Каргополь всегда представлялся мне этаким "китеж-градом", овеянным сказками и древними преданиями. Сколько слышал об этом старинном городке, а ни разу не бывал. Те, кто рассказывал о нем, непременно добавляли: да, заповедные, благодатные места, и близко от нас, но добираться туда долго. Такая у нас путанная Северная железная дорога - хоть и рядом, а пересаживаться надо с поезда на поезд. И потом еще, от станции Няндома ехать автобусом несколько часов. Вобщем, говорят, глушь настоящая.

Когда-то это понятие - глушь - было уничижительным. А сейчас, напротив, звучит многообещающе. Где как не здесь, в глубинке, еще что-то сохранилось? Так что в путь я отправился в предчувствии нового...

Ночь. На рельсах шипит поезд, готовый тронуться дальше, на Архангельск. Народу сошло немного, и все куда-то растворились. Видимо, местные, няндомские. Около станции стоит совершенно пустой каргопольский автобус: внутри лишь скучающий шофер да две его дочери. Видать, решили прокатиться с отцом туда-обратно. Не дождавшись пассажиров, вчетвером и поехали.

За окном - темный низкорослый лес и поля, поля... Просторы. По преданию, где-то здесь, в полях, отдыхал после долгого перехода белозерский князь Вячеслав (о его походах сообщается в Повести временных лет), а над ним кружилось в поднебесье черное облако ворон. И нарек князь эти места "каргопольем" - ворон в ту пору называли каргами. Впрочем, это лишь красивая легенда. А название, как пишут в книгах, имеет греческое происхождение.

Под колесами автобуса прокатился белый комок и сиганул в лес. Заяц. Видно, не только "карги" здесь водятся. Вглядываюсь в темноту, в свете фар мелькает указатель "г.Пудож - 150 км".

- Неужели Карелия так близко? - удивляюсь.

Шофер оживился:

- Да мы раньше и были Карелией, до революции в Олонецкую губернию входили. Только ты дорожному знаку не верь. Это зимой полтораста кэмэ, а в остальное время года - будет тебе и тысяча. Дорога-то непроезжая. Тут как-то финны решили ударить по нашему бездорожью, из Пудожи отправились в Каргополь на сверхпроходимых джипах и, конечно, застряли. В конце концов доехали: по уши в грязи, одно колесо от "уазика" прикручено - свое-то лопнуло...

В город мы въехали в полной темноте. Так что увидел я его лишь наутро.

*   *   *

Действующую церковь в Каргополе оказалось найти нелегко. Не потому что она где-то на отшибе, как обычно бывает в северных наших городах. Нет, в самом центре. Но столько кругом куполов с крестами! И храмы-то все добротные, старинной русской постройки... И только в одном из них сейчас служат Богу, а в остальных - музей.

Служба уже закончилась, и в храме Рождества Богородицы, похоже, было пусто. Только за свечным прилавком стоял какой-то дедушка, похожий на апостола Петра, а рядом переминались с ноги на ногу трое ребят.

- А иконка Руслана у вас есть? - спросил парнишка.

- Нет, душа моя. В православии такого имени вообще нет.

- А какое есть?

- Рустик. Это был такой мученик за Христа, латинянин. Однажды...

После рассказа о Рустике мальчишки ушли довольные, купив по иконке. Я же подошел под благословение - не трудно было догадаться, что "дедушка" не просто служитель, а священник.

Отец Борис настоятелем здесь с 84-го года. Фамилия его Коробейник.

- Отец Александр Коробейник не ваш сын будет? - спрашиваю. - Мы про него писали...

- Да, он в соседнем районе служит, в Плесецке, у космодрома.

- А игумен Давид Коробейник? - вдруг вспомнив, снова спрашиваю. - Его недавно по телевизору показывали, он теперь настоятель Троицкого скита в Троице-Сергиевой Лавре...

- Тоже мой, - соглашается "дедушка".

Так, необычно, мы с ним и познакомились. На вопрос, сохранилась ли вера на Каргополье, священник покачал головой:
 
- Здесь, в городе, в храм еще ходят. А в районе - а он у нас большой - церквей больше нет. Старики там годами не причащались, так что какие они православные... Раньше вот вера была! Четыре монастыря и более семидесяти церквей по району. На Покров из Каргополя за 55 километров в Ошевенский монастырь крестным ходом ходили. Одновременно шли туда еще с двух сторон, из других сел. На повороте встречались - и дальше всем собором, с пением, еще 12 километров!

