БЕСЕДА

«ДАЖДЬ МИ СЕРДЦЕ ТВОЕ»

Возможен ли аскетизм в наше время?
Об этом разговор с епископом Вологодским и Тотемским
МАКСИМИЛИАНОМ

Тезоименинник

В Вологду приехал я 4 ноября в расчете, что владыка окажется в городе: был праздник Казанской Божией Матери, и в кафедральном соборе ожидалась архиерейская служба. Поезд прибыл удобно – как раз к началу Божественной литургии. В храме множество народа. Какой-то особый, вдвойне праздничный, настрой я сразу подметил у священников и прихожан, но не придал значения. И только в конце службы, когда хор запел «многая лета тезоименитому отцу нашему Максимилиану», догадался, что сегодня – день ангела владыки. А через пять дней ему исполнялось 49 лет. Сначала обрадовался (вот ведь совпадение!), а потом сообразил: ну, теперь будут поздравления, трапезы, тут уж архиерею не до интервью.

Действительно, после службы все вместе с епископом отправились на праздничную трапезу – сослужившие епископу священники, гости, часть прихожан, ученики воскресной школы. «Да не огорчайся ты, – успокоил меня один из батюшек, – обед не долго продлится. Наш епископ не любит этого...» Священник как в воду глядел – трапеза хоть и прошла весело (за столом много шутили), но не затянулась. Только радовался я рано. Сразу после «торжественной части» именинник... занялся делами. На праздник со всех концов епархии съехалось много людей, вот владыка и решил, пользуясь этим, решить текущие вопросы.

– Не жалеет себя владыченька наш, – вздохнула монашенка, дожидавшаяся очереди, – у него праздник, а мы со своими болячками к нему.

Разговорившись, узнаю, что матушка Маргарита (так ее зовут) приехала из только что открытого Горицкого монастыря, где она послушничает. Хочет просить епископа, чтобы разрешил ей пожить в Вологде – пройти курс лечения.

– Раньше я регентом в кафедральном соборе работала, – рассказывает она. – Нас, певчих, он всегда жалел. Прежний-то владыка все больше правый хор, что только по праздникам поет, привечал. А епископ Максимилиан, как приехал, сразу обратил внимание на наш, левый, хор. Мы ведь «ломовой», рабочий хор – в будни поем. Может, и не так красиво получается, но службы-то на нас держатся. И меня он как-то отмечал, с собой в поездки постоянно брал. Сколько километров мы изъездили! Поражаюсь его энергии. Представьте, только в нынешнем году он четыре раза в Устюг ездил. Это, почитай, более 500 километров. Сам за рулем, приедет – и ни минуты отдыха, службы да дела. Потом снова за руль – и еще 500 километров обратно. Возвращается в Вологду, и снова службы, службы. Другой бы на его месте не вынес такой жизни, ведь у него еще ко всему прочему большое монашеское правило. Молитвой одной и держится. Мне уж куда до него – совсем расклеилась. В монастыре печное отопление, а я не привыкла к этому, вот старые болезни проснулись.

...Дошла очередь до послушницы, а потом и до меня. Первый вопрос явился сам собой...

100 вологодских святых

– Владыка, несколько лет назад в интервью нашей газете вы говорили, что одна из главнейших ваших задач – открытие женской обители. Монахи-мужчины в епархии есть, а вот с монахинями на Вологодчине оказалось трудно. Сейчас, на праздничной трапезе, было объявлено об открытии Горицкой женской обители. Значит, вопрос решен?

– Я бы не сказал, что решен, просто близок к завершению. В Горицком Воскресенском монастыре (это в семи километрах от Кирилло-Белозерского монастыря) сестричество появилось еще три года назад, там трудится восемь сестер. И только вот сейчас Священный Синод принял официальное решение об открытии обители. Жизнь в Горицах налаживается, сестры держат коров, кур, коз, огород огромный возделывают. Но проблемы остаются: отреставрирован только один корпус, сейчас решается вопрос с ремонтом храма, чтобы службы совершались регулярно.

Обитель довольна древняя, построена в 1544 году сыном Иоанна III, князем Андреем Старицким, и его супругой Евфросиньей. Она, кстати, сама же и была заточена в этот монастырь, когда попала в немилость Ивану Грозному. Сюда потом ссылались много княжен и боярынь, в том числе инокиня Марфа Романова с сыном – будущим царем Михаилом Романовым. В общем, место историческое. И очень красивое. Внизу обители протекает Шексна, кругом холмы, покрытые лесом, в стороне высится гора Маура – та самая, на которой встречались преподобные Кирилл и Ферапонт Белозерские для бесед и молитв. А за горою – белокаменные стены и башни Кирилловского монастыря, будто плывущие по озеру... Там я люблю бывать.

