ЧТЕНИЕ
Ольга РОЖНЁВА
КТО МОЙ БЛИЖНИЙ?
Посвящается моей подруге Татьяне Кипрушевой-Кан
Стучат... Так громко стучат. Кто стучит, зачем? Таня с трудом открыла глаза, выкарабкиваясь из тяжёлого, беспокойного сна. Стучали в дверь:
– Вставайте! Вставайте, выходите!
Таня подвинула Надюшку, которая перебралась к ней ночью на постель, взяла со стола сотовый телефон – половина второго. Накинула халат, подошла к двери, открыла – там стояли те самые парни, соседи по столовой. «Жаркие кавказские юноши», как она про себя называла их все две недели отдыха.
– Одевайтесь, берите документы, деньги, ценные вещи, выходите – вода поднимается!
Парни пошли дальше, они стучали в двери курортных домиков, будили отдыхающих.
Таня встряхнула головой, прогоняя сон. Сон не желал уходить – может, этот стук в дверь ей просто приснился?
А начиналось всё так хорошо! Они долго ехали на поезде. По дороге, когда дочка спала, Таня открывала любимого Паустовского, «Чёрное море», и читала медленно: «Над голым хребтом показываются белые клочья облаков. Они похожи на рваную вату. Облака переваливают через хребет и падают к морю, но никогда до него не доходят. На половине горного склона они растворяются в воздухе. Первые порывы ветра бьют по палубам кораблей. В море взвиваются смерчи. Ветер быстро набирает полную силу, и через два-три часа жестокий ураган уже хлещет с гор на бухту и город. Он подымает воду в заливе и несёт её ливнями на дома. Море клокочет, как бы пытаясь взорваться».
Прочитав страницу, Таня откладывала книгу, смотрела на спящую дочку, следила за солнечным зайчиком, пляшущим по тёплому боку вагона, вздыхала с облегчением: как хорошо, что они едут на море в августе – никаких ураганов!
Турбаза в Новомихайловке, море, солнце. Их с Надюшкой поселили в корпус с названием «Ореховая роща». Это потому, что рядом с корпусом была тенистая аллея из ореховых деревьев: фундук рос прямо над головой, падал на землю. В тени деревьев на улице – стол, вокруг – розы. За столом потом ели сладкие, сахарные арбузы. Комната в домике тоже уютная, вешалка на двери в форме скрипичного ключа – такой сказочный домик, в окна которого стучались ветки ореховых деревьев.
В родной Воркуте такого не увидишь! И море – совсем рядом. Вода чистая, голубая, а под вечер синяя. Воздух свежий, морской, иногда – розовый. А ещё они ездили в дендрарий, гуляли у водопадов! Ели от души фрукты. Подкармливали ласковую серую кошку со смешными котятами, прозвали её Муськой.
В столовой соседями оказались бойкая рыжая разведёнка Света с пятилетней дочкой Дашей и высокий крупный мужчина с таким же крупным сыном лет семнадцати – серьёзные, вежливые. Немного портили впечатление от отдыха два молодых парня, «жаркие кавказские юноши». Они говорили с лёгким, почти незаметным акцентом, и совершенно нельзя было определить их национальность: дагестанцы, грузины, осетины? Чужаки. Непонятные чужаки.
Темноволосые, крепкие, шумные, они сразу же начали улыбаться Тане и Светке, подмигивать, угощать детей шоколадом. Таня знала, что знакомиться с ними нельзя: и мама дома предупреждала не связываться с лицами «кавказской национальности», и сама знала, что лучше держаться от них подальше.
Светка одного из них – того, что помоложе, – сразу грубо отрезала, и они ей больше не улыбались. Таня не умела грубить, потому терпела эти улыбки и комплименты, и даже сладости, незаметно оказывавшиеся у Надюшки в руках. Дальше комплиментов дело, слава Богу, не шло, и Таня постепенно успокоилась – что делать, видно, у них такой стиль общения...
Ей было приятно общаться с тем высоким мужчиной, Владимиром Ивановичем, и его сыном Савелием, отвечать на их неторопливые реплики о погоде, о местных достопримечательностях. Владимир Иванович был свой, понятный, можно сказать, родной. И всё, что он говорил, тоже было понятно и близко: что купил, какие сувениры, что здесь дорого, а что дешевле, чем в их северных краях.
В дверь снова постучали:
– Быстрее! Собирайтесь, выходите!