- А в честь кого монастырь-то был?

- Подвизался в тех местах преподобный Александр Ошевенский. Рассказывают, что и по сию пору людям является. Жила там ошевенская монахиня Евдокия Дружинина, старенькая уже, в прошлом году похоронили. Рассказывала: в кельях этого монастыря школьные классы сделали, и вот один ученик за партой видел, как вошел какой-то старичок и стены кадил. Вдруг поворачивается, да так строго: "А тебе здесь не место". Потом мальчонка на иконе старика того признал. Евдокия, когда была в силе, на Пасху собиралась там с бабушками и крестным ходом обходила монастырь. А в 85-ом году одна из церквей там упала. За год до этого мы с владыкой Исидором туда ездили служить - еще стояла... А каменная, слава Богу, немножко еще стоит.

- А где вы еще бывали? - интересуюсь.

- Да в разных местах. Храмов и святынь здесь много по деревням. На Лекшмозеро ходил - это 17 километров по лесу, на Киж-гору. Там храм Александру Свирскому. К преподобному Макарию в деревню Архангело. Там часовенка старая ему стоит на излучине реки Онеги. И что удивительно: когда вода весной прибывает, то часовню отрывает от земли и крутить начинает. Но никуда не уносит - покружит и опять на тоже место ставит. Был я там в последний раз, гляжу: часовенку эту кто-то проволокой обвязал и за дерево зацепил. Чтобы не унесло. Местные бабушки со мной были, заохали, увидев такое: "Кто это удумал?! Как козу привязали... Да не было еще такого, чтобы Макарий нас покинул!" А потом приехал ко мне один мужик из Архангело, говорит: "Я новую часовню срубил, на высоком месте. Уже иконы туда поставили, народ ходит молиться. Только освятить надобно". Освятил я. И в этом году на Макария Унженского уже служить ездил, архангельский сельсовет три автобуса выделил, чтобы все желающие к часовне попали. А некоторые и п пешком шли, как бы по обету.

Спрашиваю батюшку, кто здесь до него служил. Он вспоминает фамилии - много здесь перебывало. В том числе Ляльский архимандрит Модест (мы о нем писали). В алтаре у батюшки покровец сохранился с надписью: "Игумен Модест. 1967 год". Подкладку подшивал и память о себе оставил.

- А я сюда, можно сказать, из-за матушки своей попал. Она у меня регент, а здесь петь некому. Была монашка Агния, она, когда каргопольский Успенский монастырь закрыли, здесь хором руководила. Но ей уже было за 90 лет...

- А сейчас есть еще прежние монахи, в живых-то?

- Да... почитай одна Варвара осталась, она в Ошевенском монастыре в хоре пела. Сейчас в Доме престарелых, 95 лет ей. Ослепла. Когда прихожу причащать, только по голосу и признает. А раньше, бывало, ковыляет, выйдет из палаты на улицу и стоит - смотрит в сторону Каргополя, на кресты храмовые. Санитары вслед выбегают и обратно ее ведут. Я им объяснял: "Не надо ее запирать, она в разуме". Да она и сейчас в разуме. Слепая, а молитвы, Псалтирь читает - по памяти... А больше и не припомню. Все уж умерли.

*   *   *

На улице моросил дождик со снегом. Простившись с о.Борисом, пошел я, пока еще не знаю куда. Потом обернулся... Храм Рождества Богородицы плывет луковками по небу, легкий, в каменных узорах. Знаменитое каргопольское узорочье - залюбуешься. Стою, смотрю - как та монашка Варвара. Чего-то жду... Из храма вышел "дедушка", запер кованую дверь, сел на велосипед и покатил куда-то по улице - борода вперед.

Так он мне и не сказал, куда пойти, кого можно порасспросить о здешней жизни. Благословил только: "Бог тебе поможет". И... слава Богу! Каких удивительных православных людей я потом встретил! Краеведа Аннина - искателя каргопольских подземелий. Девяностолетнюю Параскеву Батунину, чья жизнь, как древняя былина. Таежного следопыта Стукова - чистого сердцем русского мужика, пытающегося объяснить себе и людям, кто такие "снежные человеки", объявившиеся в каргопольских лесах. Семью Корниловых - и многих-многих других.

Впрочем, об этом будет отдельный рассказ.