Ракетчики встретили меня радушно. По приказу начальника космодрома генерал-лейтенанта Ю.М. Журавлева полковник Чулков в течение дня возил меня по космодрому, показывая мощь и силу российских космических и ракетных сил. С утра мы поехали на 43-ю стартовую площадку, откуда производится запуск спутников, выводящихся на орбиту ракетоносителями типа “Союз” и “Молния”. Двадцать километров до места тряслись по разбитой асфальтовой дороге, словно тут только что прошла война. Вдруг выехали на относительно ровное место. Водитель облегченно вздохнул и надавил на газ. “Вот они, наши пять минут Америки!” – радостно сказал он, и машина стремительно полетела вперед. “Что за пять минут..?” – не понял я. “Да у нас это единственный хороший участок дороги, мы его прозвали “Пять минут Америки”. Действительно, через пять минут машину опять затрясло на колдобинах и буераках.

Это невольное сравнение России с Америкой возникало повсюду, пока я был на космодроме. К сожалению, отстаем мы не только по качеству дорог, которых на полигоне аж 355 километров. Главная причина этого – экономический кризис в стране, отсутствие денег. Но есть кое-что, от чего сердце радуется: “Не все еще потеряно!”

В последний день этих своих экскурсий на стартовые площадки удалось мне взять интервью у начальника космодрома. Допытывался я у Юрия Михайловича о причинах столь бедственного положения нашего космоса, и генерал стойко заверял, что дела обстоят хорошо, что “с поставленными задачами космодром справляется”. Генерал – тот же солдат и роптать не имеет права. Трудно даже представить, какая ответственность на его плечах...

– Сейчас “Плесецк” единственный в России более-менее работающий космодром, – рассказал генерал. – Раньше у нас были “Байконур”, “Капустин Яр”, два года назад создан космодром “Свободный” в Читинской области. Но “Байконур” теперь принадлежит Казахстану, “Капустин Яр” устарел, а на “Свободном” пока было всего два пуска. Наши площадки здесь несут полную нагрузку по запускам в космос...

– Можно как-то “Плесецк” сравнить с американскими “мысом Канаверел”?

– Наши специалисты не хуже, чем в США, не уступают по выучке, по возможностям. И материальная база у нас не хуже американской...

Конечно, в своих, по-военному четких, ответах генерал Журавлев не мог сказать всей правды, хотя кому, как не ему знать о проблемах, связанных с ракетами. Он, кстати сказать, автор докторской диссертации “Влияние твердотопливных ракет на окружающую среду”. Лучше других знаком генерал и с тем, как уничтожается сейчас военный космос, как это бьет по обороноспособности нашей страны. Обо всем Юрий Михайлович знает, но изменить ничего не может – поэтому... к чему лишние слова?

Еще до приезда сюда я знал, что сотрудничество с Церковью у ракетчиков сложилось более тесное, чем у других родов войск. Нынешней весной говорил об этом и Святейший Патриарх, когда освящал православный храм в гарнизоне Главного штаба Ракетных войск стратегического назначения: “Понимание того, насколько должны быть нравственны и духовны люди, владеющие страшным оборонительным оружием, зародилось именно здесь, в ракетных войсках. Отсюда берет начало сотрудничества Церкви и Армии”.

Кстати сказать, этот “главный храм стратегических сил” был построен на пожертвования самих ракетчиков – как военных, так и инженеров-конструкторов, которые получают мизерную зарплату. В поселке Власиха, где размещается главштаб с гарнизоном (около 20 тыс. человек), основано и патриаршее подворье со своим храмом, на территории его строятся дом для одиноких ветеранов, детский приют, православная школа и лицей. А два года назад по просьбе главкома ракетных войск Святейший Патриарх освятил центральный командный пункт, откуда осуществляется управление всем ядерным оружием, и установил там икону великомученицы Варвары, которая с тех пор стала небесной покровительницей этого рода войск. Это было два года назад... А начиналось, пожалуй, все здесь, на краю Плесецкого космодрома – с маленькой деревянной церкви. Было это еще в 93-м году. Потом ракетчики построили рядом еще один православный храм, более вместительный.

