Когда мы держали в руках эту бумагу, мы все еще не могли поверить, что эта бумага несет освобождение нашему храму. Господи, – думалось, – неужели это уже все?! И старое миновало, и будет новое? Так 29 июня 1995 года закончились 5 лет нашей кровавой упорнейшей борьбы. Борьбы за Храм.

В наш сухой и расчетливый век все решает бумага с печатью. В этой нашей бумаге с печатью четко и сухо, всего в 2-х строчках: “передать Вологодской епархии здание собора Прокопия Праведного в г.Великом Устюге в безвозмездное бессрочное пользование”. И все. Но мы-то, прихожане храма Прокопия Праведного, знали, что вобрали в себя эти строчки – и те 12 земных поклонов “за храм”, которые клали мы вместе с батюшкой, и неустанные переговоры с музеем, и маленькие шажки уступки музейщиков о разрешении служить в храме сначала акафисты, потом и литургии, и поездки батюшки в Министерство культуры, бесконечные их обещания разобраться и наши надежды, нараставшие и разбивавшиеся в прах – все это независимо читается нами между этими 3-мя словами: “в безвозмездное бессрочное пользование”. Слава Богу, приблизилось время нашего избавления. И тихо стало у порога храма.

Еще 3 месяца прошло бумажной волокиты, пока нам не разрешили, наконец, ломать стену. ... И вот он, долгожданный день, 24 сентября, отдание праздника Рождества Пресвятой Богородицы. Вечереющее небо отражается в высоких окнах, заливает весь храм сумрачной голубизной. Спели акафист Прокопию Праведному. Мы в тихоновском приделе. Последние закатные лучи ложатся на белую стену, которая через несколько часов уже навсегда утратит свою холодную, неприступную белизну. А пока воцарилась тишина. И батюшка необычно тихим голосом читает “Царю Небесный”. Прииди и виждь!

...Сейчас много показывают документальных съемок о том, как разрушали храмы и монастыри – страшно смотреть, как клубы взорванной громады стен медленно оседают на опустившую землю, еще страшнее видеть рукоплещущих граждан и высшее светское руководство – в ускоренной жуткой съемке. И реально чувствовать, какая бесовская мощь и власть наполняет все эти старые кадры, где хозяин – Разрушитель. И наверно не часто в истории можно встретить это страшное и могучее слово – “Разрушитель” с абсолютно противоположным зарядом – ненависти ко злу и Сатане. Именно такая сегодня нам предстоит работа – разрушать, чтобы освободить. Наконец-то сегодня наш святой избавится от своего мучительного плена. С Богом, начнем!

... Чтобы почувствовать всю ту историческую (не побоюсь высоты эпитета) важность этого события, надо было в те минуты находиться там. И видеть то напряженное внимание, и у некоторых и нескрываемые радостные слезы, когда батюшка, – взобравшись на стремянку, не без труда выдолбил стамеской крест на белой штукатурке этой “неразумной и бесовской” стены. Крест, засвидетельствовавший победу Света над Тьмою, крест как эпилог колепреклонных молитв каждый день на акафисте, где нашли Господа и праведного Прокопия – да разрушится скорее эта бесовская, ненавистная Стена...

И вот потому-то люди плакали. Совершилось! Какое благословение, высится под потолком на стене выдолбленный крест. Начало положено батюшкой. Остальное за нами.

И надо было видеть, с какой ярой неудержимостью набросились прихожане на эти стены, ставшие уже притчей во языцех, как глухо застучали ножи и стамески и просто железки – кому что повезло ухватить, слышать первые радостные крики при виде отламывающихся толстых цементных кусков штукатурки, которую тут же подхватили, не давая ей упасть и упрятывали в полиэтиленовые пакеты – себе на сувенир! Выхватывали друг у друга ножи – столпилась очередь, потому что всем хотелось стать хоть на минуту, но собственноручным Разрушителем этой Стены.

Работа нашлась всем и затянулась на 3 часа, хотя было нас человек 30, и отодрали мы штукатурку только на половину, в высоту человеческого роста. А под штукатуркой оказались еще и толстые доски, а за ними – с воздушной прослойкой в 10 см – с их, музейной стороны, еще одни толстые доски, да еще, вдобавок, густо обмотаны сигнализацией, чтобы мы, “прихожане Тихоновского придела” не залезали к “ним” в храм темной ночью, да не утащили бы, чего доброго, их “резной и уникальный” иконостас. Резонно! Прищелкнешь языком при виде этой непрошибаемой толщи досок и штукатурки и еще раз подивишься необыкновенной “осмотрительности и дальновидности” музейщиков. Кто-то, задумчиво созерцал поверженную гору штукатурки, произнес: “Они непробиваемые, музейщики эти, как эта их стена”...

