ПАЛОМНИЧЕСТВО
ГОРИЦЫ
Святые предсказывали разорение обители и ее возрождение
Горицкий монастырь до революции был одним из самых знаменитых женских монастырей в России. Уникальна его история, связанная с судьбой многочисленных царственных и великокняжеских особ, сыгравших значительную роль в истории нашего государства. К сожалению, ныне, когда монастырь только-только начал восстанавливаться из запустения, о его истории практически никто ничего не знает. За исключением тех немногочисленных исследователей и добровольных помощников, кто каждое лето едет в эту обитель, расположенную в живописном месте у подножия легендарной горы Маура на самом берегу Шекснинского водохранилища. А история его насчитывает 456 лет и полна не только великих, но и трагических страниц.
Горицы – от слова «горе»
В Горицы я поехал вместе с управляющим делами Кирилло-Белозерского монастыря и монахиней
Кириллой, с которых, как оказалось, и началось возрождение этой славной обители. В пути матушка успела вот что поведать.
– ...Как мне один батюшка вологодский сказал, – вспоминала она трудности, связанные с возрождением Гориц. – Мол, ты думала, матушка, что Горицы от слова «горы» называются? Нет, от слова «горе», вот и терпи. Место и земля здесь слезные. Вся обитель омыта слезами и кровью полита.
Так и есть. Началось это еще с Ивана Грозного, который сослал сюда вначале основательницу монастыря княгиню Евфросинью Старицкую, а затем двух неугодных своих жен, царицу Анну Колтовскую и Марию Нагую. Княгиню Евфросинью, приходившуюся родной теткой царю, царские опричники зверски убили по его приказу вместе с другими монахинями, среди которых были игуменья Анна и княгиня Юлиания, тоже родственница царя – невестка. Над могилами мучениц в начале XIX века был построен Троицкий собор. Мария Нагая, в постриге она носила имя Марфы, – мать убиенного в Угличе царевича Дмитрия. Ее иждивением при Воскресенском соборе был устроен придел в честь царевича-страстотерпца. История Гориц удивительная, больше сорока знатных российских родов связаны с этим монастырем. В числе знаменитых насельниц была дочь Бориса Годунова царевна Ксения, сосланная Лжедмитрием.
В 1612 году на монастырь напали поляки. Они все разграбили и осквернили, убивали монахинь и насильничали. В 1932 году история повторилась – монастырь закрыли, последнюю игуменью, матушку Зосиму, расстреляли в 37-м году под Белозерском. Так нам официально ответили из органов. Многих горицких сестер расстреляли в Левашовской пустоши под Питером. В то время Кириллов территориально принадлежал Петроградской губернии, поэтому их туда и отвозили.
Прошлой осенью, 31 октября, мы поставили им в Левашово трехметровый Поклонный крест. Много там вологодских,
белозерских, череповецких лежит, безвинно убиенных. Много горицких сослали в Сибирь, там они почти все и погибли. Перед закрытием монастыря оставшихся монахинь – около пятидесяти стариц – погрузили на старую баржу, вывезли на Белое озеро и там потопили.
Капитан судна Мережин Александр Константинович, которому это страшное дело поручили, перед своей смертью рассказал, как он вывел баржу со старицами на озеро, открыл дно, а сам отошел. На этой шаланде чистили каналы и вывозили ил. Он наблюдал в бинокль,
как уходила под воду баржа, а старицы еще долго держались друг за дружку кольцом над водой, пока все до одной не потонули.
– Сколько же всего сестер было в Горицах?
– Мы пытались найти последние послужные списки обители в архивах, но, к сожалению, эти страницы вырваны. Перед революцией Горицы представляли собой огромный монастырь, имеющий четыре скита. По
устным рассказам, в нем было около тысячи насельниц вместе с трудницами. Тогда же в нем жили четверо прозорливых блаженных: инокиня Марина, которая закончила свой путь в Никольском Торжке, мать Карелия, монахиня Уриила и монахиня Сергия. Матушка Карелия
и блаженная Марина предсказывали, что в Троицком соборе будут танцы. До сих пор в Троицком соборе сельский клуб, и молодежь пляшет на мощах основательниц, а до 73-го года там был Дом инвалидов.
