| 22 | Русский Север |
“ЧЕМ УГРОЖАЛИ? – ЛИШЕНИЕМ ЖИЗНИ”
– Владыка, мне рассказывали, что до того как стать архиереем Вологодской епархии, Вы долгое время жили в Троицко-Сергиевской лавре.
– Совершенно верно. Я благодарен Богу, за то что он дал мне возможность начать свой духовный путь в стенах Троицко-Сергиевской лавре. В настоящее время, я считаю, там существует замечательное сочетание монастыря и духовных школ. Монастырь помогает школам в решении духовных вопросов, а школы помогают монастырю людскими ресурсами. Это касается церковного пения, в храмах лавры поют в основном студенты, это касается работ связанных с праздниками, когда студенты дежурят в храме, размещают гостей, оказывают в эти напряженные дни всяческую помощь монастырю. Этот сплав монастыря и школ дает хорошие результаты. Недаром из лавры в последние годы вышло столько насельников на архиерейские кафедры, и проявили они себя как мне кажется очень хорошо. Если взять старшее поколение, то это такие архиереи как митрополит Филарет Минский, экзарх Белоруссии, это архиепископ Варнава Чувашский. Из архиереев недавно рукоположенных можно назвать архиепископа Онуфрия, управляющий делами Украинской православной церкви. В последние три-четыре года более десяти человек было взято из лавры на архиерейские кафедры.
– Кого Вы можете назвать своим учителем в делах веры?
– В первую очередь, конечно, это архимандрит Кирилл. Человек, который прошел сталинградскую битву, воевал и те годы крепко уверовал. После войны он стал студентом богословских курсов, потом духовной академии, будучи студентом стал насельником монастыря и вот уже почти полвека служит Богу в стенах Лавры.
Отец Кирилл, это всероссийский духовник, всероссийский старец, я не побоюсь этого слова, у которого есть удивительный дар утешения, дар так нужный людям в наше трудное очень неспокойное время, когда человеку легко потерять опору в своей жизни, впасть в уныние. И вот со всей страны едут люди к отцу Кириллу и они находят успокоение, около старца, который утешает их ободряет и подвигнет на то чтобы они трудились на благо нашего Отечества.
– Нельзя ли подробнее, рассказать об отце Кирилле?
– Боюсь, что нет. Вы знаете, хотя старцы живут у всех на виду, но ведут довольно скрытую жизнь. За 10 лет пребывания в лавре я по крупицам получал представление об образе жизни отца Кирилла, о том насколько напряженный у него трудовой день.
Но ничего яркого броского, вспомнить не могу. Что словами можно сказать о степени смирения человека. Ведь часто верующие пытаются сохранять индивидуальность, то ли в одежде, то ли в голосе, то ли с помощью рассказов о необычных случаях в своей практике. А об отце Кирилле рассказать почти нечего, он ничем не выделяется, это меня больше всего поразило, неброскость его, даже можно сказать скрытность. Удивлял он меня своей деликатностью, внутренней силой. Со смирением выслушает человека, две три фразы скажет и человек уходит другим.
Многих он спас. Людей, к которым окружающие, во многом справедливо, относились плохо, он всегда встречал и провожал с улыбкой, радовался им как родным. И это лучше чем строгое обличение. Благодаря терпеливому, любящему обращению эти люди начинали меняться, некоторые становились впоследствии священниками, некоторые, вчера еще горячие, нетерпеливые, злые спустя какое-то время принимали монашество.
– Не скучаете по Лавре?
– Некогда скучать. Сначала скучал, а потом столько забот навалилось, что стало не до скуки.
– Кто привел Вас в Церковь Владыка. В Вашей семье была верующие?
– Как заметил один из духовников лавры сейчас ситуация изменилась. Не куры учат яйца, а подчас яйца кур. Я видел не раз, как Господь привлекал детей в храм, укреплял их, и они затем приводили своих родителей, переживших атеистические годы, не имевших возможности, а может желания, смелости придти к вере.
И меня именно Господь привел. Я сам не понимал откуда появлялась во мне в начале духовного пути решимость, желание, твердость Пришел я в церковь в зрелом возрасте, сознательном, хотя крестили меня в детстве. Съездил как то в лавру, на богослужение. Это запало в сердце. Вскоре я познакомился с духовниками и чем больше общался с ними, тем более утверждался в вере. Прежде чем поступить в семинарию я окончил техникум, потом институт физкультуры московский. Очень любил спорт в молодости, занимался зимним двоеборьем – Биатлоном... По лицу вижу – не понимаете, что это. Бег на лыжах и стрельба.
