ТАЙНЫ ИСТОРИИ

ДВЕ ПРАВДЫ

Русский церковный Раскол:
глубокие корни и горькие плоды

В начале 20-х годов в Константинополе произошел трагикомический случай. Митрополит Евлогий, прибывший с потоком беженцев из России, потерял калошу. Вскоре выяснилось, что та же беда случилась с генералом Р., который великодушно уступил свою уцелевшую калошу владыке.

Это ничтожное событие стало в каком-то смысле итогом великого спора между царем Алексеем Михайловичем и Патриархом Никоном: какая власть выше – светская или духовная. Что замечательно, оба они – и царь, и Патриарх – полагали, что все точки над i будут расставлены после того, как русские войдут в Царьград. Так и вышло...

* * *

Завоюем Константинополь! Этот клич звучал в России два с половиной века, даже дольше. Еще при Керенском и Сталине мы продолжали тянуть руки к Босфору. Зачем? Здесь какая-то загадка русской истории, мания, подобная той, что владела католиками во времена крестовых походов на Иерусалим.

Кстати, именно западному христианству мы были обязаны своим устремлением на Восток. В XVI веке католический мир начал готовиться к мировой войне. В 1987 г. на церковно-научной конференции в Москве протоиерей Н.Новосад засвидетельствовал: «У папства в ту эпоху была давняя идея, которую папы желали внушить всей Европе: идея крестового похода для изгнания турок... При этом полагали, что для достижения успеха необходимо привлечь и Москву в качестве орудия. Москве нужно было навязать царя-католика...»

Сначала предложение было сделано Иоанну Грозному. В 1580 г. он согласился примкнуть к антиосманскому союзу, но о соединении вер говорить отказался.

Это многое объясняет в той роли, которую сыграл Рим в судьбе России во времена Смуты. В инструкции иезуитов Самозванцу, как ввести унию в России, читаем в пункте «е»:

«Издать закон, чтобы в Церкви Русской все подведено было под правила соборов отцов греческих, и поручить исполнение закона людям благонадежным, приверженцам унии: возникнут споры, дойдут до государя, он назначит Собор, а там можно будет приступить к унии» (текст приводится по книге Б.Кутузова «Церковная реформа XVII века, ее истинные причины и цели»).

Этот пункт был выполнен с пугающей точностью. Но не самозванцем, а царем Алексеем Михайловичем Романовым. Вот только с введением унии в Москве у католиков так ничего и не вышло. Они никогда не могли понять, насколько их учение враждебно русскому национальному характеру.

* * *

Завоевание Константинополя было еще детской мечтой царя Алексея Михайловича, неведомо кем навеянной (этот вопрос еще ждет своего исследователя). Карташов пишет, что греки, как только поняли эту слабость царя, стали ему подыгрывать.

Патриарх Иерусалимский Паисий в 1649 году прямо говорил государю: «Пресвятая Троица... да сподобит Вас восприяти Вам превысочайший престол великого царя Константина, прадеда Вашего, да освободит народ... христиан от неверных рук».

Ему вторил бывший Вселенский Патриарх Афанасий Пателар, добавляя, что ждет-не дождется, когда Патриарх Никон освятит собор Св.Софии в Царьграде. Никон вослед за царем воодушевился и стал просить Бога, чтобы Тот простер московскую державу «до конца Вселенныя».

И, наконец, Царь заявил публично, что ради освобождения Востока «я принесу в жертву свое войско, казну и даже кровь свою». Правда, добавляя при этом: «Если Богу будет угодно».

Вся последующая история говорит, что Богу это было неугодно. Раз за разом мы терпели поражения. Константинопольский проект на века стал проклятьем для нас. Он начал воплощаться с Раскола, а закончился революцией. Нежелание стран Антанты отдавать нам этот Царьград сыграло свою роль в подготовке Февральского переворота в 1917 году.

* * *

Могли ли царь Алексей и Патриарх Никон предвидеть это? С точки зрения светски мыслящего человека – это, конечно же, невозможно. Но в православии вопрос ставится иначе: хотели ли они прозревать будущее своих поступков? На это можно ответить со всей определенностью. Нет, такого желания замечено не было. Отсюда самоуверенность, «знание» того, что Богу угодно, а что нет.

В это время Алексею Тишайшему и подсказали, что в деле с Царьградом есть одна загвоздка (которая обошлась нам дороже, чем все войны XVI-XIX веков) – различия между греческим и русским обрядом.

Кто подсказал? Греки?

Но Патриарх Константинопольский Паисий в 1655 году писал Никону, что разница в обрядах не имеет особого значения, и предостерег против увлечения крутыми переменами. А Вселенский Патриарх был в те времена не той фигурой, что сейчас. Он, кроме духовного титула, был еще и светским главой всех греков, живущих в Османской империи. Его слово было законом для православного Востока.