Когда через десять лет после смерти блаженной Марины стали переносить кладбище, откопали ее гроб, открыли тело, оно оказалось нетленным. Перепугались, зарыли в том же месте. А монахиня Сергия, по воспоминаниям местных, умерла своей смертью и, возможно, похоронена в Горицах. Кладбище, на котором хоронили монахинь, было сильно осквернено. После войны на нем устроили танцплощадку. Могилы заровняли, мраморные надгробные плиты с могил сбросили в болотину, словно пытались все стереть с лица земли. Непонятно, какой бесовской силой это делалось, потому что они очень тяжелые. Это я знаю, поскольку мы их доставали два года назад тракторами. Поставили часовню на кладбище. Нам помогали еще белозерские богомольцы. Как раз тогда, 1 июля, приезжал владыка Максимилиан, в часовне служил панихиду по горицким сестрам, мы его попросили. Как только стал служить, пошел дождь, как будто небо само плакало.
А явились мы сюда восстанавливать монастырь в октябре 95-го года. Когда я сюда ехала, мне все говорили: куда ты едешь, там же криминогенная обстановка, до того все пьют. Но ведь их жалко, люди все неплохие, хорошие. Это скорее не вина их, а беда. Разруха, осквернение, ведь все это на них сказывается. Когда с 73-го года из монастыря перевели инвалидный дом, его передали музею, но музей не имел желания заниматься монастырем, и тот, по сути, стал бесхозным. Местные же все и растаскивали.
Когда мы приехали, нас очень хорошо здешние приняли, с любовью, несли картошку, капусту, даже пьющие стали к нам относиться с Христовой любовью. Каждый день мы стали читать Псалтирь, ходили крестным ходом вокруг монастыря. Зиму первую интересно прожили. На Рождество елку ставили. Люди потянулись, стали ходить. Церковь освятили на праздник иконы Божией Матери «Нечаянная Радость» четыре года назад. Это было в мороз. Когда после освящения выходили из храма, на небе явилась радуга. Церковь восстанавливала простая прихожанка, зачинательница всей здешней православной жизни Евгения Васильевна с горицкими бабушками. Восемь лет она по крупицам поднимала этот храм. До этого церковь представляла из себя разрушенное здание. Чтоб восстановить церковь, ей Божие откровение было.
– Какое откровение?
– С ней нужно поговорить, она все расскажет. Очень интересный человек. У нее дед был старостой этой церкви, построил часовню в честь Иоанна Крестителя на берегу.
* * *
Мелькнули деревянные домики города Кириллова, машина стремительно пролетела несколько километров по безлюдной трассе и стала подниматься в гору. «Налево гора Маура, на которую первоначально пришел Кирилл вместе со своим сомолитвенником Ферапонтом, – показывает матушка Кирилла. – Там до сих пор хранится огромный валун, на котором, по преданию, остался след от ступни преподобного. Посмотрите, какая у нас здесь красота!»
Живоносный источник
Машина поднялась на наивысшую точку дорожного перевала, откуда открылся замечательный вид на Горицы. Маленькие крестьянские домишки стоят у самой воды,
прижавшись к подножию горы. Вдали, на горизонте, виднеются холмистые острова, покрытые лесом, и противоположные берега. В лучах заходящего солнца Горицы с дымящимися трубами домов действительно производят впечатление чисто русской картины, словно в этом
месте находится душа самой Руси. Слышал, что Илья Глазунов свое известное полотно «Русь» писал именно с вершины горы Маура. Вскоре на этой горе встанет часовня, сейчас она строится в Кирилло-Белозерском монастыре.
А вот и монастырь. Остроконечные купола храмов с погнутыми крестами воинственно встречают паломников. Вместе с матушкой Кириллой обходим его территорию. По сравнению с Кирилло-Белозерским, монастырь кажется по площади совсем небольшим. Матушка показывает мне главный Воскресенский собор с пятью небольшими главами, Троицкий собор, построенный над мощами основательниц, где ныне клуб. Оба собора стоят рядом друг с другом. «После закрытия обители кресты на соборах пытались сломать тракторами, – рассказывает матушка Кирилла, – но трактор пробуксовывал на месте и только погнул их.