– Все утверждают, что инициатива строительства храма в Мирном исходила от вас, – спросил я об этом начальника космодрома, – Почему в столь трудное для ракетчиков время, когда военные месяцами не получают зарплату, вы решили строить церковь?

– Сейчас, после развала Союза, воспитанием россиянина практически занимаются только армия и церковь. Да и во все века русская армия и церковь были едины. Церковь, как и армия, воспитывает любовь к Родине, уважение к старшим. Всегда русские солдаты шли в бой, вдохновляемые словом священника. При строительстве обоих храмов нам большую помощь оказал владыка Тихон, много молодежи и специалистов участвовало в строительстве, сейчас они активные прихожане.

– Настоятель вашего храма, отец Александр, сказал, что Вы тоже человек верующий, приходите на богослужения...

– Родители мои были настоящими верующими. Сам я с Оренбургской области, у матери и бабушки было много

икон, они постоянно молились, в церковь и меня с собой брали.

– Наверное, ваша бабушка и представить не могла, что внук станет кавалером не только воинских наград, но и церковных – ордена Даниила Московского, медали Сергия Радонежского.

– Да... Я же говорю, что у армии и церкви много схожего, вот и награды тоже...

– А много верующих на космодроме?

– Сейчас стало больше. Офицеры и солдаты в основном православные, крещеные – крестики, иконки на себе носят. В будущем мы планируем в каждой части создать молитвенную комнату. Чтобы солдаты могли прийти помолиться, к кому-то обратиться за духовной помощью.

Рассказали мне верующие ракетчики и о наказании Божием за снесенные при строительстве космодрома деревни. Всего на огромной территории космодрома, включающей в себя без малого две тысячи военных объектов, было снесено 29 деревень. На месте 43-й стартовой площадки как раз был скит Антоние-Сийского монастыря. Снесли не только все монастырские постройки вместе с уцелевшей церковью, но разровняли и монастырское кладбище, на месте которого сейчас стоит большой цех, где производится сборка ракетоносителей. Когда сносили церковь, жители соседней деревни Емца говорили: “Господь вас накажет” Не послушались. Подавляющее большинство аварий, что происходят на космодроме, случаются как раз на 43-й площадке – каждый год по одному-два случая с летальным исходом. Обе крупные аварии, связанные с неудачным запуском и взрывом ракет во время пуска произошли на втором стартовом столе. Одна произошла в 1973 году, тогда погибло девять человек, другая в 1980 году – унесла за собой 50 жизней. На берегу озера Плесцы в память о них построен мемориал: колокол, застывший на пусковой установке, вечно звонит о тех, кого пожег этот огонь.

Да и сейчас аварийные пуски здесь случаются. Один из последних был 9 января прошлого года, о нем мне рассказал прихожанин храма майор Владимир Мякин, принимавший участие в ликвидации аварии:

– Есть такое понятие в военной космонавтике – необратимый процесс, когда уже нельзя космический аппарат разбирать. Тогда был как раз такой случай: произошел разрыв камеры сгорания, и ракета не ушла со старта, осталась стоять на месте. В это время она напоминает гранату, у которой снята чека, и которая может рвануть в любую минуту. Если сыграет – взрыв как от 380 тонн тратила, огненный шар в тысячу метров. Мы получили задание: снять ракету со старта. И люди, рискуя жизнью, пошли и сняли ее, слили топливо. Я благодаря этому случаю пришел к Богу.

В ликвидации этой аварии участвовал и майор Альберт Михайлович Ахмеров, также ставший верующим после тех событий. Сейчас он активный прихожанин церкви. Кстати сказать, его мне привели в пример, когда стали доказывать странную вещь, подмеченную здесь многими: у тех офицеров, кто теперь ходит в храм и привел сюда своих домашних, не только по службе дела стали идти лучше, но заметно наладилась и семейная жизнь. Тому же Ахмерову предложили повышение по службе. Но его пятнадцатилетний сын в это время совсем отбился от рук, связался с уличными пацанами, не стал ночевать дома. От повышения пришлось отказаться и заниматься сыном. Никакие увещевания и разговоры не помогали. Тогда майор поделился своей печалью с отцом Александром. Тот попросил привести “охламона” к нему. После разговора со священником майор не узнал сына. Тот стал молиться, ходить на службы и даже помогать отцу Александру – и как-то вдруг в семье воцарился мир и спокойствие.