Таня опомнилась, глянула на соседнюю койку, где спала Даша. Светка уже несколько раз по вечерам отпрашивалась у Тани на танцы, просила присмотреть за своей дочкой. Даша у неё была крупной, толстенькой и спокойной, спала очень крепко, беспокойств не доставляла, а трёхлетняя Надюшка все ещё часто перебиралась спать к маме и уютно сопела рядом…
Ну вот… разбудили, испугали… Ну, вода поднимается – и что? Земля вся сухая, вода просто уйдёт в землю, и ничего не будет. Так сказал таксист днём, когда они с Надюшкой ездили на экскурсию. Он показал на столб в море – смерч – и усмехнулся:
– Ваша турбаза ведь «Торнадо» называется? Вот вам и торнадо. Где вы ещё такое увидите? Смотрите и любуйтесь!
– А это не опасно?
– Чего тут опасного?! Всю жизнь тут живём!
Таня повторила сама себе тихонько: «Чего тут опасного?!» – оделась, приготовила одежду Надюшке, Даше. Взяла расчёску, причесалась, закрепила заколкой густые каштановые волосы, которые так и норовили рассыпаться тяжёлыми прядями. Подумала, что взять. Сложила в сумку документы, деньги, сотовый. Взять фотоаппарат или нет? А чемодан? А подарки? Она купила много подарков: маме, подруге. Сувениры. Купила очень вкусное кизиловое варенье, дешёвые яблоки, помидоры, продукты в дорогу – двухнедельный отдых у моря уже приближался к концу.
...В дверь постучали в третий раз:
– Что же вы не выходите?! Скорее! Рынок на том берегу уже смыло!
Голос был очень тревожный, и Таня вдруг почувствовала страх. Он подступил мгновенно, пошёл снизу и окатил всю до самой макушки. Стало холодно ногам, глянула вниз и ахнула: на полу появилась вода – она заливала грязными языками пол и неприятно лизала босые ступни. Руки стали мгновенно ледяными, мелко задрожали. О чём это она – какие помидоры, какое варенье?!
Таня стала будить детей. Надюшка проснулась сразу, села на кровати, послушно подавала ручки и ножки для одежды, и с ней Таня справилась быстро. Но на полу вода была уже по щиколотки, и Надюшка наотрез отказывалась идти сама. Даша никак не хотела просыпаться, а когда Таня всё-таки разбудила её, заревела басом, обхватила шею, мешая одевать её. Когда Таня наконец справилась с детьми и вышла на улицу, вода была уже выше щиколоток – холодная, грязная, обвивала ноги, мешала идти.
Таня встала у забора и никак не могла понять, что делать дальше и куда идти. Вот глупая, почему она так долго раздумывала, собиралась? Но ведь никто не предупреждал, никто не говорил об опасности!
Идти, честно говоря, она особо и не могла: испуганная Надюшка не желала слезать с рук, обвила ручонками шею, мешала смотреть, даже дышать стало тяжело, а Даша мёртвой хваткой вцепилась в правую ногу, не давая двинуться с места. Таня попыталась поднять на руки и Дашу, но не смогла: нести двух детей на руках сил явно не хватало.
Никто ничего не объявлял, никуда не звал, мимо в темноте в разные стороны двигались люди, громко кричали что-то друг другу, шумела вода, дул сильный ветер, заглушая их крики. Все эти люди были заняты собой, никому не было до них никакого дела, совсем никакого… Таня думала с отчаянием:
«Зачем, зачем она взяла путёвки в этот злосчастный ‘‘Торнадо’’ с таким говорящим названием?! Почему решила продлить путёвку на два дня? Продлевать не хотели, а она так настаивала… Если бы уехала на два дня раньше, ничего бы не случилось… Вот и не верь после этого знакам и предупреждениям, посылаемым свыше!»
Вдруг Таня увидела Владимира Ивановича с сыном и приободрилась, замахала свободной рукой, пытаясь привлечь внимание знакомого, да что там, почти друга – земляка. Владимир Иванович шагал по разливающейся воде тяжело, в руках – большой кожаный чемодан и такая же большая сумка, под мышкой большой пакет, Савелий тоже нёс сумки. Проходя мимо, Владимир Иванович что-то прокричал, из-за шума воды Таня ничего не услышала. Он крикнул ещё:
– Догоняйте! Сумки тяжёлые, а то б помогли!
Таня смотрела в спину уходящих мужчин и чувствовала, как потихоньку закапали слёзы: ещё немного и она зарыдает в голос, как Даша, вцепившаяся в юбку.
