Лавра преподобного Сергия. Поезда, идущие мимо десятилетиями, были отличны от других. Приезжали гонимые христиане с Дальнего Востока, Закарпатья, Русского Севера... Жили иной раз неделями: заводили дружбу, крестились, встречались со старцами. Везли записки, деньги, продукты, увозили крупицы духовного опыта.

Приобретался он - этот опыт - по-разному. Сегодня со слов Акилины Васильевны Бугряновой из города Мураши, мы расскажем историю, которая случилась в Лавре лет двадцать назад с двумя подругами-христианками.

Помните, как апостол Петр трижды отрекся от Христа в одну ночь? Отчего именно он получил столь горький урок? Не оттого ли, что громче других заявил, что никогда не предаст Спасителя?

Крепость наша в руках Божиих. Оттого и сказано: "Я говорю вам: не клянись вовсе... Но да будет слово ваше: "да, да", "нет, нет"; а что сверх этого, то от лукавого. (Мф. 5, 34-37)".

*   *   *

"Привезли ее из Москвы муж с женой в инвалидной коляске. Болящую Марию. Там, на станции, мы ее и увидели. И захотелось нам доброе дело сделать. Пообещали о ней заботиться. Сказали:

- Лучше умрем, чем тебя оставим.

Так начинает Акилина Васильевна свой рассказ. И вот что случилось дальше:

"Мы с Натальей - обе мурашинские. Она в Ростов ехала, а я в Кандалакшу, к дочери, и вот решили по пути заехать поклониться преподобному. Приняли мы Марьюшку, думаем, как устроить ее. Повезли мы ее на квартиру, где она прежде останавливалась. По пути нужно было через канавку перебраться, недалеко мостик был, но Мария болящая не захотела через мостик. Стали ждать. Идут двое парней. Она попросила перенести, но они улыбнулись и мимо прошли. Идут другие - двое взялись, перенесли, она порадовалась:

 - Есть еще на земле добрые люди.

Когда привезли ее на квартиру, то оставили в коляске на кухне. Приходим утром, она говорит:

- Никогда этого не бывало, а опрокинули коляску.

И посмотрела на нас внимательно. А больше ничего не сказала. Я так поняла, что нечистые опрокинули. Но укора на свой счет не поняла. А на квартиру ту Марья больше не захотела возвращаться.

*   *   *

Весь день ходили мы по храмам, приложились к мощам Преподобного. А во вторую ночь еще хуже вышло. Потеряли мы Марию. Когда стали укладываться вповалку в трапезной, так и упустили из вида. Только утром нашли. И сказала она нам:

- Не подходите ко мне.

Так рассердилась. Мы, конечно, раскаялись и прощение себе выпросили. Как все уладилось, велела нам Мария, чтобы мы ее на могилку младенца Ларисы замученной свозили. И стала она там молиться младенцу Ларисе.

Помолилась, отошли от могилы, и тут Марьюшка дала Наталье моей хлеба и просит:

- Вернись на могилку, раздай хлебушек голубям.

А мне сказала - возьми яйцо, оно грязное, сходи помой.

Я пошла, а воды в кране нет. И Наталья вернулась ни с чем, не застала голубей.

(Не Мария ли мне предсказала, что слез не будет, когда понадобятся? Так ведь и вышло. Как хочется иной раз поплакать, а ведь ни слезинки не пророню).

И начали мы догадываться, что непростой Марьюшка человек - Божий.

Мимо семинарист шел, Мария глянула на него и говорит:

- С отличием тебя.

Он заулыбался, довольный, видать, и правда хорошую отметку получил. Оставили мы Марьюшку ненадолго, возвращаемся, а у нее на коленях много-много мелочи. "Это, - она нам говорит, - мне монах в решете выносит, всякий раз когда в Лавру приезжаю. И ровно столько, чтобы до Москвы доехать".

А голубей Наталья все-таки накормила в тот раз. Когда вышли из Лавры, там их было видимо-невидимо. Я крошу им, а они разлетаются и опускаются прямо к Наталье. Она их очень любила.

*   *   *

После вечерни подошла к нам женщина, просит к себе пожить Марьюшку, и нас тоже. Мы записали адрес, и увезла она нашу болящую. А инокиня Минодора, что свечками торговала и все примечала, нам тогда сказала:

- Зря вы ее отдали. Здесь много лихих людей, таких, что иные к ним уезжают и больше не возвращаются. А эту женщину я ни разу в храме не видела. Глаза у нее нехорошие.

И так мы тут расстроились с Натальей, слов нет. Ведь Бога обманули, ведь обещались Марьюшке, скорее умереть, чем оставить ее, и трижды клятву нарушили.

*   *   *

Дождались мы утра, сами не свои. Та женщина, что взяла Марьюшку, объяснила, где живет и как к ней проехать. Два часа простояли на остановке, а автобуса нет. Он здесь и не ходил никогда, оказывается. Мы заплакали, а служба уже началась. Побежали к старцу Науму, но тропочки к его келье не нашли. А ведь накануне ее видели.

Тут к нам сторож подошла, она в Лавре работала, спросила, что это мы плачем. Объяснили ей, мол, обещали стеречь Марью болящую пуще ока, а проворонили. И та нам сказала, а она знала Марьюшку:

- Идите в храм. Господь свою угодницу не оставит. Посмотрите на меня. Я была черная, но старец велел мне молитву Иисусову читать, и я просветлела.

Достояли мы конец службы и снова на поиски. Люди посоветовали на электричке добраться до нужного места. Приехали, теперь улицы найти не можем, нет такой улицы.

А ведь ехать пора, билеты-то на руках. И не сдать, летом разве других достанешь. Приехали на вокзал, горем убитые. Съели по конфетке, что нам Марьюшка дала, но сразу есть не велела. И разъехались.

*   *   *

Что было дальше? Скорбели мы с Натальей долго. Обманули Бога. Все время я, что в гостях у дочери была, проплакала. Написала письмо Минодоре, чтобы Марья на меня не обижалась, если найдется. И Минодора ответила, мол, виделась с Марьюшкой, и та сказала: "Все прощаю".