* * *

А вот еще один случай. Офицерская жена, мать троих детей увлеклась учением Кришны. Помимо всего прочего это учение проповедует удовлетворение сексуальных похотей – и вот за эфемерным счастьем ушла она от мужа к любовнику-кришнаиту. Причем, страсть оказалась настолько сильной, что она не только развелась с офицером, но и расписалась с кришнаитом. Офицер и раньше был человеком верующим, а после этого стал часто ходить на службы, молиться за непутевую жену. И Господь дал ему смирение... “Кришнаитскую семью” он стал постоянно навещать, помогать жене материально, так как кришнаит нигде не работал, а только медитировал. Прошел год, и офицер, видя постоянный бардак у них в доме, а своих детей не кормленными и не ухоженными, начал призывать жену к совести, уговаривать вернуться домой. Видя такое терпение, жена как-то образумилась, вернулась – и перешла в Православие. Обвенчались они на радость своим детям в Антониево-Сийском монастыре. Сейчас постоянно ездят туда, всей семьей послушничают в обители по несколько дней.

Говорят, что живут они счастливо. Хотя такая боль, перенесенная детьми и мужем, разве может забыться?

* * *

А вот история, связанная со страшной болезнью – раком, который здесь очень распространен. Многие считают, что это из-за аварий на космодроме. Не знаю...

В церкви в Мирном я постоянно видел на богослужениях пожилую пару, мужчину и женщину, а рядом с ними симпатичного семилетнего малыша, который усердно крестился. Поразило меня, что у столь пожилой женщины такой маленький ребенок. Зовут ее Тамара Владимировна Прынова, не стесняясь она рассказала свою историю:

– Раньше мы были неверующие. Муж у меня хороший, добрый, и ребенок у нас рос хороший, послушный. Нарадоваться на него не могли, на одни пятерки учился. И вдруг он начал болеть, врачи обнаружили опухоль головного мозга. И его парализовало. Левая ручка отнялась, потом левая ножка. Повезли мы его в Архангельскую больницу, это было в 1986 году. Врач спрашивает: “Что у вас там случилось? Все таких больных везут и везут”.

Я сама детская медсестра. И подметила, что в этот год в нашей области, действительно, много раковых больных было. Потом, это уж перед его смертью, лежали мы в Ленинграде. А он такой тихий лежит, смерть уже чувствовал. “Мамочка, ты, – говорит, – не переживай, если я умру”. И умер...

Я потом заболела, у меня была потеря памяти, предынфарктное состояние. Долго лежала по больницам, полгода прошло. В Подмосковье в первый раз в церкви оказалась и во время службы впервые после смерти сына заплакала. После службы села на лавочку, думала, что взлечу, так мне хорошо стало. После этого я стала постоянно ходить в храм, мне так хорошо там было.

А в сорок лет Господь мне послал Павлика. Врачи строго запретили рожать, я не должна была никак забеременеть и выносить ребенка. Столько у меня было всяких заболеваний. Но все в руках Божиих. Постоянно приходилось в Архангельск на обследование ездить. Прежде чем к врачу являться, иду в церковь – свечечку поставлю, батюшка молитву почитает, помолюсь, и потом уже к врачу. Слава Богу, Павлик родился здоровый.

В десять месяцев повезла его в Архангельк крестить, до этого никак не могла выбраться. Когда крестила, он все молчал, все с интересом рассматривал. Потом, как ни приедем в церковь, он у меня на руках целые службы молча сидит. И я нисколько не уставала. Целый день после этого радостные оба. Потом у нас свою церковь построили. Ему уже три с половиной годика было. Он у меня, считай, при храме и вырос. Здесь все нас знают. Чуть какая болезнь, мы бежим к отцу Александру. Он почитает молитвы, и все проходит. Павлик в храм придет, ко всем иконочкам подойдет, на коленочки встанет, помолится. Тут и у неверующего слезы выступят...

