Если бы еще недавно мне сказали, что православный верующий человек может участвовать в Книге рекордов Гиннесса, я бы только рассмеялся: "Какой же он, скажите на милость, православный!" Но... не слишком ли часто мы судим без оглядки: вот это, мол, по-православному, а это не православно? Так ли уж знаем мы православие - которое на самом-то деле шире, свободнее и радостнее, и даже неформальнее, чем иные потуги отщепенцев-модернистов! Дух дышит, где хочет. И потому наш мир открывается иногда такими неожиданными сторонами, что диву даешься.

Впрочем, судите сами.

Недавно ездил я отдохнуть домой под Беломорск, в Карелию. Всласть побездельничал - полеживал да местную прессу почитывал. В газете "ТВР-панорама" наткнулся на рассказ о беломорчанине Валентине Федоровиче Ефимове, 62-летнем мужике, который поставил более 90 рекордов, достойных книги Гиннесса. "Есть среди них рекорды, - сообщается там, - сугубо местные, поморские. Скажем, дают вам пешню и ставят задачу - прорубить 50-сантиметровый лед. В.Ефимов сделал это за 13,6 секунды. Для того, чтобы вырубить пешней "ярдан" - квадрат в полуметровом льду для мережи размером метр на метр - и очистить его ото льда, ему потребовалось 16 минут 51 секунда. За сутки непрерывного вязания рыболовной снасти он сделал 14785 ячей. За 1 час выполнил 3800 приседаний, что на 300 приседаний больше, чем смог некий китаец - нынешний рекордсмен книги Гиннесса..."

"Знай наших, беломорских!" - обрадовался я и чуть ли не возликовал, узнав, что этот удивительный человек когда-то работал учителем физкультуры в Беломорской школе N 1 - той, где я учился. "Первая школа - всегда первая!" - вспомнился давнишний лозунг. Читаю дальше: упоминается, что Валентин Федорович человек верующий и в церковь ходит часто. "А это еще... зачем? - резануло меня. - Рекорды рекордами, а православие-то тут при чем?" Заинтригованный, решил я познакомиться с Ефимовым.

Дом его как раз напротив бывшей 1-й школы, на тихой, почти деревенской, улочке. У дома поленница, лодка перевернутая - киль сушит. Типичный беломорский дворик. На стук вышел приземистый крепенький мужик в высоких валенках и в спортивке "адидас". На вид и не дашь, что ему уже за 60. "Заходи, заходи", - по-простому пригласил он и снова исчез внутри своего просторного деревянного дома. Пошел вслед - кругом на стенах иконы висят вперемежку с рыболовными сетками, какими-то инструментами, с кровати спрыгнули две кошки, из-под стола высунула нос собака. "Я тут бобылем живу, - извиняется хозяин, - сыновья-то, двое их у меня, давно семьями обзавелись, отселились".

- А эти сети - те самые, с которыми рекорд установили? - киваю на рыболовные снасти.

- Не-е, с этими я на море езжу. Но тоже сам вязал. - объясняет Ефимов. - У нас в роду все умели вязать. Пацана, пока не сделает несколько рядов ячей, не отпускали на улицу гулять. Раньше ведь мережи были не капроновые, а хлопчатобумажные, так что быстро гнили. И старики, чтобы обузой не быть, часами над сетками сидели. Помню: был у нас слепой старик - и так искусно, быстро вязал, что не угнаться. Вот в память об этих людях я и поставил рекорд, чтобы в книге было зафиксировано. Только поймут ли там, в Лондоне, не знаю...

- В Лондоне?

- Ну да. Там ведь книгу Гиннесса издают... Или вот этот рекорд с пешней, поймут ли? Тут уж я ничего не придумывал - рекорды и до меня ставились, только их никто не фиксировал. Отец мой так рассказывал. Бывало, зимой везут на подводах рыбу - скучно, холодно, в сон клонит. Тут лошадка головой встряхнет, сигнализирует, что пить захотела. Соскакивают мужики с подвод и давай играть - кто первый "воду достанет". Это целое искусство было - во льду лунку прорубить. Такие мастера! Жаль, все это забывается... А какие лыжники были - могли гнать лося до тех пор, пока тот не устанет, не упадет. Или вот моя бабушка Татьяна Васильевна Аникиева, искусница по ягодам: некоторые только корзинку наберут, а у нее уже и кошель за спиной, и две корзины в руках полны ягод. И работница, и богомолка очень верующая. Сейчас таких людей мало.

Как выяснилось, Валентин Федорович происходит не из поморов, а из природных карелов - лесных и озерных жителей. Отец, дед, прадед жили в деревне Медвежье озеро, что в самом глухом уголке Беломорского района, около Тунгуды. Все они были прекрасными охотниками и рыбаками.