После института, я как положено, три года отработал в Лесотехническом институте. Исполнил, таким образом, свой гражданский долг. Но душа желала иного...
– Как вы думаете Владыка, почему сегодня так мало в храмах мужчин. Для меня это всегда было загадкой. То ли священники больше ориентированы на женщин, то ли еще что. Хоть физиологическими различиями объясняй?
– Мне кажется, что так было всегда. Вспомните хотя бы жен-мироносмиц. Мне приходилось видеть дореволюционные фотографии и я отмечал, что процент женщин в Церкви и тогда превышал процент мужчин. Я думаю, что у женщин более чуткие сердца, более чувствительные к вопросам веры. Я разговаривал на эту тему с владыкой Онуфрием, приезжавшим с Украины. Он рассказывает, что православие там отстаивают, сейчас, главным образом, не архиереи, не мужчины, а именно женщины.
Кроме того мужчина очень зависим от качества характера священника, Его можно увлечь, главным образом, личным примером.
– Сколько священников служит сейчас в Вологодской епархии?
– Сейчас у нас около 60-ти священников на 90 приходов. Часть этих приходов, правда, существует только на
бумаге, но нехватка кадров все равно острая. В последние годы количество священнослужителей увеличилось ненамного. В настоящее время идет процесс повышения уровня. Есть священники которые себя зарекомендовали негативно. С такими приходится расставаться. Они сеют соблазн, своим поведением, своими поступками. Например, один священник у нас дважды совершил переход в Карловацкую церковь. Раз ушел, я его через покаяние обратно принял, второй раз ушел... Но карловчане тоже разобрались, что это за человек и отторгли его. Я обратно этого человека не принял и сейчас он уехал в другую епархию. С такими людьми мы вынуждены будем расставаться и впредь. Рост числа священнослужителей, конечно же идет. Всего за три года мной было проведено 17-ть священнических и 18 диаконских хиротоний. Это очень немного. Тем более, что пять-семь иереев за это время покинули епархию. Но что делать. Можно найти желающих рукоположиться хоть завтра. Направить их на остронуждающиеся приходы. Но добром эта спешка не кончится. Поначалу прихожане обрадуются, а потом начнется обратная реакция, реакция отторжения недостойного священника. Недаром атеисты говорили, что один недостойный поп заменит сотню атеистических пропагандистов. Заменит. Я борюсь за то, чтобы в нашей епархии все представители духовенства были бы достойными людьми.
Надеюсь, что многие вопросы поможет нам решить открывшееся недавно Духовное училище. Оно выросло из 2-х годичных катехизаторских курсов. Эффективность курсов была очень низкой. Они давали, примерно, одного священника в год. А из десяти первых выпускников училища рукоположено было семь человек. Обо всех идут очень хорошие отзывы из приходов.
Училище у нас стационарное, находится оно в стенах Спасо-Прилуцкого монастыря. За полгода год человек полностью себя проявляет в коллективе и становится ясно – быть ли ему батюшкой или избрать иную стезю.
– У нас в Коми в этом году тоже открывается Духовное училище.
– Да я знаю, рад этому, но боюсь, что вашему училищу придется столкнуться с большими трудностями. Оно удалено от столицы Коми от Сыктывкара. Это вопрос между прочим очень серьезный. Нам тоже предлагали создать училище в другом месте, вдали от города, предлагали площади, но я отказался. Вологда – крупный духовный центр, здесь и библиотеки и Университет и другие высшие учебные заведения. Большая часть образованного духовенства также сосредоточена в Вологде. Так зачем же преподавателям и учащимся жить в сотне верст друг от друга.
– Простите за любопытство владыка, находится ли у Вас сейчас время на чтение?
– Стараюсь находить. Люблю читать Игнатия Брянчанинова, Феофана Затворника, патриарха Тихона, Иоанна Кронштадтского, оптинских старцев.
– А прежде, в мирской жизни каким был Ваш круг чтения, что из него Вы могли бы рекомендовать православным мирянам?