Сейчас уж он и на исповедь ходит, пишет свои грехи на бумажке. Один раз смотрю, он как заревет. Я к нему: “Что случилось?” – “Такой, – говорит, – я грешный”. Смотрю, весь листок исписал: там маму не послушался, тут девочку обидел. Утром сам встает молиться. А недавно сказал мне о своем братике, которого ни разу не видел: “Это Господь наказал, потому что вы неверующие были”. Ведь правду сказал! Или сам додумался, или из наших разговоров услышал?

Храм нам стал вторым домом. Прошлым летом уехали в Вологду к родственникам. До конца отпуска не дотерпели, не можем, надо скорей сюда. Бросили все, приехали и первым делом в церковь пошли. Все здесь за нас переживают, спрашивают, как у нас дела? Дружная у нас община! Все вместе мы оба храма строили. И Павлик свою руку приложил – гвозди, доски таскал... Не представляю, как мы раньше без Бога жили?

С разными людьми встречался я в Мирном, да только с солдатами не удалось поговорить. А служба у них, конечно, интересная. Убедился я в этом на месте сборки ракет, в отдельной инженерной части под командованием О.Ю.Удачина. Как раз шла подготовка к запуску “Прогресса”. Видеть эту 36-метровую, поблескивающую холодной сталью махину, которая легла на весь огромный цех, было жутковато. Как она может подняться в воздух – трудно представить...

– “Прогресс” – это еще королёвская ракета, сам Сергей Павлович ее конструировал, тогда она называлась РС-7, – пояснил мне инженер части подполковник Широков. – И, представьте, после небольшой модификации до сих пор исправно трудится, доставляет на орбиту гражданские и военные грузы. Состоит она из ракет первой и второй ступени. А трехступенчатые ракеты – это типа “Союз”, четырехступенчатые – “Молния”.

– А это правда, что американские ракеты собирают только специалисты НАСА, а наши могут собирать простые солдаты? – спрашиваю инженера, все еще не веря своим глазам: действительно, у ракет возились ребята в простых комбезах, по виду рядовые.

– Надежность и простота наших ракет гораздо выше американских. Поэтому да, наши солдаты справляются со сборкой. После месяца теоретической подготовки. Надежность составляет 0,96 от единицы. Хотя у нас и бывали аварии, но вины боевых расчетов в этом нет.

Под конец с солдатами все-таки удалось пообщаться. Навестили мы казарму коек на двести, не меньше – и совершенно пустую. Весь боевой расчет оказался на боевом посту и в бане. Лишь четверо молодых ребят, предупрежденные о том, что к ним приехал православный журналист, остались для встречи со мной, чтобы... окреститься. Ребят я явно разочаровал, потому что не священник. И разговор тоже не получился – ребята явно были перепуганы большим числом сопровождавших меня офицеров. Пользуясь случаем, все-таки передаю через газету поклон родителям и девушкам от Сергея Щепоткина из Архангельской области, Александра Карзина из Великого Устюга, Александра Корского из Астрахани и рядового Виталия Орлова. Как они сказали, им служится хорошо, питание отличное, деньги за службу они получают, которые тут же тратят в магазине части. Все очень скучают по дому и по своим родителям.

Побывал я и на той стартовой площадке, откуда запускается больше всего в мире ракет, и где было две аварии. Почти до самого основания под землю идет шахта, напичканная всякими приборами и оборудованием. Вдали просматриваются другие стартовые площадки, расположенные в нескольких километрах одна от другой по правому берегу речки Емца. Место живописное, на высоком берегу, всюду мохнатыми разлапистыми кронами зеленеют хвойные леса. Говорят, здесь много дичи и диких животных, которых объектив фотоаппарата запечатляет даже во время старта ракет. Много грибов и ягод, которые собирают в большом количестве...

Вот эту тишину, мир и покой нашей Родины и охраняют страшные ракеты, от одного вида которых пробирает дрожь. Такова жизнь: пока существует зло в мире, будет на страже и это оружие.