Внезапно кто-то тронул её за плечо:
– Нужно подниматься на гору, в столовую на горе.
Таня обернулась: «горячий кавказский парень». Она растерялась, пытаясь сообразить, можно ли довериться ему. А он, казалось, понял её сомнения и прокричал сквозь шум ветра и воды:
– Сестра, не бойся, нужно идти, пойдём!
Это ласковое «сестра» оборвало что-то внутри, натянутое как струна, и она заплакала. Парень оторвал Дашу от Таниной юбки, легко поднял, потянул свободной рукой Таню, повёл за собой.
А мутная вода ревела, набирая силу, идти было всё труднее, и если бы не эта крепкая рука, она не смогла бы удержать равновесия. Пахло тиной, грязью, сыростью, глиной – этот запах наводнения потом долго стоял в носу, заставляя передёргиваться от отвращения, отбивая аппетит.
Они почти поднялись на гору, когда сбоку подбежала Светка, напуганная, растрёпанная, зарёванная.
На горе в столовой они сидели до утра; с террасы было видно, как стремительно прибывала вода, перемахнув через трёхметровый забор, быстро скрыла фонтан, клумбу, деревья. Машины под навесом швыряло из стороны в сторону, они бились, уходили под воду. Потом уже ничего не стало видно.
Владимир Иванович с сыном сидели в столовой в окружении сумок и чемоданов. Увидев Таню, приветственно помахали руками. Людей было много: кто-то с вещами, кто-то в футболке и шортах, кто-то полураздетый – как спали в кроватях, так и выскочили.
Вахтанг, спаситель Тани, и его друг Дато, как оказалось, обошли все домики турбазы: будили спящих, помогали подняться в гору. Они прочёсывали территорию базы до последнего, чтобы никого не забыть.
Вахтанг откуда-то принёс Тане и Светке одеяло, потом бутылку минеральной воды. Таня спросила:
– А вы? Вы пить не хотите?
– Нет, спасибо, пейте, дайте детям.
– Устали? Я хотела сказать, хотела поблагодарить…
Он удивился:
– За что благодарить? Я же мужчина...
Дети хоть и были испуганны, однако быстро уснули на одеяле. Таня думала, что не сможет сомкнуть глаз, но тоже отключилась, как будто щёлкнул телесный предохранитель, оберегая потрясённую душу.
Последнее, что увидела, засыпая: Дато принёс серую кошку Муську и трёх мокрых, пищащих котят, тут же пристроившихся к мокрому боку матери. Таня хотела сказать: «А котят было четверо…» – но не успела, уснула.
Наутро вода ушла, и они спустились к домикам, но домиков больше не было – наводнение смыло их. Вокруг чавкала жидкая грязь, неприятно пахло тиной и сыростью, люди в надетых на ноги полиэтиленовых пакетах искали вещи. Таня не нашла ничего, смогла узнать только дверь своего номера с вешалкой в форме скрипичного ключа. До отъезда предстояло жить в гостинице, на походных условиях – без водопровода, без горячего обеда. Слава Богу, живы, здоровы, и дети вроде бы не очень испугались.
Заметила маленькое серое тельце утонувшего котёнка, который так и не успел получить прозвище. Услышала по радио новости: погибших в наводнении – четыре человека. Искала Вахтанга, хотела ещё раз поблагодарить, но его нигде не было. Увидела Дато и радостно закричала:
– Дато, здравствуйте, как вы?
Дато улыбнулся:
– Спасибо, всё в порядке. Я-то с барсеткой ходил – деньги, документы остались. А вот Вахтанг безо всего: ни денег, ни водительских прав – ничего! Рубашка и шорты! Ладно хоть паспорт его у меня, с моими документами вместе. Вон идёт. Вахтанг, брат, нашёл что-нибудь?
Подошёл Вахтанг, тоже улыбнулся:
– Нет, ничего. Здравствуйте, Таня.
Таня очень расстроилась:
– Как же так?! Вы всех спасали, а сами… Послушайте… – она стала рыться в сумочке в поисках кошелька.
Вахтанг нахмурился:
– Зачем обижаешь, Таня?! Деньги – это… это просто деньги! Как Господь нам заповедал? Не собирайте себе сокровищ на земле… Слава Богу, все живы-здоровы! Вон Дато даже кота спас!
– Не кота, а кошку с котятами! – возразил весело Дато.
Они рассмеялись все трое и пошли вместе в гостиницу. Светило солнце, и только грязная вода под ногами напоминала о прошедшем наводнении.
|
 | назад |
| вперед |  |
