Подворье Соловецкого Спасо-Преображенского монастыря в Архангельске найти не так просто, хотя и расположено оно в самом центре города. По названному адресу вхожу под арку и попадаю действительно на большой двор: стоят машины, какие-то ящики, снуют люди... Все это, как выяснилось, никакого отношения к монастырскому подворью не имело, хотя и адресом я не ошибся. Просто в этом огромном дворе, со всех сторон окруженном старинными домами и когда-то принадлежавшем Соловкам, монастырскому подворью принадлежит теперь лишь несколько окон – да и то лишь с недавних пор. По сей день здесь какие-то милицейские конторы, склады... По крутой лестнице поднимаюсь на второй этаж,– навстречу пробегает девочка в платочке, у одной из дверей стоит, видимо не решаясь войти, какой-то блаженный. Точно, это здесь.

В нескольких небольших комнатах за этой дверью располагаются сегодня кельи насельников, домовая церковь, кухня, трапезная...

Иеромонах Елеазар, настоятель подворья, растолковывает мне функции подворья:

– Здесь, в Архангельске, мы представляем Соловецкий монастырь в административных и финансовых органах – ведь хотя церковно он является ставропигиальным, т.е. подчиняющимся непосредственно Патриарху (он является настоятелем монастыря), но административно Соловки находятся на территории Архангельской области. Через нас проходят и паломники на Соловки, главным образом зимой, когда добираются на острова самолетом. Летом паломники отсюда отправляются морскими судами, другая их часть добирается катерами через г.Кемь в Карелии – там у нас с недавних пор также открыто подворье. Раньше, кстати, в Архангельске было даже два Соловецких подворья – одно занималось паломниками, а через другое шли грузы и оборудование для обширного монастырского хозяйства.

– Монахи, живущие на подворье, относятся к братии Соловецкого монастыря?

– Да, мы – насельники Соловецкой обители. Я нахожусь в послушании наместника Соловецкого монастыря, но кроме того все мы находимся в духовной (не административной) связи с правящим в Архангельске архиереем.

– Что же здесь, на подворье, главное? Вон, в богословском словаре сказано...

– Главное здесь, как и в любом монастыре, – церковь и жизнь в церкви. Ведь без церкви монастырь – это просто общежитие холостых мужиков. Поэтому сейчас мы, устроив в одном из переданных нам помещений домовую церковь, начинаем восстанавливать на подворье храм Зосимы, Савватия и Германа Соловецких...

Тут разговор наш прерывает зашедший по какому-то срочному делу посетитель, и отец Елеазар, оставив меня с документами об истории подворья, удаляется. Листаю папку.

Храм, о котором только что упомянул о.Елеазар, имеет, как выясняется, довольно любопытную историю. Храма издревле на подворье не было, как, по-видимому, и множества паломников. Но уже в 1818 году настоятель Спасо-Преображенского Соловецкого монастыря обращается к властям за разрешением возвести на подворье храм. Местное, архангельское духовенство против:”Нет никакой нужды к построению церкви в самом близком расстоянии от собора Архангельской и Воскресенской церквей...” Дело, как водится, в опасениях, что доходы уже существующих храмов упадут. История со строительством на подворье церкви глохнет на несколько десятилетий, и только при епископе Архангельском и Холмогорском Нафанаиле (Соборове) в счастливую для России пору правления Государя Александра III-го вопрос этот получает свое разрешение: “При значительном протяжении Архангельска и многочисленности в нем церквей новый храм – дар милости Господа, для живущего ж на Соловецком подворье братства и огромном числе богомольцев на нем в летнее время составляет необходимейшую потребность...”

Итак, к 1899 году часовня, имевшаяся на подворье, перестроена в церковь, на следующий год освящена... Но на этом злоключения не кончаются: далее в папке следуют многие листы прошений и жалоб братии подворья: то епархиальное правление устанавливает непомерные денежные сборы с монастырской церкви, то вдруг издает циркуляр, по которому предписывает свечи (основной в ту пору источник доходов храмов) для храма Зосимы, Савватия и Германа покупать в епархии, а не привозить с собственного свечного заводика на Соловках...

Прочитаешь, вздохнешь, перевернешь лист... Вот так, проходят столетия, а на этой суетливой стезе ничего не меняется. Только, слава Богу, церковно-административная жизнь идет своим чередом, а жизнь духа – своим, и они почти не пересекаются. Оттого-то для любого монаха, любого подвижника канцелярское служение – одно из самых тяжких. Но послушание есть послушание. И не потому ли с таким ударением о монашеском и храмовом служении на подворье говорил настоятель, что это – воистину от-ДУШИна среди дел служения административно-хозяйственного?