– Виктор Гюго очень хороший писатель. Еще нравится мне Гиляровский, Пушкин. У Пушкина прекрасный слог. Есть у него и негативные места, неполезные, но в целом это прекрасный русский поэт. Достоевского люблю за глубокое знание прекрасной души русского человека. Он мог показать чистоту даже в самом последнем преступнике.
– Сколько монастырей действует сейчас в Вашей епархии?
– Действует мужской Спасо-Прилуцкий монастырь. Возрождаетсяи подворье Спасо-Прилуцкокго монастыря – Павло-Обнорский монастрырь под Грядовцем. Там тоже идет жизнь. На базе сестричества, надеюсь, можно будет образовать Горицкий женский монастырь. Восстанавливается Филлипо-Ирабская пустынь недалеко от Кадуя и И есть еще кое какие перспективы, о которых пока рано говорить.
– А как обстоят дела с Кириллово-Белозерским монастырем?
– С Кирилло-Беллозерским монастырем ситуация вполне благоприятная. У нас подписано соглашение о передаче монастыря, есть разрешение Москвы, и я готов хоть сейчас поселить монахов. Сложность в том, что на територии Кириллово-Белозерского монастыря сейчас находится женское общежитие Культпросветучилища, и пока там живут в бывших кельях молодые энергичные девицы, я думаю поселять рядом с ними монахов было бы неразумно. Могут пойти различные разговоры, толки и прочее.
– Удастся ли решить этот вопрос к 800- летию Вологды?
– Когда этот вопрос был поднят на областном оргкомитете, на вологодском, я сказал, что пока девицы проживают в обители, я монахов туда поселить не имею морального права. В течении нескольких лет В Кириллове строится новое общежитие для культпросветучилища. В настоящее время здание выведено до первого этажа, и на оргкомитете, было сказано, что потребуются героические усилия, чтобы окончить строительство в 96-м году. Будут ли предприняты эти героические усилия я пока ничего не могу сказать, это уже не моя компетенция. Если общежитие будет сдано мы, повторяю, хоть сейчас готовы к тому, чтобы начать возрождать монашескую жизнь в этой обители – святыне не только для Вологодчины или для Русского Севера, но и для всей России. Имя святого преподобного Кирилла в летописях 16-го – 17-го веков употреблялось столь же часто как и имя печальника земли Русской преподобного Сергия Радонежского
– Как Вы относитесь к идее православного миссионерства, в каких масштабах оно должно осуществляться сегодня в России, Вы наверное не раз сталкивались, с ситуацией, когда священник годами не проповедует вне стен своего храма, отсиживается там как в осажденной крепости?
– С одной стороны Спаситель сказал: “Приидите ко мне все труждающиеся и обременненные”, с другой Он сам ходил и проповедовал. Вопрос этот очень сложный. Лев Толстой, помните приезжал в Оптину пустынь, брался за ручку кельи Амвросия Оптинского, но так и не войдя в нее, удалился. Старец знал об этом, знал, что Толстой за ручку брался но навстречу мятежному писателю не вышел. Почему?
Вот есть спасатели на пляже. Пока человек хорошо держится на воде, спасатели ему не нужны, а когда начнет тонуть, тогда кричит зовет их. Если незваными к человеку нагрянуть, то ведь можно и повредить ему. Амвросий потому не пригласил, может быть, Толстого, что в некоторых случаях человек должен сам определиться, что ему делать с полученной от Бога свободой.
Когда нас приглашают мы с радостью откликаемся. Регулярно выступаем в школах, есть даже школы где наши священники регулярно ведут занятия. Постоянный контакт мы поддерживаем с армией, выступаем на заводах, в милиции, хорошие контакты со сферой образования налаживаются, мы пытаемся проводить разъяснительные беседы с педагогами о вреде сект, проводим вместе различные круглые столы. В частности пытаемся бороться с распространением мунистской книги “Мой мир и я”. Очень вредная книга. Нам говорят, что она безвредна. но что значит безвредна. Если мошенник пытается втереться к вам в доверие, делает какие-то подарки, эти подарки – они безвредны? Когда бес является к вам в облике светлого ангела – этот ангел действительно светел?
– Сектанты сильно досаждают?
– Сильно.
– В чем же их сила?