– Монахини ваши, вологодские?

– Игуменья Евфалия из-под Вологды, из Сокола. Прежде она подвизалась 17 лет в женском монастыре на Украине, так что привезла с собой большой духовный и практический опыт. Поначалу в Горицах пришлось ей трудно, приехала, как говорится, на голое место. Ни расчетного счета у нее, ни помощников, три года испытаний. А сейчас у сестричества появился благотворитель, машину им подарили. У матушки очень крепкий внутренний стержень, так что, думаю, это будет хороший монастырь. Другие сестры также из Вологды, из Череповца, есть и из Петербурга, даже с Урала.

– А как сейчас в Кирилло-Белозерском монастыре?

– Часть его – Иоаннов монастырь, с которого когда-то и начиналась обитель – уже передана нам. Отношения с музейными работниками хорошие, представьте, храм перевели на наш баланс, но реставрацию музейщики не остановили. Сейчас там все закончено, и можно молиться у мощей преподобного Кирилла. А еще недавно люди туда тайно приходили, чтобы приложиться к мощам и акафист почитать. Даже ночью пробирались, потому что не все в руководстве музея относились нормально... А сейчас и раку над мощами сами музейные работники сделали.

– У вас в епархии столько святых угодников!

– Да, слава Богу. Этим летом я не смог даже в отпуск уйти: то дела, то праздники – дни памяти святых. Стараемся каждому святому особо служить. А их у нас, на Вологодчине, почти сто. Это общепрославленных, а с местночтимыми еще больше.

– Впечатлила меня фотография монастыря, сделанная в одну из ваших поездок на Каменный остров. На снимке видно, какой это маленький остров, а скольких он дал подвижников. Преподобных Кассиана и Иоасафа Каменских, Петра чудотворца, Василия блаженного, преподобных Дионисия, Пахомия, Тимофея, Александра, Евфимия...

– Это очень древняя обитель, первая церковь на острове построена где-то около 1260 года. Уже в ту пору там подвизались старцы, имена их, как и многих подвижников, неизвестны. Нынешним летом мы несколько раз плавали туда на катере, смотрели, как восстанавливается Спасо-Каменный монастырь. Уже готовы колокольня, храм... Остров-то действительно маленький: размером 150 на 200 метров. Само же Кубенское озеро большое, 70 километров в длину, так что бывают там сильные бури, огромные волны буквально обрушиваются на островок. А зимой ледяные торосы наползают. В старину даже такое случалось: однажды на крышу одной из построек затащило торосами камень в двадцать пудов весом, и когда весной льдина растаяла, монахи едва-едва, с большим трудом, скинули этот камень с крыши. Очень суровый был монастырь.

– В то время, наверное, это не считалось чем-то необычным?

– Тогда люди были очень крепки телом. А сейчас очень слабы, окружающие удобства ведь расслабляют. Архимандрит Кирилл как-то говорил нам: «Был я под Сталинградом, спал в окопах, в холоде – и ничего. А сейчас в Лавре зашел в Успенский собор – и заболел сразу же». Собор-то не отапливается, влажно там. Вот мы все такие немощные сейчас.

Учителя

– Вы упомянули старца Кирилла. Какие еще духовные авторитеты повлияли на вашу жизнь?

– Знаете, слово «авторитет» стало сейчас нехороший оттенок иметь. Я бы сказал, пример для подражания, идеал, может быть. Вот для нас для всех высший идеал – это Иисус Христос, потом идут святые отцы. Мне лично, например, очень близок и дорог по духу святитель Игнатий Брянчанинов. Я с его творениями впервые познакомился, будучи студентом Московской духовной семинарии, и, несмотря на строгое такое название, которое многих отпугивает, – «Аскетические опыты» (а книга еще в такой черной, мрачной коленкоровой обложке была), – я почему-то начал читать. И меня он просто захватил и поразил, тем более писал он очень образным, красивым языком. Из этой книги я выяснил, что в аскетизме ничего нет страшного: «аскео» – это упражнение, то есть «аскет» – тот, который упражняется. Единственное только, что это не физические упражнения, а духовные – духовная брань и подвиг. Если в компьютер это слово заложить, то он бы перевел его как «спортсмен». Но опять же уточняю, что речь тут не о физических упражнениях. Начал я его читать – шесть томов творений плюс седьмой том писем, – и стал он любимым моим духовным писателем.