А вот Тихвинский источник Божией Матери. Раньше над ним стояла часовня. Сам источник находится за территорией монастыря, сюда под землей проведена труба. Вода здесь целебная, богомольцы приезжают, берут – говорят, помогает».
Вообще иконы Тихвинской и Смоленской Божией Матери наиболее почитаемы не только в Горицком монастыре, но и по всей вологодской земле. С ними связано множество чудес. Один из таких источников (в честь иконы Божией Матери Смоленской «Одигитрия») находится недалеко от сел Омочаево и Талицы. Вода его исцеляет от экземы, остеохандрозов, язвенных болезней. В 1996 году отец Алексей Фомичев, который до недавнего времени окормлял Горицкий монастырь, построил над ним часовню.
Восстановление обители
Сейчас все сестры монастыря живут в Клементьевском корпусе. Сбоку от него в маленьком домике помещается настоятельница матушка Евфалия. Сестер охраняют два огромных пса, и постороннему человеку, чтобы пройти в монастырь, надо обладать достаточной смелостью и умением договариваться со сторожевыми собаками. Успешно преодолев это препятствие, я постучался в настоятельский домик. Матушка встретила меня настороженно, но, узнав, кто я и откуда, согласилась побеседовать.
– Монастырь зарегистрирован в октябре 1999 года, – отвечает она на мои вопросы. – В 96-м владыка вызвал меня на восстановление этого монастыря. Раньше я 16 лет в Красногорском женском монастыре Черкасской области жила. Сама я родом из Вологодской области, из города Сокол. Пока в монастыре восемь человек, кто откуда: из Свердловской, Вологодской областей, из Санкт-Петербурга есть.
– Я слышал, что в монастыре большое хозяйство?
– Работаем, чтоб себя прокормить. Огороды заново пришлось раскорчевывать, все чертополохом заросло. Выращиваем все свое: огурцы, помидоры, баклажанов много этим летом было. Цветная капуста не успела вырасти до заморозков, так мы ее выкопали и вместе с землей в подвал пересадили, там она у нас зимой дорастала. Цветов много выращиваем. Есть у нас своя корова, телка, пять коз, куры...
Рассказав о капусте и съестном, матушка вспоминает о предстоящем паломническом сезоне:
– К нам летом много паломников приезжает помогать, всех их надо разместить, накормить. Нам сейчас надо котлы чугунные для кухни литров в 50 достать, чтоб всем хватило. Их мыть удобнее. Не знаете, где такие можно найти? Скоро вот группа школьников из Москвы приезжает – сорок человек, их кормить надо. Из столиц к нам все время едут. Есть постоянные помощники: Мария Петровна Кузнецова и Герман Николаевич Муравьев, они с 91-го сюда приезжают, начали восстанавливать еще Введенский храм. Они и сейчас у нас живут. Он электрик, в трапезную электричество провел, электроплиты установил в комнате священников. В Клементьевском корпусе они все окна застеклили.
Пока мы с матушкой разговаривали, к ней не раз прибегала молодая бойкая послушница, докладывала о своих делах, спрашивала советов: «Матушка, корову подоила, куда молоко поставить? Сена дала, что дальше делать?»
– Это послушница Ирина из Серова, – представила ее матушка, – наш эконом. По истории монастыря она больше меня знает, с ней поговорите. Она сейчас статью для «Православного Санкт-Петербурга» пишет. Нас редактор этой газеты Александр Раков постоянно просит. Он местный, в Ивицах живет на той стороне Шексны, каждое лето с братом приезжают отдыхать домой. Его брат, Эдуард Раков, написал про наш монастырь книгу «Монастырь опальных княгинь», не читали?
– Как же, читал. Ирина, по родителям не скучаешь? – спрашиваю молодую послушницу.