– Во многом в нашей слабости. Вина Церкви в распространении сект достаточно велика. В этом вина и архиереев и священников и прихожан. На епархиальном собрании я говорил, что большинство успехов сектантов следствие нашей нерадивости, невнимательности, грубости. Как правило, человек в начале религиозных исканий идет в православную церковь и когда он наталкивается на грубость, невнимание, небрежение, уходит не получив ответов на свои духовные вопросы, тогда он уже идет к сектантам, это уже вторичное. Я говорил вам уже, что избавляюсь сейчас от нерадивых священников, от тех кто вместо того, чтобы быть светочами себя запятнали.
– Как Вы относитесь в связи с этой проблемой к практике выборности священников существовавшей в древней Церкви.
– Быть верующим во времена первохристианства значило обречь себя на смерть, на мученическую кончину, а сейчас в век индивидуализма, демократичности каждый “знает”, что священнику делать “лучше”, чем сам священник, какие епитимьи накладывать, как служить и т.д., начинают Церковь учить. Введение системы выборности в нынешних условиях может привести к самым печальным последствиям.
Древние формы это хорошо конечно, но как бы у нас не получилось то же, что у протестантов, тоже ратовавших за “возвращение к истокам”. Подобно человеку Церковь меняется, развивается, что-то уходит в результате, и если противиться этому, адекватного новым условиям, одобренному святыми отцами, то неизбежен регресс.
Ни патриарх Тихон ни святитель Филарет, ни один из святых отцов в последние столетия не поднимали этого вопроса, а им ли было не знать потребностей Церкви и мира. Мир любит мир, внешнее, рассчитанное на чувства. Вспомните хотя бы тот бешенный успех, что имели до революции проповедники, чья жизнь окончилась вне Церкви, Гапон например.
– С местной интеллигенцией как строятся Ваши отношения?
– У нас прекрасные отношения со многими преподавателями, профессурой педагогического Университета. Например, профессор истории Александр Васильевич Камкин регулярно поддерживает нас словом выступая на телевидении. Корреспонденты, фотографы вологодских газет нам помогают очень активно, в частности журналистский коллектив областной газеты “Красный Север”. С телевидением хорошие контакты налажены в частности с Михаилом Александровичем Худыриным, усилиями которого родилась и держится наша православная передача на вологодском ТВ.
Хорошие отношения мы поддерживаем со многими вологодскими писателями, в частности, с Василием Беловым. Одну из первых своих служб на вологодской земле я провел в храме который он восстановил своими руками в родном селе Тимонихе. Человек это очень патриотичный, болеющий за Россию ревностно, за возрождение, укрепление России. Сейчас очень много говорится на эту тему, а он не стал говорить, призывать, а восстановил храм. Такой шаг очень много говорит о человеке.
– Помогают ли Вам власти?
– По мере сил. Положение сейчас, сами понимаете достаточно тяжелое. Николай Михайлович Подгорнов, бывший губернатор, построил вот храм у себя на родине, первый на Вологодской земле после революции. С нынешним губернатором Вячеславом Евгеньевичем Позгалевым у нас тоже хорошие отношения, мы во всех вопросах находим с ним бывший язык. Помогают нам и директора предприятий. Бабкин Валерий Вениаминович директор АО “Амафос” восстанавливает, реставрирует один из храмов. А Юрий Викторович Липухин директор АО “Северсталь” не только нам, но и половине России наверное помогает. К нему за помощью приезжают и из московской, и из ярославской епархий, из Твери, Владимира и так далее. Никого с пустыми руками пока не отпустил. Церковь наградила его за эти труды орденами князя Даниила и князя Владимира.
– Недавно прошли выборы президенты. В связи с этим вновь возникли серьезные споры, сомнения – имеет ли право Церковь, имеют ли право архиереи, священники выступать в поддержку одной из сторон, отрицать другую.
– Было решение Синода, подтвержденное архиерейским собором, о том, чтобы священники не принимали участия в политической борьбе. Я убежден в том, что мы обязаны этому решению подчиняться – это наш долг. Церковь фактор единения народа, а не раздробления. Если священник на одной стороне, значит автоматически против другой. И сможет ли представитель другой стороны пойти к этому священнику на исповедь? Подумайте в какое искушение вводится здесь мирянин? Церковь должна быть вне политики. Она должна утешать и объединять.