Ну и, конечно, бывают живые примеры, которые ближе нам, через которых мы можем видеть те мелочи, о чем не прочитаем ни у одного из святых отцов. Учась рядом с Троице-Сергиевой лаврой, я мог общаться с прекрасными людьми, монахами. В первую очередь это, конечно, духовник Лавры архимандрит Кирилл, профессора и преподаватели академии – Алексей Ильич Осипов, архим.Платон, архим.Матфей, у которого я пел два года, и другие. И в самой Лавре – благочинный архим.Онуфрий, архимандриты Спиридон, Аристарх, Лаврентий – каждый своеобразен, но все они были монахами по призванию и по жизни. Это была настоящая школа... А тогдашний наместник Лавры, ныне архиепископ Алма-атинский Алексий (Кутепов)? Замечательный организатор, проповедник, прекрасный человек. И всегда я старался им подражать.

– Святителя Игнатия вы читали еще до пострига?

– Да, собственно, он помог мне принять монашество на третьем курсе академии.

Об аскетизме

– Аскетизм сейчас воспринимают по-разному. Возможен ли он в наш век?

– Он необходим каждому из нас. Если ты настоящий христианин, то должен быть и аскетом. Но аскетизм разной степени бывает. Ведь мы живем сейчас в таком мире, где очень мало физических движений.

Можно так об этом сказать. Есть спортсмены разных уровней: олимпийские чемпионы, мастера, разрядники, а есть люди, которые занимаются спортом ради здоровья. Вот утром смотришь: бежит по улице 50-летний мужчина и никуда не спешит; бежит лишь для того, чтобы хорошо себя чувствовать. Так и аскетизм. Он не требует обязательного измождения, каких-то крайних подвигов. Нет, это борьба со своими помыслами, со своими желаниями – со страстями. А страсти – это как немощь, как дряхлость. Берите пример с тех, кто не ленится по утрам бегать, кто с дряхлостью своей борется, – также и вы воюйте со страстями, только духовными упражнениями. Эта борьба вам самим полезна, а также окружающим. Вот, скажем, гневливые люди. Обычно мы сердимся на них, а надо бы пожалеть... Вы только посмотрите на такого человека, когда он гневается: как ругается, как кричит, все лицо перекорежено. Разве не видно, что он СТРАДАЕТ? Страсть его заживо поедает. И, может быть, не случайно эти слова одного корня: «страсть» и «страдания».

Так вот, аскетизм как раз помогает побеждать эти страсти-страдания.

Или еще представьте: не дать пьянице выпить – как он страдает, не дать курящему покурить, не дать чревоугоднику сладкого куска... Это же несчастные люди, они на крючочке, страсть тянет их!

В то же время нельзя нам подражать аскетизму святых отцов IV-V века. Если олимпийский чемпион толкает штангу в 200 килограммов – разве я ее толкну? Мне-то, дай Бог, 50-килограммовую оторвать от земли. Ну так ты хоть свои 50 килограммов отрывай от земли, хотя бы этот вес бери! Так же и аскетизм. Мы не можем по неделе ничего не есть. Ешь – но не объедайся же. Ограничь себя. Хочется тебе напиться, но ты остановись, милый, повеселил сердце вином – и все. Что тебе еще надо? В жизни много радостей, но зачем их превращать в самоцель?

Да, мы сейчас столь немощны, что не можем подражать древним подвижникам, которые жили в пустыне, не одевались и питались травой. И мы к этому не призываем. Ведь если человек начинает заниматься спортом, никто же не требует, чтобы он был обязательно олимпийским чемпионом. Нет, занимайся спортом ради здоровья, ради пользы своей – в разумных пределах. Хотя бы так...

– Нынешним летом мы писали в газете о ваших планах основать посреди тайги, на месте подвигов святого Симона Воломского, монашеский скит. Видимо, трудно найти людей, которые бы пожелали туда поехать? Там ведь условия схожи с отшельничеством древних отцов...

– Время суровых подвигов, наверное, прошло безвозвратно. Сейчас уже вряд ли кто будет сажать капусту вверх корешками... Сейчас суровые подвиги в большинстве случаев приводят людей к превозношению: вот я пощусь, а остальные едят; вот я кладу поклоны, а остальные нет; я бодрствую, а остальные спят... Вот это явное преуспеяние одного над другими очень болезненно переживается нынешним человеком. Я не отрицаю телесных подвигов, нет, но здесь должно быть разумное сочетание и телесного, и духовного. И как дух выше тела, так и духовный подвиг гораздо выше телесного. Главное ведь цель, а не способ. У нас же часто делают целью именно телесное измождение, что и приносит обильные плевелы в виде таких вот мыслей, самомнения, превозношения и прочего.