- Родовая память угасает, - говорит Ефимов, - и, может быть, мои рекорды оставят какой-то след для внуков и правнуков? Представь, пройдет сто лет, а эта книга Гиннесса будет стоять на полке - и в ней фамилия "Ефимов". Разве плохо?

У самого Валентина Федоровича, кстати, в доме - ни одной книжной полки. Видно, не любитель читать. Только небольшая стопка православной литературы: молитвословы, Соловецкий православный календарь...

- На Соловках купили? - догадался я.

- Да. Каждый год нас батюшка Сергий туда возит, арендует в Беломорском порту бывшее научно-исследовательское судно. Как раз туда 50 человек влезает - весь наш приход.

- А как ваш настоятель к "рекордам"-то относится?

- Исповедовался я отцу Сергию, и тот мне объяснил: "Я вот, монах, обязательно должен быть немножечко болен, это мне на пользу. А тебе здоровье во благо. Только соблюдай меру и не возвышайся, и не гордись". Сам-то он действительно страдает - и сердечко побаливает, и желудок. Это как бы для усмирения плоти. Но что хорошо монахам, не всегда полезно нам. Вообще, батюшка сказал, что физическое здоровье поощряется Церковью. А рекорды - они ведь могут пропагандировать здоровый образ жизни. Если ты соблюдаешь режим, тренируешь свой организм - чего ж плохого? Главное - не превозноситься над другими и в азарт не впадать.

Я так рад был после этой беседы... Ведь я могу кого-то приободрить своими достижениями! Вот старик, за 60 ему, а такое вытворяет...

- Наверное, в настоящем спорте - футболе, хоккее - больше азарта, чем в этих рекордах Гиннесса? - пришла мне неожиданная мысль. - Я всегда считал их этаким взрослым баловством, чудачеством, впадением в детство. Может быть, так и есть?

- Не знаю. Я, скажем, был чемпионом Прибалтики, выступал в чемпионатах и спартакиадах народов СССР. В 62-м, когда подрабатывал милиционером, стал чемпионом МВД по стрельбе. В общем, достиг кое-каких результатов. Но почему-то чаще вспоминается "рекорд", установленный именно в детстве.

А было так. У нас в Беломорске во время войны располагался штаб Карельского фронта. Когда война закончилась, штаб перевели, но военных осталось еще много, огромный гарнизон. И вот в 49-м объявили первенство района по лыжным гонкам, участников - море, старт давался полтора часа. И все в основном военные. И так мне захотелось вместе с солдатами поучаствовать! Учился я тогда в пятом классе в 1-й школе. А я с малых лет на лыжах, да и в роду есть такая сноровка. Набрался храбрости, подхожу на старт со своими длинными финскими лыжами на валенках. Мне говорят, ты, карапуз, совсем маленький, а соревнования взрослые, 30 километров бегут. "Да я один кружок!" Дали мне старт самому последнему. Ну, я рад, круг пролетел как на крыльях, кричу судье: можно еще десятку пробежать? Тот смеется, рукой махнул. В общем, пробежал все три круга. Когда результаты подсчитали - оказалось шестое место среди взрослых. Вот удивились! Потом я в школе таким гоголем ходил. Не то чтобы уж очень гордился, просто приятно было, что старшеклассники теперь не смотрели свысока как на малявку.

Потом всякое случалось, занимался большим спортом - но такой радости никогда больше не испытывал. Представьте: взрослые приняли за своего!

- А как из спорта ушли?

- В 65-м был на соревнованиях в Прибалтике и случайно узнал, что при Тартуском университете открылось отделение спортивной медицины. Показалось мне это интересным. Поступил, по окончании пригласили меня врачом в сборную СССР по биатлону. Надо было сначала практику в Москве пройти, но тут что-то потянуло меня домой - и вернулся я в Беломорск. Тут рыбалка зимой и летом, воспоминания детства, ну и все прочее. Устроился в районную больницу в кабинет функциональной диагностики - кардиограммы сердца расшифровывал. Потом вел секцию в своей родной школе. Построили с ребятами стенд для стрельбы по бегущему кабану - и мальчишкам так понравилось, что через два года на чемпионате Северо-Запада заняли все три первых места. Вышел на пенсию, но продолжал вести стрелковую школу на общественных началах. Потом ее закрыли из-за отсутствия финансирования.