Но что касается информации о поддержке тем или иным пастырем какой-то политической силы, то здесь каждый случай отдельно разбирать. Подчас бывает так, что средства массовой информации утрируют или искажают, сознательно или несознательно информацию. У нас вот в одном из местных изданий прошло сообщение о том, что наконец то закончился спор между вологодской епархией и музеем вызванной передачей копии иконы Спасо-Прилуцкому монастырю. Помилуйте, какой спор? Наоборот, с музеем у нас очень дружественные отношения, помогаем друг другу чем можем, вместе работаем во благо умножения и сохранения нашей культуры. И я не исключаю, что в отношении некоторых архиереев были допущены неточности, что они дескать за Ельцина или за Зюганова. Нужно очень аккуратно, относится к таким сообщениям. Я лично поддерживаю решения Синода и собора и провожу их в жизнь. Сам не желаю нарушать их и священников убеждаю не делать этого.
– Владыка, я хочу задать Вам вопрос, на который долго уже не могу найти ответа. Почему наша Церковь практически никак не реагирует на проблему абортов в России. На одного родившегося ребенка у нас приходится три-четыре убитых во чреве матери, убийство вошло у нашего народа в привычку, а священнослужители молчат.
– Нельзя сказать, что молчат. Дмитрий Смирнов в Москве создал общество, которое борется с этим, существует литература, распространяются видеокассеты с фильмами, проводятся встречи какие-то по этому вопросу. Но катастрофически не хватает средств. Мало кто даст денег на это.
– Но Смирнов и его общество, это капля в море. Вот о сектах у нас существует колоссальное количество информации, ведется довольно мощная компания в которой задействованы тысячи людей, а ведь угроза сект выглядит рядом с проблемой поголовного участия россиян в деле детоубийства крайне несерьезно. У нас до того дошло, что давно воцерковленые мирянки обращаются к священникам с просьбой благословить их на совершение аборта.
– Я здесь не совсем согласен. Духовный грех страшнее физического, душа и тело это соразмерить надо. Душа выше тела и духовный грех опасней плотского..
– Мне кажется мы просто привыкли к абортам, совершаются они втайне от наших глаз, психологически невидимы, это как обратная сторона луны, вроде и есть она, а вроде и нет. Все настолько привыкли, что всерьез воспринять не в состоянии.
– Я не исключаю и этого. Хотя, конечно же, аборт от этого убийством не перестает быть.
– Может быть священникам просто страшно говорить на эту непопулярную тему. Ведь здесь не сектанты какие-то, где то вредящие, а почти поголовно все мужчины и женщины Российской Федерации.
– Вы не совсем правы. С сектами, особенно с тоталитарными бороться вовсе небезопасно. Были угрозы, когда я
выступил в прямом эфире с проповедью против них. И я и все участники получили письма с угрозами.
– Чем угрожали?
– Лишением жизни.
Сатанисты тут недавно собачьи головы, на подоконник церкви Иоанна Златоуста подбросили. Не знаю, что у них там это значит, осквернение, приговор?
– Как Вы думаете, новые гонения сегодня возможны?
– Я не знаю. Не думаю об этом, много работы.
– Что может на Ваш взгляд примирить нас сегодня, привести к Церкви: коммунистов, демократов, всех нас?
– Быть может любовь к Отечеству. Ведь земное Отечество, это преддверие небесного. Это не мои слова. Их сказал святитель Филарет Дроздов. Митрополит Сергий Старогородский написал свое обращение к русскому народу 22 июня, дней на десять раньше Сталина, это ведь не случайно. А вспомните преподобного Сергия, митрополита Гермогена. А сколь патриотична позиция патриарха Алексий II. Хотя и не все в Церкви ее разделяют, есть разные точки зрения. Как воплощать эту любовь в делах нам православным? Умиротворять ближних. Каждый на своем месте.
– Ваше Преосвященство! Сегодня Трифонов монастырь в Кирове стал духовным центром всей епархии. Рядом – Серафимовский храм, о котором Вы столь интересно рассказали. Но районы новостроек теперь – за многие километры от центра города...
– В областном центре есть большой район Филейка, выросший в послевоенные годы вокруг крупных заводов. И вот уже год как в этом районе освящен и действует новый храм в честь новомучеников и исповедников Российских, – деревянный, с высокой колокольней. В храм ходит много людей, а выстроен он полностью за счет расположенных рядом заводов и фирм: кто помогал средствами, кто материалами, кто воду подводил и т.д. Здесь очень деятельный настоятель... В будущем предполагаем там же возвести каменный собор в честь иконы Божией Матери “Всех скорбящих радость”.
