город. Много профессий пришлось сменить, много трудностей пережить, даже вспоминать не хочется.

– Получается, Воркута так и не стала вам второй родиной? Нелегко южному человеку привыкнуть к полярным морозам…

– Нет, что вы, стала! Честно говоря, это мой дом родной. Здесь прошла большая часть моей жизни, здесь дочка, внуки, все мои друзья. И я очень хорошо себя чувствую. В Донбассе летом часто бывает больше сорока градусов жары, я это тяжелее переношу, чем долгую зиму. И душа моя здесь на месте.

– А вдохновение откуда черпаете?

– Наверное, Господь посылает. Я не испытываю мук творчества. Стихи пишутся легко, сами. Читаю их своим друзьям, переписываю от руки в блокнотики и дарю дорогим мне людям. Радуюсь, что носят их везде с собой, постоянно перечитывают.

У меня есть две подруги в Москве: одной 72 года, второй – 80. И ещё одна замечательная подруга в Электростали, мы с ней одногодки. Они, несмотря на возраст, молоды душой и очень крепки духом. Я им тоже подарила блокнотики со стихами, и они, бывает, звонят мне: «Олечка, я вот приболела, а перечла твои стихи – и как бальзам пролился на душу».

Здесь, в Воркуте, у меня сложились хорошие отношения с отцом Вадимом Мариничем. Он служит в храме Архистратига Михаила, куда я хожу с самого открытия. Он всего полтора года как стал священником, но мы с ним и его женой часто общались, ещё когда он был мирянином. В позапрошлом году, перед праздником Крещения, я написала отцу Вадиму на листочек для его жены своё новое стихотворение, назвала его «Молитва».

Спаси и сохрани меня, Господь,
От злых обид и от печалей горьких,
От зависти и от упрёков колких,
От тяжести бессмысленных забот.
От злого языка, от наваждений,
Предательства, продажности и лжи.
Молю Тебя, от гнева удержи
И огради от страха унижений.
Всели в меня надежду и любовь
И веру подари мне и терпенье.
Прости мои былые прегрешенья
И дай мне силы не сорваться вновь.
Прошу Тебя, Всевышний, сбереги
Всех тех, кого душа моя жалеет,
Кто болью и тоской моей болеет,
Не начисляя за любовь долги.
А недругов за ненависть прости,
Сними с их душ тяжёлые оковы.
В подлунном мире всё, увы, не ново...
Дай, Господи, всем радость обрести.

Он положил этот листочек в карман и только ночью вспомнил о нём. Прочитал и сразу же, несмотря на позднее время, позвонил мне: «Ольга Константиновна, да разве можно так душу-то рвать?!» И столько хороших слов мне наговорил. Слыша такие отзывы, хочется жить и работать дальше.

В юношестве, когда мы с мамой стали жить отдельно от бабушки, я перестала ходить в церковь. Что сказать о том времени? Наверное, такое состояние многим знакомо:

А на сердце ни тоски, ни радости,
Словно душу запорошил снег.
Обменять бы чёрный хлеб на сладости,
А уныние – на весёлый смех…

Бабушка мне наказывала: «Олечка, ты каждый день читай хотя бы две строчки из оградительной молитвы “Да воскреснет Бог”, и Господь тебя непременно защитит». С этими двумя строчками я и прожила до 1997 года. В тот год мой приятель уезжал на Украину и попросил присмотреть за квартирой. У него в квартире я увидела молитво­слов, раскрыла как раз на этой молитве. Начала читать, и вдруг произошло что-то невероятное: всё вокруг исчезло, я очутилась в своём храме в Лисичанске. Будто бы мне лет шесть и стою я вместе с бабушкой на службе. Не знаю, сколько мгновений это длилось, потом я очнулась и поняла, что всё это время бабушка тоже охраняла меня своими небесными молитвами. После случившегося я словно заново вернулась в Церковь.

Ныне я стараюсь раздавать молодёжи то, что накопила за свою жизнь. Мне кажется, что если я не буду с ними говорить, то что-то упущу. Многие из них заняты всякой чепухой в Интернете или увлечены телепередачами, которую называют важной. Я же с большим удовольствием разговариваю с ними о поэзии, о Церкви, о Боге, стараюсь, чтобы у них хотя бы какая-то капелька живой веры зародилась в душе. Мои ребята вырастают, создают семьи, уезжают в другие города, но связи мы не теряем. Некоторые звонят постоянно, рассказывают о жизни, советуются, как поступить в той или иной ситуации.

Мне думается, надо чаще просить прощения друг у друга, молиться за свою семью, больше говорить близким о любви и даже про себя это постоянно повторять. А также за всё благодарить Бога. Благодарную душу Господь обязательно помилует.

– Ольга Константиновна, у вас очень светлые стихи. Словно в них лампада горит.

– А знаете, у меня как раз есть стих про лампадочку любви. В какой бы возраст ты ни вошёл, только любовь и даёт смысл жизни.

Уже мои внучата подросли,
И бабушка для них одно названье.
Спешат они к девчонкам на свиданье,
Как после шторма в гавань корабли.
Бегут туда, где слышен громкий смех,
Где радость и веселье не для виду,
Где кажутся нелепыми обиды,
к подружкам, что на свете лучше всех.
И пусть подольше длится этот срок,
Пусть их сердца наполнятся отрадой.
Ведь в жизни нам не так уж много надо,
Всего лишь запастись любовью впрок.
Затем, чтоб, отправляясь в долгий путь,
Любви лампада в сердце не погасла,
Чтобы своё, а не чужое масло,
Фитиль питая, освещало суть.
Уже мои мальчишки подросли,
И в них своё ищу я отраженье.
Дай, Господи, им мудрость и терпенье
И чистоту душевную продли!