Так что на греков грешить особенно не стоит.

Достаточно сказать, что лишь накануне, при Петре (Могиле, †1647 г.), церковная реформа была проведена на Украине. Да, будучи чадами константинопольских патриархов, украинцы почти так же долго, как и великороссы, держались старого обряда.

Важно вспомнить, при каких обстоятельствах это произошло. После того, как провалилась попытка Ватикана обратить всю Западную Русь в унию, латины стали действовать более тонко.

При митрополите Петре (Могиле) все без исключения православные архиереи – победители унии – были удалены на покой. Их сменили люди, лояльные Варшаве и Риму. Были окончательно подавлены православные братства. Вот в этот момент, как пишет о.Георгий Флоровский, и совершилась реформа. В условиях, когда до полного окатоличивания Украины оставался не шаг, а полшага.

Однако казацко-крестьянские восстания привели к тому, что Западная Русь вошла в состав России.

Для Украины это было спасением. Русской Церкви оно обошлось очень дорого. То, что справа прошла на Украине мирно, стало поводом для наших властей думать, что и на Руси обойдется. Не учли, что в Малороссии сопротивление было сломлено в ходе нескольких веков страшной борьбы с католиками.

* * *

После того, как пункт «е» из «Инструкции Самозванцу» был выполнен, иезуиты приступили к следующим частям программы. Пункт «и», например, гласил: «учредить семинарии, для чего призвать из-за границы людей ученых, хотя и светских».

Здесь дело пошло туго, так что при Патриархе Адриане в 1690 году московские иезуиты были вообще изгнаны из страны. Лишь благодаря помощи малороссов католики продолжали худо-бедно влиять на наше духовное образование, но далеко не в той мере, в какой им этого хотелось.

Успехи иезуитов в России закончились, как только они столкнулись с мало-мальским сопротивлением верхов. Правда, и Ватикан перестал так живо, как раньше, интересоваться Россией после поражения турок под Веной в 1683 году. Османская угроза более не волновала Европу.

Великие задачи

Уточним, что имелись и внутренние причины Раскола, гораздо более важные, чем заговор иезуитов.

В середине XVII века активной части русского народа стало как бы душно в России – начала зримо иссякать святость жизни. С этого, собственно, и начинает протопоп Аввакум свое «Житие». Но то же самое переживает и его будущий противник боярин Ртищев. То есть кризис налицо.

Возможно, дело в том, что у русского народа выработалась к этому времени привычка иметь перед собой ВЕЛИКИЕ ЗАДАЧИ.

Мы собрали почти все русские земли, монголы разгромлены, пограничные войны ведутся уже с Китаем. Западная Русь вошла в состав Московского царства, а Великая Польша отброшена на много веков назад. Русская Церковь украсилась целым сонмом святых и по могуществу не имеет равных в православном мире.

И то напряжение сил, которое объединяло нас и творило Святую Русь, вдруг оказалось невостребованным. Куда двигаться дальше, на что направить свою энергию?

* * *

– НА ЗАПАД? При Годунове послали в Европу 15 смышленых юношей учиться. Ни один не вернулся. Потом еще посылали, но история всякий раз повторялась. Нельзя нам было на Запад. Другое дело, перенять его техническую культуру – без этого мы были обречены стать колонией Европы. И именно староверы стали теми, кто наиболее успешно и охотно перенимал новые западные технологии.

В конце XIX в. русская промышленность делилась на три части: казенные заводы; заводы и фабрики, владельцами которых были иностранцы; русские частные предприятия, среди хозяев которых костяк составляли староверы.

Так, например, община Рогожского кладбища (белокриницкое согласие) создала главные наши «русские манчестеры» – промышленные центры: Орехово-Зуево, Гуслицы (текстиль), Иваново-Воскресенск, Богородск-Глухово.

А беспоповская община другого московского – Преображенского – кладбища имела к 30-м годам XIX века 32 крупные фабрики по производству тканей из шерсти, шелка, льна и т.п. Плюс множество мелких.

Рябушинские, Морозовы, Гучковы… – почти все имена знаменитых дореволюционных промышленников можно найти в списках старообрядческих общин.

В чем здесь дело? Во-первых, в том, что староверы были поголовно грамотны. Во-вторых, доверяли друг другу и поэтому имели неограниченный кредит. В-третьих, имели глубоко религиозных, трудолюбивых, непьющих рабочих из своей же среды. Например, заводы Демидова были окружены десятками лесных скитов, где жили трудники.

Поэтому миф о том, что государство пошло на раскол из прагматических побуждений, не вполне состоятелен.

* * *

– НА КОНСТАНТИНОПОЛЬ? Уже лучше. Однако турецкая империя в тот момент была неизмеримо сильнее Московского царства. Правда, мы этого не знали, но что могли русские найти в Царьграде, чего у нас самих не было? Фрукты, значительное количество греков? На национальную идею это явно не тянуло.