По нынешним временам восстановить полуразрушенный храм, возвращенный церкви после долгих лет запустения, порой ничуть не легче, чем построить новый. Вот недавно возвращены бывший Спасский собор и храм Иоанна Предтечи, в котором до последнего времени располагался планетарий. Очень много зависит тут от настоятеля. И такие деятельные священники, которые находят способы вместе с прихожанами восстанавливать и строить храмы, есть.
– В большинстве епархий России не хватает священников, регентов – а Вы говорите уже и о своеобразном, не слишком часто встречающемся качестве пастыря – деятельном характере, обращенности “к миру”. Как у вас обстоит дело с подготовкой священников?
– Когда я был поставлен сюда на кафедру, здесь не было и 30 священников. Сейчас в епархии 140 священников. А приходов уже 200. Каждое воскресенье я рукополагаю новых ставленников. Во время своего визита на Вятскую землю Патриарх обратил внимание, как у нас много священников “с беленькими крестиками”, то есть недавно рукоположенных. Ему это понравилось. В самом деле, в будущем они заслужат и кресты с украшениями, и митры – а сейчас главное, что в них есть заряд духовный, готовность к подвижническому служению Церкви. Что ждет только что рукоположенного сельского священника сегодня? Полуразрушенный храм, проблемы с жильем, безденежье. Ведь сейчас сельский батюшка получает меньше, чем пенсионер, и живет за счет, главным образом, своего хозяйства, скота. К тому же не надо забывать, что здесь – Север, и усилий, чтобы вести хозяйство, требуется много. Когда готовятся к рукоположению, – а это люди разного возраста, хотя в основном от 25 до 35 лет, – я спрашиваю: а знают ли они, на что идут? Знают. Поэтому я и заговорил сейчас о духовном подвижничестве, как одном из главных качеств новопоставленных иереев. Да, духовенство сегодня перебивается как может. Но в чем богатство духовного служения? Кроме сознания того, что служишь Богу, это чувство, что ты нужен людям, – оно очень дорого, придает сил. Пусть это чаще пожилые люди, но они беспокоятся, помогают как могут.
– Нередко случается такое: активные прихожане находят свою кандидатуру в священники (это очень хорошо) и просят, чтобы епископ рукоположил. Но на поверку оказывается, что человек к пастырскому служению не готов. Речь не о том, что он не может вести службу – этому нетрудно научиться. Но именно внутренне не готов, не готов наставлять паству, отвечать за нее перед Богом. И это архиерей, может быть, лучше других видит; а все же вынужден, под давлением прихожан, иерея рукополагать. А потом, глядишь, и до запрета в служении доходит...
– Тут я не хочу хвалиться, но таких крайних случаев было на моей памяти ну, может, с человека 3-4. Но действительно, подготовленность священников – это наша боль, наша проблема. Действующее в епархии духовное училище готовит священников: сейчас здесь учится уже четвертый выпуск, 70 человек. Стипендия, пусть и небольшая, бесплатное питание на весь двухгодичный курс, общежитие – все это дается епархии очень не просто. Но мы идем на все расходы, потому что подготовка священников из местных людей – дело очень важное. И то, кто идет в священники, меня очень обнадеживает. Около 30 человек уже рукоположено с высшим светским образованием, – в основном из преподавателей. Недавно вот рукоположил физика, окончившего университет в Екатеринбурге. И в них я не ошибался. Хотя иногда они высказывают интересные, так сказать, суждения – но тут нельзя сбрасывать со счетов, что и формировались они в атеистическом государстве, и заканчивали безбожную советскую школу. Но при всем этом, когда я с ними беседую, делаю замечания – они их воспринимают, не то, что “мы сами знаем и т.п.” – очень обнадеживает, что в них есть пастырское смирение.
Действительно, у нас священников не хватает, и раньше мы рукополагали и принимали много приезжих священников. Но потом произошел распад Советского Союза и до половины всех украинских священников уехало на родину, приходы осиротели. Потом они приезжали обратно, просились снова на приходы, но я их не принял: один раз проявили такое непостоянство, могут, стало быть и второй раз, – может, снова захотят куда-нибудь уехать. С тех пор у нас установка на местные кадры, и я никак не могу посетовать, что к нам идут неподходящие люди. Здесь очень хороший народ (кстати, сам Владыка родом с Западной Украины – ред.).