– Родители сами ко мне в гости приезжают, работают в монастыре.
Матушка Евфалия и Ирина рассказывают, сколько еще работы предстоит. Вспомнили полутрагический-полузабавный случай, как прошлым летом с гостиничного корпуса сорвало ветром новую крышу и отнесло на огороды, где были грядки с капустой. Капусте ничего не сделалось, крыша ровненько опустилась на грядки, накрыла их, словно домиком. А гостиницу пришлось по новой перекрывать.
Потом матушка Евфалия и Ирина показали мне подвальные
помещения, где хранятся припасы: картошка, баклажаны, огромные тыквы, свекла, морковка, тут же, в подвале, среди зимы растет зеленая разлапистая капуста. Порядок образцовый, словно это не подвал, а выставка сельского хозяйства. Раньше все запасы
монастыря хранились в огромных хранилищах-ледниках, служивших холодильниками. Сейчас они, как и все хозяйство монастыря, серьзно повреждены и нуждаются в капитальном ремонте.
За общей монастырской трапезой у меня была возможность попробовать монастырскую кухню. Рассыпчатая сахарная картошка, хрустящая маринованная капустка, овощные салаты, молоко – все необыкновенно вкусно, как-то по-домашнему, по-деревенски приготовлено руками сестер.
Рассказ Евгении Васильевны
Впрочем, довелось мне пожить в Горицах и в простом
деревенском доме у Евгении Васильевны Осмокеску (на снимке), чьими трудами стала восстанавливаться из запустения приходская горицкая церковь. Евгения Васильевна и ее муж Иван – оба простые, добросердечные люди – ждали в гости своего сына. Он должен был
приехать на выходные, но так и не приехал. Тут я явился, и они приветили меня как родного с удивительным крестьянским радушием: накормили, напоили, спать уложили.
Много интересного рассказала мне Евгения Васильевна про свою жизнь, про то, как она восстанавливала церковь. Вспомнила и как ее закрывали...
«Перед закрытием церкви горицкие подростки видели, как Царица Небесная ушла оттуда. Они удили на другом берегу Шексны рыбу и видели, как большая икона Пресвятой Богородицы поднялась над храмом и скрылась за Маурой. Ильичев парень это видел, Михаил Волков, сын Михаила. Я когда церковь восстанавливать стала, все ждала, что она назад прилетит. Думала: «Вот храм восстановлю, и Божия Матерь к нам снова вернется».
– Евгения Васильевна, а каким образом вы церковь-то решили восстановить?
– А вот как. Жили мы в Эстонии, в Нарве. Приснился мне сон. Пришел во сне ко мне отец и сказал: «Ты скоро к нам придешь, тебя убьет грозой». Я знаю, что он мертвый, что он мне снится. «Папа, – говорю, – не бери ты меня, я еще пожить хочу». А сама думаю, что у меня дети маленькие. «Попроси ты, – говорю, – Боженьку, пусть Он еще даст мне пожить». После этого я грозы стала бояться. Как гроза начнется, так я сразу же куда-нибудь убегала, пряталась, думала, что не сегодня-завтра меня убьет. Время шло, а Господь все мне давал и давал жить, и у меня зародилась мысль, что надо мне рассчитаться с Боженькой, и решила я ехать сюда.
Я здешний житель, народилась-то здесь. Мой дед был старостой в церкви. Эту часовенку, что у воды, строили при нем.
Дом наш стоял на самом берегу реки, вода даже в огород заходила. Дом отобрали в 38-м, я еще маленькой была, посчитали нас богатыми. Отобрали две коровы, лошадку, всю мебель. Отец ушел дрова рубить, а пока его не было, все у нас и отобрали. Был большой стол, его забрали. А семья у нас немалая – десять человек, семеро детей. Осталась только машинка «Зингер». Мать спрятала ее под шесток в печь. Когда самовар потащили, мать заплакала: «Куда же вы самовар-то потащили, у нас ведь в семье 10 человек». А из нашего дома сделали магазин, он до сих пор в центре села стоит. Можно было бы этот дом сейчас отсуживать, подать за моральный ущерб в суд, да с этими судами больше проиграешь.
