ПАЛОМНИЧЕСТВО
600 лет Великорецкому крестному ходу
Из Обращения Святейшего Патриарха Алексия II: «...Этот Крестный ход знал и периоды расцвета, и десятилетия тяжелейших испытаний. Как Предстоятель Русской Православной Церкви, поставленный Господом на хранение ее единства, свидетельствую, что Великорецкий крестный ход воистину объединял вокруг Церкви Христовой, вокруг имени святителя Николая тысячи людей из разных краев и областей нашего Отечества. Нынешнее событие, пожалуй, наиболее зримо свидетельствует о том, что наш народ не забыл о вере и традициях своих отцов. Несмотря на все трудности и испытания, еще сохранилась в людях тяга к вечным духовным ценностям. Русь святая жива, и жить будет!» |
Нынче в крестный ход на р.Великую мы – четверо сотрудников «Веры» – отправились не в качестве журналистов, чтоб собрать материал в газету, а обычными паломниками, дабы потрудиться душой и телом, причаститься Таин Христовых и воспрянуть духом после долгой зимы. Возможно, это случилось впервые за 10-летнюю историю нашей газеты. И потому вместо цельного текста сегодня мы представляем вам собрание разрозненных заметок и наблюдений, сделанных на обрывках бумаги, на привалах, и переписанных уже по возвращению в Сыктывкар. Поэтому не судите нас строго.
3 июня, суббота. 8 часов утра. Традиционный сбор паломников возле вятского Свято-Серафимовского собора, молебен святителю Николаю – и в путь. В Трифоновом монастыре на святом источнике пополнены запасы воды, а в полдень крестный ход уже останавливается на первый привал – в ограде Троицкого собора в Макарье...
«...Все собравшиеся на молебен не поместились в соборе
и стояли во дворе храма. А народ все прибывал и прибывал. Здесь – последний молебен перед выходом за город. Стоит очередь желающих приложиться к образу святителя Николая. И вот ударил колокол... Икона чудотворца Николая и хоругви плывут над морем голов к
монастырским воротам – и людское море тоже приходит в движение. Около получаса бил колокол, пока последний паломник не покинул двор. Вдоль улицы стоят горожане. Что в их взглядах? Любопытство, задумчивость и радость: «Не погибла Святая Русь! Живы и мы,
вятские. 600 лет ходим на Великую – и ходить будем до скончания веков!»
– Вот ведь, сколько молодых-то идет, – вздохнула какая-то старушка из провожающих, – а мы поленивились...
Низкий поклон тебе, бабушка! Сколько десятилетий ты ходила на Великую через милицейские кордоны, передала Николу Великорецкого нам – и сейчас, немощная, готова отправиться в трудный путь. Наша молитва там, на Великой-реке и о тебе!»
...Вышли в поля. Там, за городом, на взгорке благословляемся на неблизкий путь – целуя Крест. Уже «всерьез» сельскими проселками ход направляется в сторону села Бобино. Нас – более 1600 человек – со времен хрущевских гонений столько много еще не бывало. Хотя до прежних 20 тысяч «ходоков» пока что ох как далеко...
«Километр за километром, растянулись, не видно конца людскому потоку. На глинистой почве проселка тысячи следов – от тапочек (они меньше ногу натирают), кроссовок, армейских сапог, просто босых ступней... Босыми идут многие. А вот женщина – то ли обутая, то ли нет. Обе ступни обмотаны бинтом, на плече – связанные шнурками туфли: вот и первые мозоли.
В разных местах слышатся песнопения: кто поет акафист святителю Николаю, кто пасхальный тропарь, а кто-то просто вслух молится. В этой удивительной симфонии пробивается тихая песенка:
Ходите в крестный ход, ходите,
Хвалите Господа, хвалите,
И вы получите опять
Божественную благодать.
Ничего, что стопы потерты
И мозоли на
ваших ногах -
Никогда вы не будете мерзлы,
Ваши души в Господних руках...
Это поют кировчанка Людмила и ее шестилетний сын Саша.
– Эту песню мы придумали вместе с Сашей, когда ходили на Великую в прошлом году, – поясняет Людмила. – Тогда ему было пять только годочков, но уже соображал. Например, я придумала такую строчку: «И вы получите опять большую благодать». А он мне: «Нет, мама, «большую» плохо, лучше «божественную» благодать!» И то верно... Так мы, пока шли, придумали 70 куплетов.
Людмила обещает, что к концу этого хода песня о Великорецком ходе еще удлинится. «Душа поёт! – смущенно улыбается женщина».
В самом центре села Бобино – сразу поднимаемся на небольшой взгорок – ко Кресту. Это развалины Благовещенской церкви. Под холмиком – пещера, похожая на вход в катакомбы, –
словно символ целой эпохи, пережитой нашей страной. После молебна с акафистом расходимся на первую ночевку (точнее бы ее назвать большим привалом, потому что в два часа ночи уже снова в путь). Кто-то уходит ночевать в палатках на окраину села, другие
направляются в выделенные под ночевку разные общественные здания в селе, кого-то по квартирам разбирают местные жители.
