В ДОЛИНЕ ЖИЗНИ И СМЕРТИ
О човских новомучениках, а также о том,
как милиционер священником стал
Почти все священнослужители Коми края пострадали в годы репрессий. Многие из них были расстреляны, но, к сожалению, до сих пор не найдено ни одного точного места расстрела священнослужителей, не известны и места захоронений. Вот уже на протяжении нескольких лет я занимаюсь этими поисками, взяв благословение у епископа Питирима на эту работу. Все больше разных сведений появляется, но они оказываются неподтвержденными. Палачи и архивы не открывают тайны. Верю, что придет срок, и Господь непременно все откроет, пока же в людях еще нет должного раскаяния в грехах.
Сегодня я хочу рассказать о последних результатах своих поисков и о том, как Господь обращает людей к вере. Все, кто занимается у нас в епархии судьбами репрессированных священнослужителей, так или иначе объединяются вокруг общины потомков священнослужителей и вокруг ее руководителя – Анны Георгиевны Малыхиной, бывшей сотрудницы нашей редакции. Далеко не случайно, что окормлять общину назначен священник из Нижнего Чова о.Александр Никитенко. Дело в том, что именно рядом с Н.Човом было расстреляно большинство священников, поскольку здесь находились сыктывкарские тюрьмы, куда сажали всех батюшек и откуда их потом забирали на расстрел. На одном из заседаний общины я как-то спросил отца Александра, не поступали ли ему новые сведения о местах расстрелов.
|
– Представьте, есть новость! – ответил он. – Одна прихожанка, родственница отца Александра Тюрнина, рассказала, что его расстреляли в 37-м вместе с другими священниками недалеко от Н.Чова. Она знает и место расстрела.
На следующий день вместе с о.Александром отправились мы к Диане Сергеевне Полевой. Ее муж был внуком расстрелянного священника. Встретила нас пожилая сухонькая старушка с живыми светящимися глазами.
– Так я ведь ничего вам не расскажу, – сразу озадачила нас Диана Сергеевна. – Пока жива была Клавдия Дмитриевна, жена отца Александра (на снимке), я ни о чем ее не спрашивала, а она сама никому не говорила. Я в их доме жила здесь, в Н.Чове, 12 лет вместе с матушкой Клавдией, потом ушла на квартиру. Ее забрали в човскую тюрьму только за то, что она была попадьей. А о.Александра перед ней арестовали, здесь тоже сидел. Она говорила, что его не одного расстреляли, их там было очень много. За Човку (речку, протекает около Чова) увели в лес и около Емвальки (другой речки, протекает в полукилометре от Човки) всех расстреляли. Колония-то внизу около порта была. Там грузовой речной порт, там заключенные все грузили. Она, как вышла из тюрьмы, купила дом в Н.Чове, поближе к месту расстрела, и всю жизнь прожила здесь. М.Клавдия постоянно молилась, ни утро, ни вечер без молитвы не проводила, соблюдала все посты и нам говорила соблюдать. Постоянно ходила в церковь в Кочпон убиенного мужа поминать – и зимой, и летом все пешком ходила. Была она в тюрьме, но вышла оттуда такая же добрая, такая же приветливая, никому зла не делала, за всех молилась, жила 92 года. Я ее как-то спросила: «Почему вы так долго живете?» – «У меня, – говорит, – есть три заповеди, которые я всегда стараясь соблюдать: никогда людям не делать зла, соблюдать все посты, если обидят – всегда прощать...» Ее мы в Кочпоне отпевали... Теперь вот я стараюсь жить по этим заповедям, да не всегда получается.
– А она вам место, где их расстреляли, показывала?
– Нет, не показывала, она и сама туда не ходила.
– А где о.Александр служил?
– В Позтыкеросе Корткеросского района. Оттуда их и забрали, у них пятеро детей было.
– Так я в Позтыкеросе пять лет участковым работал, пока меня сюда не перевели, – удивился неожиданному стечению обстоятельств о.Александр Никитенко. До рукоположения он действительно двадцать лет проработал в милиции. – А в церкви я там даже в засаде однажды сидел, преступление раскрывал.
– Что за преступление, батюшка?
– Было там хищение со стороны руководителей, и надо было посмотреть, кто привез сворованное.
– А храм заброшенный?
– Заброшенный. Мы в нем спрятались вдвоем с оперативником, и воров поймали с поличным. Потом еще неприятности нам за это были, руководитель оказался довольно высокого ранга.
Вот так, странным образом, послужил правде храм убиенного батюшки.
И вот еще одно совпадение. Если верно свидетельство Дианы Сергеевны, то место расстрела находится как раз на том участке, который уже несколько лет как прозвали люди «Долиной смерти». Дело в том, что здесь проложили асфальтовую дорогу Сыктывкар – Эжва, и вот в этом самом месте постоянно разбиваются машины. Трудно сказать, что тому причиной. Но известно, что песок для отсыпки дороги брали с кладбища, где хоронили човских заключенных. Кладбище это, теперь уже заброшенное и полностью разрытое котлованами, находится рядом в лесу, всего лишь в полукилометре от этого места. Невероятная аварийность этого участка дороги заставила ГАИ установить на нем свой пост, а священнослужители два года назад крестным ходом освятили всю дорогу от Сыктывкара до Эжвы.