На всенощном бдении в Кирилло-Белозерском монастыре: «одевание» 25-летней Иулии в послущницы Горицкой обители (справа еп.Максимилиан)

В принципе-то перед революцией у нас, в России, был очень развит телесный подвиг, о духовном же подвиге забыли. И когда оптинские старцы стали обращать на это внимание, многие же их не поняли, их ругали, на них клеветали. Вспомните монаха Вассиана, который всю четыредесятницу не ел, келью не топил, спал на земле – суровейшие подвиги нес! И в то же время, когда появился первый оптинский старец Лев, к которому люди пошли, почувствовав в нем духовную силу, какая зависть появилась у Вассиана. Как он восстал против него! Или, например, оптинский старец Макарий – он и температуру в келье нормальную держал, на обычной кровати спал, особых подвигов не нес выше того устава, который был в монастыре. И в то же время этот старец и смиренный был, и терпеливый и отличался даром рассуждения и даже даром прозорливости. А сравните их подвижничество – у старца Вассиана, конечно, на несколько порядков был выше аскетизм, но духовных подвигов он не понимал. Это не в осуждение ему, нет, я просто говорю о том, о чем мы, подобно Вассиану, забываем сейчас.

Временем уже проверено: крайности часто приводят к искажению и даже к отвращению от духовной жизни. Это такая ловушка лукавого. Ведь нигде не сказано, чтобы мы переносили большие телесные труды. Господь сказал: «Чадо, даждь ми сердце твое». Помыслы, желания, чувства – вот что мы должны приносить Богу. А потом уже браться за другое – воспитывать эти чувства постом, измождением плоти, чтобы не было места греховным помыслам. Вот мы удивляемся, как древние подвижники могли переносить великие тяготы в пустынях. А потому и могли, что отдали свое сердце и все свое «я» Богу и могли во всем на Него положиться. Есть ли такая любовь сейчас? Если ее нет, то о каком аскетизме говорить?

О физкультуре

– И все же, наверное, православный человек должен придерживаться хотя бы «бытового» аскетизма? Один мой знакомый священник, к примеру, попросил у своего владыки благословение... заниматься спортом. Как он объяснил, многочасовые стояния на службах привели к тому, что у него стал расти живот. Мол, бывает такая профессиональная болезнь, как у шоферов-дальнобойщиков, из-за неподвижного образа жизни. И епископ благословил. Теперь батюшка по утрам одевает спортивный костюм и делает пробежку по лесу, подальше от людских глаз. Что вы можете сказать об этом?

– Здесь нет общего правила, в каждом отдельном случае надо рассматривать и давать совет. Я не против физической нагрузки. Тот же святитель Феофан Затворник, когда он был в затворе, делал гимнастику. Серафим Саровский, когда был в затворе, утром выходил во двор и таскал дрова с места на место, такую вот давал нагрузку на свое тело. Думаю, разумная нагрузка никогда не вредит, как сказал Исаак Сирин: «Все красит мера». А вот какая мера – это уж у каждого человека своя. Для одного съесть тарелку супа означает объесться, а для другого это воздержание, поскольку он привык к большему.

– То есть если монахи играют в футбол – это плохо, а мирянам, по их мере, позволительно?

– Ну, футбол и бег – разные вещи. Вы посмотрите, какие страсти на футбольных полях и драки бывают, и что угодно. Это страстная игра. Вот мы сейчас мирно разговариваем, а завтра окажемся в разных командах, и вы меня по ногам ударите. Я подумаю: «Ах, ты меня ударил, ну подожди, я сейчас тебе тоже подстрою...» Вот что получается. В то же время в легкоатлетических соревнованиях я никогда не видел драк, поскольку это неконтактные виды спорта.

– Я слышал, что вы сами прежде занимались спортом?

– Да. Это были гонки со стрельбой, так называемый биатлон.

– На Западе распространены христианские спортивные организации типа «Атлеты-благовестники», «Спорт за Христа», очень много названий. Как вы к этому относитесь?

– Человек по лукавству своему может оправдать что угодно, любую свою деятельность. Я же могу сказать точно, что ничего подобного мы не видим в первые века Церкви, не было этого. Был подвиг за Христа, а не «спорт за Христа». Но, что уж говорить, в католических монастырях и джазовые оркестры бывают, у протестантов богослужения рок-концерты сопровождают. Что ж, подражать и этому будем?