«У
жителей селений по маршруту движения Великорецкого хода есть поверье, что всякому, кто паломникам поможет, Господь воздаст сторицей. И до слез бывает радостно за иную добрую встречу. В одной деревеньке хозяева выставили тридцать банок молока. Мы его и
пили, и набирали в бутыли, все никак не могли вычерпать. И что интересно: деревенька небольшая, но очень добротная, покосившихся изб среди них не видно, гуси ходят, поля аккуратно засеяны. Милостив Николай Чудотворец.
Бредет старушка с посохом – ей 79 лет. Древний с виду старик терпеливо ковыляет уже с помощью двух батогов, сгорбившись, он еще успевает рассказывать, как разводит пчел, как в прежние времена паломничал по монастырям.
Он вспоминает об отце Таврионе из Глинской пустыни, как тот добирался однажды в монастырь через реку в ледоход. Взял батюшка утлую лодчонку, а на середине реки она столкнулась с ледяной глыбой, зачерпнула воды и пошла на дно. Не успел инок опомниться, как оказался под льдиной. Попытался выбраться – не смог. Тогда лег на спину и сложил крестообразно руки, чтобы видно было потом – вот умер монах, как положено. Но Бог не попустил ему умереть. Какая-то сила вытащила его наверх – поближе к берегу. Схватившись за ветки дерева, стал звать отец Таврион на помощь, но лишь через несколько часов был услышан. Пришли иноки – вытянули его. И что очень трогательно – в результате всех этих перипетий батюшка даже не заболел.
Послушав пасечника, начинаешь понимать, что помогает ему в его 82 года переносить тяготы пути».
Вторая ночевка – в селе Монастырском, после полусотни пройденных километров нас ждет четыре часа сна, и, как обычно, выходим в путь едва рассвет начнет проситься на небо.
«Разговорились с отцом Александром Дудиным, и он вдруг вспоминает, что впереди нашего хода идет еще один – «альтернативный», староверческий. Старообрядцы выходят на несколько часов раньше. В былые годы их много шло, сейчас пять-шесть стариков осталось. Иной поотстанет от своих, и идет потом вместе с «никонианами», догоняя. Такое вот время наше нынешнее – дорожки узкие, хочешь-не хочешь, а в делании православные плечом к плечу оказываются».
«...Остановка в селе Горохово – месте, где возле источника явился, по преданию, образ Богородицы. Здесь стоит полуразрушенная церковь – очень красивая, с каменным
куполом. Ее хотели взорвать, но побоялись повредить школу, стоящую по соседству. Разобрали кровлю – и стены трапезной части обвалились сами – так и стоит теперь: отдельно храм и отдельно колокольня. Над входом в колокольню высечен на белом камне образ
Казанской Божией Матери. Соскоблить его не то забыли в 
горячке строительства нового мира, не то не решились... Но вот храм в конце концов
выстоял, а от села Горохова осталось одно имя да почерневшие бревна на месте изб».
Дети на крестном ходу – это особый разговор. Вот – скрип-скрип – катится коляска по проселку, тянет ее за собой молодой отец с молитвословом в
руках, в коляске – трехлетняя девочка. Коляска подпрыгивает на колдобинах, кренится в колею, готовая вот-вот кувыркнуться, хрустит всеми суставами, но девочка Маша лишь вздыхает при особо сильных толчках и продолжает напевать свою песенку, поглядывать по
сторонам, а то вдруг вздремнет с блаженной улыбкой на лице. Но стоит только дойти до привала – она выскочит из коляски и начнет веселиться и играть со сверстниками – будто и не было утомительного перехода. Вот мама со своей пятилетней Сонечкой
(всю дорогу шла своими ножками) и полуторагодовалым Ванечкой – на очередном привале мы оказались рядом. От одного их вида перехватывает дух (вспоминаешь
своих детей и почему-то кажется, что они не сдюжили бы): Ванечка весь покусан комарами, и Соня прыгала на одеяле, пыталась согреться и при этом весело смеялась. Удивительно, что самим-то детям это трудное путешествие очень нравится, многокилометровые
трудности детки переносят с каким-то недетским смирением.
– Как решилась взять таких маленьких детей с собой? – в раздумье переспрашивает мама. – Да ведь мне постоянно помогают, Ваня в первый раз идет, а Сонечка – уже в третий.
Действительно, с детьми постоянно был какой-то рыжебородый дедушка. Уже при подходе к Великорецкому Соня сильно устала и попросилась к старику на руки: «Дедушка, понеси меня маленько, ты такой добрый». «Ух ты, хитрая, какая» – дед взял ее на плечи и по-доброму, по-стариковски стал ворчать: «Битый небитого везет, знаешь такую сказку?» – «Знаю, а я небитая». – «А я весь перебитый и старый уже, вот у нас и получается с тобой как в сказке, битый небитого везет...»