Но вернемся к работе. Основная трудность заключалась в том, чтобы было как можно меньше пыли и грязи. Сначала штукатурку увлажняли большой малярной кистью, а потом только отдирали ее от досок. Ближайшие иконы поснимали или закрыли платком, но икона праведного Прокопия так и осталась открытой, хотя и висела прямо у стены. Так и созерцал “виновник разрушения”, как пласт за пластом освобождали его святой храм. Он так смотрел, что при взгляде на его чудный лик у людей катились слезы и работа велась в нечеловеческом жутком темне. И это подтвердят все те, кто там был.

Удивительно, что никто не пострадал, хотя шансов быть засыпанным валящейся сверху штукатуркой или порезанным ножом яростно работающего соседа в такой толкучке было не счесть. Прокопий нас хранил. Тут же внизу копошились и детки, внося свою маленькую святую лепту, отковыривая ножичками штукатурку у самого пола и загружая ее в ведра, чтобы взрослым уносить. Ее будут выливать на церковной клумбе, полдня закапывать, утрамбовывать, а весной на том месте насадят цветы, чтобы ничто больше не напоминало о той ненавистной Стене, новым символом рабства. А потом мыли, чистили, скребли каменные плиты пола, да не в одной воде, а воду надо было таскать аж с речки. Потом долго сидели и любовались на такую необычную без штукатурки стену – миленькие такие обои в клеточку. Пропели “Достойно есть” и с Богом пошли домой, унося в душе незабываемую доселе радость и свет освобождения. Со своей стороны работа наша была закончена.

Затем еще месяц прошел томительного ожидания, когда же сломается стена с их стороны. Появились опять какие-то придирки и отговорки, ссылания на Вологду и Москву, мы снова приуныли – опять дело закручивается в который уже раз! Но тут нам помог наш Владыка, который решительным своим словом всех поставил на свои места. 30 октября приезжала комиссия из Вологды и после скурпулезного акта передачи собора Прокопия Праведного из рук музея в руки Церкви батюшке были торжественного вручены ключи от храма.

Наконец-то храм полностью наш, и никто теперь нас не разлучит с угодником нашим, блаженным и праведным Прокопием. Завтра окончательно ломаем Стену! Сначала спели акафист Прокопию Праведного, потом облупили штукатурку. Стена уже такая тоненькая – в щелки досок легко можно разглядеть наш Тихоновский придел. Решено доски ломать завтра, т.к. из сыктывкара обещала приехать съемочная группа и заснять, как мы доламываем Стену и входим в освобожденный храм. В храме разлито ожидание. Тихо-тихо заходит солнце. На старинном иконостасе отчетливо золотятся резные киоты и нимбы святых. На улице тихо падает кружится снег и нежно засыпает храм. Вечерними пастельными тонами розовеет застывающая Сухона. Вот вроде бы и все. Завтра уже будет все.

Приехавшая вчера вечером съемочная группа развернула бурную деятельность и успела заснять с раннего утра виды Великого Устюга, беседу с батюшкой о храме и о граде нашем, беседы с прихожанами нашими и пение хора. интересен один эпизод – беседа с нашей прихожанкой, музейной работницей. Она заметила, что Стена, воздвигнутая в храме, в первую очередь нанесла удар самим же сотрудникам музея. Между ними тотчас воздвигнулась стена непонимания и разногласия и коллектив практически развалился. Так стена оказалась для них же бумерангом за зло пришлось платить.

В 10 часов утра пели акафист Прокопию праведному. Откуда-то понабежали местные журналисты и фотокорреспонденты, защелкали аппаратами, ослепили прожекторами. И после акафиста стали окончательно рушить стену. Остались теперь только доски. Батюшка окропил стены святой водой и прочитал “Да воскреснет Бог”. Заработала съемка. Батюшка отдирает 1-ю доску...

Под пение пасхальных стихир и тропаря прав.Прокопию отдирали доски. Откуда-то появилась неудержимая радость и восторг. И все еще не верилось – неужели это все? Вот освободилась 1-я арка. С изумлением глядим из Тихоновского придела в Прокопьевский храм. И это великолепие – наше? Как после долгой болезни, после тяжелой травмы, когда сняли гипс – бывший больной с великим изумлением и радостью ощупывает свое обновленное, целое тело – неужели это он? Такое же чувство обновления испытывали все мы, переходя из одной арки в другую, от тихона к Прокопию, засматриваясь на фрески и изумляясь, какой же все-таки маленький наш придел по сравнению с громадой Прокопьевского собора. И отныне мы хозяева этого чудного храма! В память этого события мы сфотографировались с Батюшкой на золотом фоне иконостаса, где Богородица-Одигитрия так милостиво на всех глядит. И не расходились долго-долго. Просто сидели и грелись святой лаской нашего великого угодника Божия.

И хочется закончить словами нашего батюшки, которые он произнес, стоя на амвоне уже неразделенного, целого прокопьевского храма. “Братья и сестры! Мы с вами должны беречь наш храм. Я имею в виду не фрески, не иконостас, это само собой. Почему мы получили храм – мы старались беречь чистоту Православия, которую так трудно сохранить в наши дни, полные лукавства. Будем и дальше беречь нашу св. Православную веру – “в нейже несть изъяна”. Аминь.