Началась перестройка, всеобщий упадок, какое-то повальное уныние. И вот в 90-м по телевизору вижу сюжет: русская редакция Книги рекордов Гиннесса принимает заявки с рекордами. Объяснили правила, дали адрес, куда присылать. Думаю: "Попробовать, что ли?" Поехали мы за 50 километров от Беломорска на озеро Шуезеро. Судейство было из нашего районного спорткомитета и из местных жителей. Сел я на лодку и безостановочно проплыл 110 километров. Документы оформил, послал их в Москву с припиской: "Мог бы еще стрелять сутки из пистолета". Прошло немного времени, и вдруг приходит приглашение из Москвы - приезжайте стрелять. Я опешил - не ожидал, что так быстро. Потренироваться не успел. Своего пистолета у меня тогда не было, и "стрелял" я только из макета.

- Как это?

- Да вот, болванка у меня есть, - показывает обрезок дерева, обтесанный под пистолет, с мушкой и прорезью, - вот так стоишь часами, на вытянутой руке целишься в мишень... потом снова поднимаешь - целишься... "В соревнованиях я давно не выступал, живыми патронами не стрелял - что же елки-палки делать?" - думаю. Охватила меня такая робость, ведь осрамиться можно, стыд какой! Два часа до поезда осталось, а я все раздумываю. Взгляд остановился на иконе Николы Чудотворца, и как бы меня притянуло, встал на колени и помолился минут, наверное, 15-20. Раз ты чудотворец наш морской, рыбаков и моряков, помоги мне в этот раз! И как только помолился, такая уверенность вдруг охватила - всю дорогу ехал и так был спокоен, будто тренировался год. Приезжаю в Москву, дали мне пистолет. А он незнакомой конструкции. Попросил судей: "Покажите, пожалуйста, как его заряжать". Они глаза вытаращили: что ты, дядя, какой рекорд, если не знаешь, с какого конца заряжается? Ну, я объясняю, что это немецкий пистолет, автоматический, таким никогда не пользовался, но вот сейчас пристреляюсь, и можно начинать. И как-то спокойно у меня на душе...

Встал на огневую позицию. Пробный выстрел - 98 очков из ста. Гляжу на результат и сам не верю. Тут судья, чемпионка мира Татьяна Ратникова, говорит: "Голубчик, ты же прекрасно стреляешь, зачем обманывал?" Отвечаю: "Да, честное слово, никогда с такого пистолета не стрелял". И вот объявили задание: чтобы пройти в книгу Гиннесса, нужно стрелять сутки со средним результатом, чтобы было не ниже 1-го разряда. Татьяна Ратникова плечами пожала: "Ребята, это абсурд полный. 90 очков из 100 держать целые сутки? Валентин Федорович, вы же мастер по биатлону, сами понимаете, что это физически невозможно!" А это действительно дело тонкое - тут нервная система задействована, глаз все время в напряжении, рука не должна дрожать. Я ей говорю: "Что будет, то будет, раз уж пригласили..."

Десять выстрелов сделал, чтобы пристреляться, - и начал, чего время тянуть. А тир устроен так: пять раз пуляешь, нажимаешь кнопку - мишень быстренько переворачивается, снова пуляешь и так далее.

- А паузы между выстрелами какие?

- За сутки надо было сделать минимум 1200 выстрелов, и темп был в два раза быстрее, чем требуется на обычных соревнованиях. Паузы были - когда пистолет перезаряжаешь, да еще пять минут отдыха каждый час, чтобы в туалет сходить или еще что-нибудь. Я, конечно, не преминул несколько раз воспользоваться, раз правила разрешают. Проходит десять часов - врач спрашивает, как самочувствие. Нормальное, говорю. Прошло 15 часов, смотрю: пули еще кучнее ложатся. Врач: "Не может быть, чтобы ты не устал, ты просто обманываешь". Я: "Смотрите по точности..." Прошли сутки, отстрелялся я. Посчитали судьи количество попаданий, разделили - получилось 90,5 очка из 100 возможных.

Ну, составили протокол, подписались все, я отнес его в главный судейский штаб. Поздравили меня. Когда мы прощались, Татьяна Ратникова говорит: "Был бы ты помоложе, да москвичом, мы бы с тобой поработали..." Я отвечаю: "Не-е, я лучше домой к беломорским тюленям возвращусь". Посмеялись и на этом расстались.

- Значит, Никола Чудотворец помог? - все еще с сомнением спрашиваю Валентина Федоровича.

- Именно он! - убежденно говорит хозяин. - Вот расскажу еще один случай - и ты уж сам думай.

Было это после беседы с нашим батюшкой Сергием - о гордости, о том, можно ли человеку заниматься рекордами, не нарушение ли это будет веры. Вернулся я домой в раздумье... А на следующий день обычная тренировка была - бил по мишени за десять метров. Решил передохнуть, и тут остановился взгляд на той же самой иконе - чудотворца Николая. Помолился ему и говорю: "Святителю Николе, сделай так, чтобы моей гордыни плохо стало! Вот я сейчас буду контрольную тренировку делать - сделай так, чтобы у меня ничего не получилось!" Вот так дерзко ему говорю.