Как-то одна верующая старушка привела из дальнего района, где вообще не было священников, ко мне на рукоположение одного человека, очень его хвалила. Потом выяснилось, что он когда-то отсидел в тюрьме: по горячности подрался с кем-то. Для меня это было большим вопросом: с одной стороны – прошлое, с другой – человек доброго нрава, не пьет, не курит. Все-таки я ему несколько раз отказывал, хотя он очень просил. Наконец как-то, помолившись, решился его рукоположить. И вот теперь рукоположил еще троих человек – его духовных детей. Оттуда, из глухомани, теперь приезжают прихожане и восхищаются своим батюшкой, -там теперь глубокая церковная жизнь, образовалось как будто монастырское братство.
– Кстати, сколько в епархии монастырей?
– Два я уже упоминал: Трифонов монастырь в областном центре и Троицкий женский в селе Макарье за рекой. Есть еще монастыри в с.Пиксура Даровского района и в с.Николаевское Шабалинского района.
– Владыко, хозяйство у Вас, как видится, большое. Успеваете за всем смотреть? Ведь раньше в Вятской губернии был не один архиерей – были викарные епископы и в некоторых уездных городках: на них лежала часть забот по управлению церковным хозяйством. Нет у Вас мысли возродить эту традицию?
– Действительно, очень много дел. Загружен до предела и епархиальный секретарь, и я постоянно на службах, после которых встречи разные... (только накануне перед этой беседой у Владыки была встреча с двумя генералами МВД – ред.). Возможность поставления викария обсуждалась, но пришлось отложить идею до появления подходящего кандидата. Пока же я очень много езжу по епархии. Частенько приезжаю куда-нибудь в глубинку, и зачастую мне говорят, что здесь вообще никогда не ступала нога архиерея. Такие поездки для меня дают большой опыт, понимание проблем на месте, в то же время и для верующих архиерейская служба -большое утешение и радость, великий духовный подъем.
– В заключение беседы прошу Вас, архиерея с большим духовным опытом поделиться своими взглядами на будущность нашей Церкви и России.
– Вспомните, еще каких-нибудь десять лет назад мы не могли даже подумать, что вся эта огромная машина, партия, на которую работали МВД, КГБ, идеология – все рухнет как карточный домик. Я был готов к тому, что все это будет длиться до последнего издыхания, или будет еще даже хуже. Тогда надо было просто выживать и делать что-то минимальное, что возможно, для Церкви, чтобы совесть была чиста перед Богом. И действительно, кто как не Бог все изменил? Как Господь управит дальше? Знаю одно: нам надо покаяться, всем до одного. Некоторые говорят, что все то, что происходило, меня не касается, я не должен каяться. Нет. Всех касается, все оттуда вышли, все здесь жили и имели потому к этому мраку отношение.
Я надеюсь, что Россия будет возрастать духовно, и материально она будет жить не хуже стран Запада. Сегодня мы видим, что голос Церкви вновь находит отклик в народе. В храмах наплыв людей самого разного возраста. О чем это говорит? О том, что в обществе уже идет процесс очищения, – ведь идя в церковь, человек берет на себя, как правило, подвиг – да, подвиг! – отказаться от многого в себе, что несовместимо с Божиим.
Я верю, что так и будет, верю что народ наш настрадался, и Господь уже выводит Россию. Но в пути мы будем долго. Нужны годы, даже при том, что Церковь будет иметь возможность проповедовать, как сегодня. Возможно, нужно, чтобы нынешнее поколение ушло.
Духовное возрождение возможно при условии, что Церковь возглавит народ, и православный народ сумеет породить из своих недр действительно общенационального лидера, которого пока нет. Мне видится, что символом возрождения страны станет храм Христа Спасителя в Москве.
Сегодня мы живем трудно. И все же, если сегодня мы снова начнем ломать то, чего достигли в последнее время, вновь вернемся к старому – это будет конец, гибель для России, потому что народ больше этого не перенесет. Не дай-то Бог.
– Благодарю Вас, Владыко, за беседу.
Записал И.ИВАНОВ.