Отец очень сильно переживал, так в первый год войны и умер. Перед смертью все болел. Мы через Мауру к нему ходили. У меня тогда ножки сильно болели, я на камне, на котором Кирилл Белозерский стоял, постою, и у меня ножки болеть-то перестанут, а потом и излечились.
Когда совсем голодно стало, мы в Эстонию переехали. Там я с Иваном познакомилась, у нас дети народились и выросли. Когда обратно сюда уезжать стали, мой брат Васютка подарил мне маленькую фотографию Горицкого монастыря, как будто мысль мне вложил, что я должна заниматься церковью. Я сейчас вспоминаю, как неожиданно мы вернулись оттуда, как быстро переехали, и думаю, что это Сам Господь привел меня сюда церковь восстанавливать. Ведь мы не так уж и плохо там жили. Я пять лет недоработала до пенсии – всю жизнь, 32 года отработала, а пяти лет недоработала. Как приехали, Господь дал мне возможность построить дом, баню, двор, а потом прошло немного времени, и как будто кто-то меня начал заставлять браться за строительство церкви. Я ночью просыпаюсь, а у меня в голове мысль: «А церковь-то надо поднимать». Подойду к радио, там опять про церковь говорят: то там ее построили, то в другом месте полы уже настилают.
Вот тогда я и начала ходить по людям, стала подписи собирать, чтобы церковь восстанавливать. А потом, когда подписи собрала – около ста человек, – собрание мы провели с председателем сельсовета. Собрания-то я до сих пор не умею проводить, но председатель мне помог, сказал: хватит уже разрушать, надо восстанавливать. 1 июля 1991 года мы зарегистрировали приход. Пришел Седякин, он вместе с мужем плотником работал. Иван говорит: «Вот тебе для церкви самый лучший председатель, у него золотые руки, он тебе поможет». Ну, думаю, слава Богу, он будет помогать золотыми руками, а я кое-что языком выбью. Сколько лет прошло, он все оставался председателем, но для церкви ничего не делал. Я ему говорю: «Анатолий Митрофанович, я понимаю, что ты без денег не можешь работать, ты хоть за деньги поработай». Вот тогда они взялись с Васильичем, сделали алтарь, выносные две иконки, в церкви ларечек небольшой. Потом купол. Сосед у меня царские врата вырезал. Деньги мне Вологодский станкозавод давал, а также Череповецкий металлургический завод, старушки наши собирали, кто сколько может. По всем предприятиям с протянутой рукой ходила. В Череповец, Вологду, Москву ездила, собирала, туристы из-за границы приезжали, пожертвования делали. Кто даст, кто ничего не даст, а кто еще и отругает. Как-то раз один парень на улице в Вологде дал пять тысяч, я когда денежку развернула, своим глазам не поверила.
– А вы помните, как монастырь закрывали?
– Я маленькой была, мало чего помню. Черный ворон за всеми приезжал, увозил ночью. Вот Карелия, монашенка, была, тоже ее ночью увезли. Когда монастырь закрыли, две монашенки жили в маленьком домике повыше нас. У них еще жил священник, старенький-старенький. Я помню, как вытащили его в сорокаградусный мороз, раздели догола и начали обливать водой. У нас был Кирька Морозов, здоровенный мужик, раньше он людей грабил, все его боялись – он растолкал всех собравшихся, взял этого старичка на руки и в дом затащил. Но священник немного после этого пожил, дня три-четыре, и умер. Да и кто такое может выдержать... Обливали его свои же, горицкие. В то время дали власть голытьбе, а они и бесновались. И сейчас у нас голытьба такая же есть. Туристы-иностранцы приезжают, они берут их за грудки, давай доллары на водку, а зимой по дачам ходят, воруют, а потом все на бутылки переводят...
Моя бабушка дала обет: если дом построят, то она сходит на богомолье на Соловки. И как только дом был построен, она свой обет исполнила. Рассказывала, что тогда если монахи ставили в печь 9 хлебов, то вытаскивали 10, если 11, то вытаскивали 12. А бабушка моя никогда не врала.