И начал стрелять - сначала с правой руки, потом уже всерьез с левой руки. Еще раз посмотрел на икону - а Никола сурово так смотрит. И стало мне страшно... Делаю десять выстрелов, подхожу к мишени... Холодный пот прошиб. На мишени - одна единственная дырочка, в самом центре десятки. Неужели, думаю, так промазал, что совсем мимо мишени пули пролетели? Смотрю поближе... Господи! Все десять пуль влепились одна в одну: дырочка ровная, без рваных краев, и диаметр ее тютелька в тютельку под одну пулю. "Такого не бывает!" - думаю, а самому страшно, потому что глаза-то видят другое: вот они, десять пуль, в один свинцовый комочек сплавились... Подошел я к иконе - а святитель Никола на ней как бы смеется. Вглядываюсь - точно, ведь улыбается!

Не знаю, может быть, у меня воображение сработало, всякое ведь бывает. Но я вроде человек трезвый, что перед глазами - то и вижу. И... все-таки он улыбался! Не слепой же я. И так мне стало стыдно... Если честно, была, наверное, какая-то гордость, когда я вот так попросил - чтобы у меня "ничего не получилось". А он взял и пошутил... такой он веселый и добрый святой! В гордости укорил, а стрелять, рекорды ставить не запретил: дерзай, мол, повесели душу свою и других людей искусством своим порадуй, только не превозносись!

Вот я и радуюсь, что Господь здоровье дал.

- Не курите, не пьете? - интересуюсь у старика.

- Немножко, после рыбалочки выпью. И если кто папиросу предложит, бывает, неудобно отказаться, постою с ним, подымлю. Чтобы систематически - нет. А вот сыновья мои - они уже взрослые мужики - абсолютно не потребляют. Все-таки пример отца действует.

- У вас, наверное, какой-нибудь особый распорядок дня?

- Да чего тут особенного... Встаю каждое утро в одно и то же время. Делаю по триста отжиманий, приседаний, прыжков через скакалку. Потом пробежка 3-5 километров, в зависимости от настроения. И все. Летом, бывает, экзамен себе устраиваю: беру велосипед, еду 70 километров по лесной дороге с надувной лодкой за плечами, затем бегу с компасом через чащобу к какому-нибудь лесному озеру, надуваю лодку, ловлю рыбу. Потом обратно в том же порядке - вместе с уловом. Дома по возвращении делаю уборку, готовлю рыбу, ужинаю и заваливаюсь спать. Весь экзамен должен занять ровно сутки...

В сенях вдруг раздается шум, и в дом Валентина Федоровича вваливается ватага мальчишек.

- Цы-ыть! - прикрикнул на них хозяин. И добавил важно: - У меня тут корреспондент сидит, подождите пока на дворе.

Ребята ретировались.

- Соседские, что ли? - спрашиваю его.

- Да разные ребятишки приходят со всего города. Даю им пострелять. Заодно читаем здесь православные книжки, вот некоторым молитвам обучил. Смотришь - иной парнишка уже в храм с бабушкой является, стоит на службе. Это ж великое дело. Двоих-троих молоденьких приобщил к вере - и, можно сказать, жизнь свою не зря прожил. Этот парнишка вырастет - сыну передаст, и так пойдет в роду...

Ефимов смотрит на меня, ждет вопросов. Взгляд у него из-под кустистых бровей твердый, четкий. И я вдруг понимаю, почему у ребят под его началом такие хорошие результаты по стрельбе. Просто он вселяет уверенность в людей, передает свое спокойствие и какую-то внутреннюю надежность. Когда ты рядом с ним, то рука твоя не дрогнет.

- А как же книга Гиннесса? - вдруг вспоминаю я. - Включили вас в нее?

- Да тут такая история, - разводит руками Валентин Федорович, - эту книгу Гиннесса англичане издают и, оказывается, вписывают в нее своих же, англичан. А для иностранцев у них квота - 5 процентов.

Хозяин достает откуда-то огромный фолиант, последнее издание "книги великих рекордов".

- Вот смотри, одни английские фамилии. А наши рекорды там не нужны. Кстати, раньше в Москве была своя, русская, редакция книги Гиннесса, но три года назад закрылась из-за безденежья.

Расстались мы с Валентином Федоровичем душевно. Вышел я на улицу: мальчишки за околицей снежками друг в друга пуляются, так заразительно смеются!

Счастливый народ.