И вот пройден путь... Позади бескрайние просторы, поля леса... К вечеру за деревьями показался голубой купол церкви. Великорецкое! Оттуда к нам навстечу идут уже крестным ходом, доносится колокольный гул... Вливаемся в море людей. Сколько сей год приехало на праздник, не сосчитать. После отдыха все идут на службу.
Всенощная на берегу Великой в деревянном храме. Церковка эта необычная. В ней помещается только
алтарь, а хоры и притвор для молящихся – под открытым небом. Чуть в стороне священники принимают исповедь. Возле костров греются те, кто уже исповедался. Мы примостились за деревьями, читаем каноны ко причастию... Переступаем с ноги на ногу: они гудят и
плохо сгибаются после трех дней пути. В отдалении – возле купальни со святой водой видна очередь, скоро место в ней займем и мы... Завтра в шесть литургия – и домой, надо спешить к выпуску газеты. А многие из тех, кто был нашим спутником на пути сюда,
отправятся с иконой в обратный путь...
«...Литургия восходит к вершине, раздается Херувимская песнь – и вдруг из-за деревьев показывается краешек солнца, озаряя церковь, лес, реку Великую и всех нас первыми лучами!
После принятия Таин захотелось побыть наедине с Тем, Кто вошел в меня с причастием... И пошел я прочь от храма. Тропинка бежит вдоль реки, солнце уже встало высоко и в потеплевшем лесу где-то в вышине защелкал
проснувшийся соловей. Не случайно эти места объявлены охранной территорией - то и дело встречаются какие-то чудные растения, деревья кажутся очень большими, и лес манит дальше и дальше. Уже час иду вдоль реки, вниз по течению. Места здесь нежилые, почти
таежные, - наверное, можно идти так целый день, не встретив живой души. Но почему-то не страшно. Ведь со мною Бог. Проходит еще время и впереди за гребешком тайги вижу... голубой купол церкви! Откуда она здесь?
Оказывается, река, сделав петлю,
возвращается обратно к холму, на котором стоит село Великорецкое. Взбираюсь на холм, вхожу в храм. Здесь, как и на берегу реки, тоже идет служба. Справа от иконостаса устроен помост, на нем растелены походные коврики, лежат рюкзаки. Место ночевки
паломников. Поистине Церковь стала их домом...»
Уезжали мы вечером. Только собрали вещи, как загрохотал гром, ударил ливень – первый настоящий дождь за время паломничества.
Похожий дождь сопровождал нас и по пути в Киров из Сыктывкара. «Это ничего, – уверенно заявил тогда кто-то из нас, – как только начнется крестный ход, дождь прекратится – Никола Чудотворец позаботится». Остальные отшутились: «На Николу надейся, а сам не плошай» – но погода и вправду странным образом установилась лучше некуда: было и не жарко, и не холодно, только иногда, на стоянках чуть накрапывал дождь – чтобы прибить дорожную пыль да отпугнуть комаров. Теперь вот уезжаем – и снова дождь. «Это ничего, – снова звучит уверенность. – К двум часам он прекратится». Как обычно, в 2 часа ночи по холодку крестный ход должен отправиться обратно в Киров».
Нам трудно представить, как, умотавшись в пути на Великую, люди находят силы еще и на обратный путь. И нужно ли это? Да, оказывается, нужно. Ведь мало прийти к святыне - надо еще суметь унести ее с собой. Главный смысл Крестного хода, может быть, и заключается как раз в этом обратном пути, когда чудотворный образ, обретенный на Великой, несут в Вятку. Стоило бы и нам продолжить этот путь, но, что поделаешь, надо спешить к выпуску газеты.
* * *
В Сыктывкар ехали ночью на приличной скорости. Уже у самого Сыктывкара наши
«Жигули» вдруг резко затормозили. Редактор (он был за рулем) удивленно помотал головой: »Чудно. Что-то темно в глазах стало, не могу дальше ехать». Вышел из машины, чтобы прийти в себя и увидел, что колесо машины... горит. Еще немного - и камера вместе с
шиной взорвались бы! И тогда, на трех колесах, Бог знает, куда бы въехали... Раз – и вся редакция газеты в полном составе летит в кювет или под встречную машину! Спасибо тебе, отче Николае, что уберег...
И самое последнее впечатление. В Сыктывкаре
по возвращению что поразило - лица людей на улицах - озабоченные, застывшие, а у некоторых даже и злобные. Такой вот контраст с Крестным ходом. Минул день - и странное ощущение пропало. Мы тоже влились в эту суетную, бегущую от Бога жизнь... А как хорошо
было там, на пути к Великой!
В.ГРИГОРЯН
И.ИВАНОВ
М.СИЗОВ
Е.СУВОРОВ
3-6 июня 2000г.
 | назад |
| вперед |  |