О духовности

Вообще духовность западная искажена. Ведь как протестанты говорят: «Мне достаточно только верить. А грехи мои Господь уже искупил Своей кровью. Значит, мне подвизаться, трудиться не надо». Лютер, основатель протестантства, даже так сказал, четко и ясно: «Грех верующему не вменяется в грех». Он логически завершил то, о чем католики говорили. Но святые-то говорили о другом, что мы надеемся только на милосердие Божие. Надеемся! Но не знаем, будем ли помилованы или не будем. И тот, кто считает, что своими деяниями уже искупил свой грех – он в состоянии прелести. Так определяет Марк подвижник. А вот что сказал Франциск Ассизский, один из наиболее почитаемых у католиков святых, перед своей смертью: «Я исполнил все, что был должен исполнить». И уточнил: «Я не знаю ни одного греха, который бы не искупил своей исповедью и покаянием». Представьте только! Дальше – больше. Жизнеописатели этого католического святого пишут, что когда душа его вознеслась к Богу, то будто бы Бог Отец на мгновение оказался в замешательстве: мол, кому отдать предпочтение – сыну по благодати (Франциску) или Сыну по существу (Христу)? То есть они, католики, сравнивают Франциска уже со Христом! Вот до чего докатились... Сравните с нашим аввой Агафоном, который трепетал перед смертью, а братья-пустынники его спрашивали: «Авва, ты же всю жизнь подвизался, с детства посвятил себя Богу – чего тебе бояться?» А он отвечал: «Вы по-человечески рассуждаете. А есть суд Божий. Я не могу знать, как Господь рассудит».

Западный человек очень самоуверен и слишком полагается на себя. Тот же Франциск думал, что внутренне он почти уже Христос и дело оставалось только за малым – за внешним уподоблением. И вот, как говорит жизнеописание, к нему прилетел ангел и нанес ему язвы на руки и ноги – какие были у Господа на распятии. У католиков такие язвы, «стигматы», считаются признаком святости. Между тем эти стигматы чисто психического происхождения: люди, которые сосредотачиваются на одной мысли о внешнем уподоблении Христу, неотступно думают о распятии, в конечном итоге подчиняют этому свой организм – у них появляются язвы в определенных местах. А потом прельщаются этим. Но в чем тут духовность, где она? У индийских йогов, кстати, есть такие упражнения, когда они одной мыслью вызывают красные пятна на коже, которые затем вспухают, лопаются и образуют раны – те же самые стигматы. Что, теперь этих йогов-буддистов объявлять христианскими святыми? Нет, конечно. По внешним подвигам эти люди могут сравниться с нашими православными аскетами, но их аскетизм совсем другой природы – с точки зрения православного человека, их истязание плоти бесцельно и бессмысленно.

– Из ваших слов я понял, что в наше время простые бытовые неудобства бывает даже труднее терпеть, чем пустынничество и телесные измождения. Наверное, из-за того, что в таком «бытовом», повседневном аскетизме нет явного героизма, и оно требует большого смирения?

– Именно так. Нам хотя бы нести без ропота те обстоятельства жизни, в которые мы поставлены, терпеть обиды, которые нам наносят, – хотя бы это нести. Есть такая история. Когда один из братии в Оптиной пустыни решил на себя вериги возложить, он пришел к старцу: «Так, мол, и так, хочу подвиг совершить». Старец ему: «Хорошо, иди к кузнецу, он скует тебе вериги». А кузнецу сказал, что когда к нему придет такой-то монах за веригами, чтобы он ему пощечину дал. Вот приходит в кузницу монах, делает заказ. Тут мужик ему затрещину залепил. Монах бегом к старцу: «Кузнец меня ударил!» А старец и говорит: «Ты даже не мог понести пощечину, а хочешь вериги носить...» Вот так. Мы не можем понести малого, а беремся за большое. Так давайте понесем то, что умеем. Если ты в семье – будь ты нормальным семьянином, если на работе – будь нормальным работником, если ты ребенок – будь послушным сыном, если муж – будь заботливым мужем и отцом, если жена – неси свой крест. Ан нет, мы большего хотим, Иисусову молитву, подвиги... Вначале всего – смирение и трезвость. А остальное приложится.

– Владыка, в заключение от имени нашей редакции, читателей поздравляем вас с днем ангела.

– Спаси Господи. Газету вашу я регулярно читаю, газета интересная, полезная. И хотелось бы, чтобы все написанное у вас оставалось не только на бумаге, а переходило в сердца людей и конкретные дела. Желаю, чтобы «Вера» и дальше находила новых подписчиков, новых корреспондентов и помощников.

Записал М.СИЗОВ
г.Вологда – г.Сыктывкар

назад

вперед

     eskom@vera.komi.ru