Как потом удалось выяснить у Анны Георгиевны Малыхиной, о.Александр Тюрнин является прямым потомком знаменитого рода Тюрниных, приехавших в XVI веке из Москвы восстанавливать Ульяновский монастырь. В 1937 году на о.Александре Тюрнине служение этого священнического рода пресеклось.
* * *
Массовым расстрелом священнослужителей, закрытием и разорением церквей советская власть хотела уничтожить даже упоминание о Боге. Но Господь поругаем не бывает. И на смену убиенным Господь дает новых священников. Ведь Он может даже из Своих гонителей сделать Себе служителей Божиих. Так, кстати, и случилось с о.Александром Никитенко, бывшим майором милиции.
Отец Александр не разорял храмов. Он просто, будучи коммунистом, добросовестно служил советской власти, как и многие из нас. При этом был он рьяным атеистом. Так что, когда его мать захотела окрестить его детей, он в порыве гнева пообещал всех поубивать, если его детей окрестят. После чего заболел всевозможными болезнями, надолго «прописавшись» в больницах, так что даже и не надеялся на выздоровление и думал о смерти. Однажды, находясь в таком подавленном состоянии, зашел он зачем-то в кабинет верующего врача. Что-то потянуло... И состоялся «странный» разговор. Доктор сказал, что ему вылечиться поможет только Бог. И дал молитву «Отче наш». С этой молитвы и началось физическое и духовное выздоровление.
– Стал читать «Отче наш», – вспоминал потом о.Александр, – и почувствовал, как мне сразу же полегчало. То я рвался, метался, думал, что скоро помру, а тут сразу успокоился, стал строгий пост соблюдать, стал Евангелие по ночам читать. Ел только одни каши, даже масла не добавлял, и пил замороженную воду. Потихоньку-полегоньку состояние начало улучшаться, болезни стали уходить одна за другой. Теперь уж я ходил в храм. Сам и детей потом окрестил, с женой в храме обвенчались. Когда первый раз исповедовался, с меня как будто груз свалился, а после венчания жизнь так сильно переменилась, что жить стал, как в раю...
– А как вы священником стали? Я слышал, владыка четыре раза вам предлагал рукополагаться?
– Шесть раз, на седьмой я согласился. Все, видимо, по промыслу Божию. Я еще был в майорских погонах, когда меня избрали председателем прихода. Вначале я познакомился с мамой епископа. А случилось это так. Мне оставалось несколько дней до пенсии. Я в форме в последний раз пришел на работу, зашел к Аннушке в бюро находок, она тоже верующая. И тут к ней зашли две монахини, приехали из Иба, одна из них была мамой епископа. Она говорит: «Я Вера Волочкова, у меня сумку с документами украли, посмотрите, может, вам документы подкинули?» Посмотрели – нету. Аннушка разговорилась с ней о Боге, о жизни. Я стою рядом, молчу. А мама владыки, сейчас она матушка Серафима, говорит Аннушке: «Знаете, как меня недавно разыграли. Послали в Н.Чов к человеку, который мне помог бы перевезти сваи для строительства храма, дали адрес. Пришла я по адресу, подхожу к двери, а там написано: «Участковый милиционер Никитенко». Я так испугалась, что оттуда убежала». Вступаю в разговор, сообщаю: «Простите, матушка, но тем милиционером, который вас напугал, я буду». Так мы и познакомились.
Тут уж Бог велел, вызвался я помочь эти сваи из Эжвы в Ибский монастырь перевезти. Чтобы оформить документы, мы зашли в епархию, матушка тогда и познакомила меня с владыкой. А в Н.Чове мы тогда думали строить свой храм, я поделился своими проблемами. Он мне с первого раза сказал: «Тебе надо рукополагаться». – «Да я ж, – говорю, – ничего не знаю».
Потом еще пять раз к владыке по делам приходил, он мне каждый раз предлагал рукополагаться, каждый раз я отказывался. И тут заболевать стал, опять все болезни на меня навалились. В таком состоянии, когда в седьмой раз пришел к епископу, он мне опять: «Вам рукополагаться надо». Я говорю: «Как Господу будет угодно». – «Угодно, угодно», – говорит. 24 февраля прошлого года меня в дьяконы рукоположили, а через полгода – во священники.
– Как к этому отнеслись родные, друзья?
– Когда я стал дьяконом, семья меня не поняла, большинство знакомых отвернулось. Один даже сказал: «С мужиками в бабьих юбках не здороваюсь». Милиционеры тоже с недоумением отнеслись. По-разному было, а сейчас все нормально. Прошло время, друзья и знакомые все поняли, приходят в храм, встречаемся, дружим. В милиции сейчас меня тоже воспринимают нормально.
Раньше все говорили: «Грехов натворил, насажал людей, а теперь грехи замаливаешь». Я вначале обижался, а теперь не обижаюсь. «Да, – говорю, – замаливаю, свои грехи и ваши тоже. Дай Бог хотя бы один грех искупить».
Сейчас о.Александр во время каждого богослужения поминает священномученика о.Александра Тюрнина, молится ему как небесному заступнику всего Нижнего Чова. Среди мучеников за веру, расстрелянных близ Нижнего Чова, был и последний усть-вымский священник о.Николай Кириллов. Они ждут еще нашего покаяния и наших горячих молитв.
Е.СЕРАПИОНОВ
| назад |
| вперед |  |
