| 34 | Русский Север |
МОНЧЕГОРСКОЕ ЧУДО
Одно из самых больших событий на нашем Севере, запомнившихся в уходящем году, – приезд Святейшего Патриарха в новообразованную Мурманскую епархию и освящение мончегорского Свято-Вознесенского собора. Это едва ли не самый большой храм из построенных в России за последние десятилетия. Было это в июле, и тогда же мы кратко описывали торжества на Кольской земле. А недавно наш корреспондент встретился с архитектором удивительного по красоте храма – Марком Тевельевичем Гореликом.
Чем грандиознее сооружение, тем, кажется, должно быть знаменитее и славнее имя человека, его построившего. Но это не всегда так. Марк Тевельевич человек скромный и даже, по всему видно, стеснительный. Утверждает, что храм построил “по должности своей”, будучи “на государевой службе”. Все, мол, очень просто. Директор мончегорского комбината “Североникель” задумал возвести в городе церковь. Кому дать задание на проектирование? Кто у нас проектировщик? Да вот, Марк Тевельевич – главный архитектор института “Гипроникель”, что при комбинате. В рабочем порядке ему и поручили. Архитектор взялся – и за год сделал.
Черновая работа почти не отнимала время (для этого есть сотрудники в отделах), а занимался в основном собственно архитектурным поиском. Мечта да и только! Никто, даже директор комбината, в творческие замыслы не лез (хотя, конечно, поползновения были – как тут не удержишься “ценный совет” дать, свою, хотя бы маленькую, лепточку внести!), в общем... и за что только, за какие заслуги такое счастье привалило?!
Расспрашивал я Марка Тевельевича о его жизни, любимых его проектных работах и все более утверждался в странной мысли: а ведь это грандиозное сооружение и надо было строить скромному инженеру, такому как он. Скромному не в смысле заслуг (“за 35 лет в проектировании я намолотил будь здоров”), а в смысле человеческой скромности.
– Самовыражаться церковному зодчему нельзя, – считает архитектор “Гипроникеля”. – Вот возьмите XIX век, Воронихина, Стасова, Казакова. Строили они красиво. Но разве Казанский собор в Петербурге – православная церковь? Или современные постройки, храм на Поклонной горе. Мне трудно это объяснить, но душа, архитектурный лик храма – это верность данному нам канону. Нужно забыть о себе и других людей тоже не слушать... Из современных мне нравится архитектор Алонов, он много в Москве построил, в Свято-Даниловом монастыре. Что-то у него перекликается с Васнецовым, своеобразны купола-шеломы, но мыслит он строго по канону.
За основу своего собора я взял XVI-XVII века, перевернул много литературы, Новгородские, Псковские храмы стояли перед глазами, ездил в Москву на семинар, проводившийся Московской Патриархией. И что-то стало получаться...
Архитектор, по мнению Горелика – универсальная профессия. Если строишь баню, то должен быть хорошим парильщиком. Возводишь хлебокомбинат – должен разбираться в пекарной технологии. Рассказал он, как в 1985 году делал индивидуальный проект (что было редкостью тогда) детского садика: и пришлось изучать основы педагогики, последние достижения в этой науке. И построил детсад с внутренним двориком, зимним садом, классами, приспособленными для индивидуальной работы с детьми – то, что сейчас называется лицейской формой обучения. Потом пытался объяснить мне архитектор, как проектировал мончегорский Дворец бракосочетаний: “Понимаешь, это ритуал, хотя и светский, там задействовано несколько планов действий, которые заканчиваются торжественным прохождением... И вот все эти направления, потоки надо отразить в движении анфилад, в залах, парадных лестницах, в специальном освещении, люстрах, внутреннем и внешнем облике здания.” Тут тоже все досконально пришлось изучить. “Ну и как, построили?” – спрашиваю. “Почти, – отвечает. – Сейчас стоит посреди Мончегорска огромный такой скошенный куб, странный, пустой внутри. Бросили. Сейчас городу не до дворцов”.
Следующий вопрос сам напрашивается. И Марк Тевельевич, не дожидаясь его, отвечает:
– Конечно, и храм строить – не просто коробку поставить... Архитектор, наверное, должен быть верующим. Хотя, знаете, я пришел в церковь по-настоящему не до проектирования храма, а после. Жизнь привела потихоньку. Восемь лет дружен я с замечательным батюшкой, энциклопедически образованным – протоиереем Львом Щербаковым. Он настоятель в городе Кондопоге в Карелии, а у нас там домик, ездим туда с женой. Игумен Никодим, наш, мурманский, тоже помог.
– Говорят, Вас Святейший очень хвалил, понравилась ему акустика в храме.
– Да, удивительная история! – озаряется улыбкой Марк Тевельевич. – Я ведь акустику эту не рассчитывал, строил как Бог на душу положит. И вот – помню – еще только работы шли, однажды вышел на середину храма наш батюшка да как гаркнет басом. Я так прямо к полу примерз, мурашки по спине. Такой мощный, богатый звук! А на первой службе в феврале, когда еще иконостаса не было, словно ангелы пели, и так душа ликовала... Не верится, что моих рук дело, стены эти. Да что говорить...
Архитектор показал фотографии внутреннего убранства храма. Никогда такого я не видел в современном храме! Иконы древнего русского письма, светлые лики.
– Это москвичи делали, Воронин со своей сборной артелью. Мастера высокой квалификации, они и Свято-Данилов монастырь расписывали. Работа им еще будет: владыка Симон решил сделать собор пятипридельным. Пока что у нас, кроме главного престола, есть только один придел – Алексия человека Божия.
– А что еще осталось доделать?
– Кованые решетки и ограду вокруг, а главное – стены заштукатурить. Храм будет белоснежный, с медными куполами. Но когда? Комбинат “Североникель” куплен московским “ОНЕКСИМ” банком, и новому хозяину храм – головная боль. У них другой профиль – деньги “делают”.
На прощание задаю, может быть, наивный, но неотвязный вопрос:
– А что, Марк Тевельевич, согласитесь, такой огромный собор в глуши, в Мончегорске, не совсем рационален. Представьте, если бы его взять, да по воздуху перенести куда-нибудь в центральную полосу России, где и людей погуще, и ценителей поболе. У всех на виду храм будет. Согласились бы?
– Ну уж нет! – наотрез отказался архитектор. – Пусть там стоит, где Бог поставил.
М.ВИКТОРОВ.