Раньше у нас блаженная Мария в Ивицах жила недалеко от Гориц. У нее родная сестра отняла мужа, и они ее сделали служанкой у себя. До того она безропотно смирилась. И вот стала она засыпать по две недели. Она была очень сердобольной, всем нищим свои вещи раздавала. Однажды заснула и видит Иисуса Христа, который зовет ее за собой, – она пошла за Ним. Подошли к речке, Господь пошел по воде, а она не знает, как ей перейти. Он ей говорит: «Расстели впереди себя все те вещи, которые ты дарила нищим», и передает ей их. Она идет и впереди на воду бросает эти вещи. Так по ним на другой берег и перешла. Господь ей сказал: «Когда проснешься, у тебя будет книга, и ты по ней будешь всем предсказывать». Когда проснулась, то увидела перед собой книгу, которой раньше у них не было, и по ней всем стала предсказывать судьбу. Господь ей за страдания дал дар прозорливости. Когда мой дед заболел, бабушка тоже пошла к ней. Мария ей сказала: «Не бойся, твой муж сейчас не умрет, а когда умрет, будет стоять с ключами перед царскими вратами». Дед мой тогда не умер, выздоровел...
В советское время осквернение большое было: кому надо было кирпичи, подъезжали на машине, разбирали монастырь и увозили домой – пьяницы все больше воровали. Придумали на колокольне ветряк поставить, чтоб она давала свет всем Горицам. А за ночь Господь весь ветряк сорвал в реку. На кладбище возле церкви все могилки сравняли, на могилках даже картошку выращивали, картофелехранилище сделали. Два года назад мы поставили на кладбище большой Поклонный крест. Отец Александр освятил его и отслужил по всем, кто здесь похоронен, панихиду.
* * *
Переночевав у
гостеприимных хозяев, на следующий день мы пошли в церковь. Церковь стоит на крутом берегу Шексны у самой воды. Рядом часовня, построенная дедом Евгении Васильевны. К храму ведут высокие ступени. Помещение церкви маленькое, но теплое и уютное. Евгения
Васильевна рассказывает мне о каждой вещи в храме: кто пожертвовал, кто что отремонтировал. На окне стоит большая старинная икона Тихвинской Божией Матери. «Ее пожертвовала два года назад Нина – вологодская жительница, сказала, что она из этих мест.
Раньше она была совсем тусклой, а сейчас постепенно почти вся просветлела. Монахини приходят, долго перед ней молятся». «Уж не эта ли икона уходила в небо?» – подумал я.
Когда рассказывала мне Евгения Васильевна о восстановлении церкви, то сильно сокрушалась только об одном: что не сможет ее достроить, исполнить свой обет Богу, отблагодарить Его за дарованную ей жизнь. Церковь для нее стала делом всей ее жизни, вторым домом. «Когда я прихожу в свою церковь печь топить, даже когда темно, мне не страшно, – говорила она, – а раньше в Нарве в церковь ходила, мне страшно было. Мне кажется, что в нашей церкви все время благодать, лучше, чем в доме».
* * *
Вернувшись в редакцию, я узнал, что приходскую церковь приписали к монастырю, и Евгения Васильевна церковными делами больше не занимается. Духовником обители назначен бывший иеродьякон Покровской церкви, ныне иеромонах, о.Венедикт. У Покрова спасались и похоронены оставшиеся в живых последние горицкие монахини. Об этом я писал в статье «Храм на взгорке». Впервые в Горицкий монастырь назначен священник, и теперь в храме Введения Пресвятой Богородицы постоянно будут совершаться соборные службы. А будет соборная молитва, гораздо быстрее пойдет и возрождение обители.
Горицкие блаженные предсказывали не только о разорении и закрытии монастыря. Своими духовными очами они видели, что через годы начнется возрождение обители, которая станет такой же знаменитой и великой, как и прежде. Похоже, что эти пророчества начинают сбываться.
Е.СУВОРОВ
Фото автора
| назад |
| вперед |  |