Второй Рим станет нашим, если Бог сочтет это нужным. Или не станет – по той же причине. Но особого влечения в Константинополь мы не замечаем в русском народе ни в XVII веке, ни в XX. Эта идея была и остается уделом лишь части православной интеллигенции – правда, во главе с великим Достоевским. Это мечта высокая – но какая страшная цена за нее заплачена! Прав был, думается, Константин Леонтьев. До Царьграда сначала нужно духовно дорасти.

* * *

– Третий путь предложили вожди будущего Раскола – НРАВСТВЕННАЯ СПРАВА. Но их просто не поняли. Да и сами они плохо сознавали, с какого конца взяться за дело. В Расколе эти люди обрели, наконец, смысл жизни, искомую «великую задачу». Только благодаря громадному душевному подъему могут появляться гениальные творения, подобные «Житию» протопопа Аввакума, которого можно смело назвать родоначальником классической русской литературы.

Эти метания середины XVII века были искушением, без которого Россия могла бы стать настолько великой... впрочем, та же история повторилась в начале ХХ века. Здесь невольно задумаешься, а угодно ли Богу, чтобы наша страна стала вершительницей мировых судеб? Или крестный путь – вот ее настоящая стезя...

Но как бы то ни было – горе соблазнителям, которые раз за разом свергали Русь в преисподнюю, царство террора.

Царь Алексей Тишайший

Прежде чем перейти к сути реформы, вкратце о ее главном инициаторе – Тишайшем царе.

У историков в отношении него сложилось весьма противоречивое мнение. Например, С.Платонов рисует нам облик идеального царя, говоря о его благочестии, долгих молитвах, доброте, непрестанном внимании к государственным делам.

Но тот же Платонов пишет: «При всей своей живости, при всем своем уме царь Алексей Михайлович был безвольный и временами малодушный человек... Царь Алексей не умел и не думал работать. Он не знал поэзии и радостей труда».

Как же так? С одной стороны, непрестанное вникание в государственные и прочие дела, с другой – непригодность к серьезной работе. Поверхностное отношение к жизни в сочетании с бешеной энергией мы обнаруживаем у трех наших государей, которые вступили на трон почти детьми, стали самодержцами, не успев сформироваться как личности. Это – Иван Грозный, Алексей Тишайший и Петр Великий. Правление каждого из них оборачивалось для страны тяжелейшими потрясениями.

* * *

Вот портрет царя Алексея. Низкий лоб, толстое лицо, румяные щеки, вечно ласковые глаза: с одной стороны посмотришь – херувим, с другой... Обратимся к одному документу, уникальному образчику «вникания во все государственные дела», отправленному монархом на Аптекарский двор:

«Приказать Зоту Полозову, чтобы он учинил опыт: велел иссушить рыбы – белуг и осетров и мелкой какой-нибудь порознь, сколько доведетця, с костьми, также и бес костей, и посуша тое рыбу, истолчи, и истолча просеят редким ситом или решетом и ту муку смешать всякую порознь с оржаною… испечь и искрошить в сухари, и те сухари в каше, в варенье каковы будут?»

Чувствуя, что этот рецепт, попади он в руки к здравомыслящему москвичу, вызовет насмешки, царь добавляет: «А то учинить тайно, а не явно».

Так же тайно и с тем же нездоровым пылом Тишайший царь участвовал и в книжной справе. Лишь после того, как Никон был изгнан, стало ясно, кто был главным двигателем реформ. До этого считалось, что Никон Алексея Михайловича «напоил вином своей ереси, и царь пьян стал, не проспится». Но вот Никон ушел, а реформы пошли еще круче. Книги портились по той же методике, по какой вываливались рыбные сухари в варенье.

Каковы будут?

Правка книг

Существует убеждение, что в русских богослужебных книгах накопилось огромное количество ошибок, и вот, наконец, нашлись интеллектуалы, которые мужественно их исправили. Однако невежественные русаки восстали и т.д. Здесь все ложь, в духе легенды о Джордано Бруно.

* * *

Во-первых, ошибок было сравнительно немного, во-вторых, исправление их велось непрерывно и до Никона, но с большой осторожностью. В числе людей, которые ведали правкой, мы в начале века видим св.Дионисия Радонежского, а перед потрясениями – вождя будущего Раскола о.Ивана Неронова.

При этом, как уже сказано было выше, на первом месте стоял вопрос о нравственной справе, угасании покаянных чувств в народе. По словам прот. Георгия Флоровского, именно этот вопрос интересовал в первую очередь Неронова и его друзей по кружку «боголюбцев» – протопопа Аввакума, Стефана Вонифатьевича и др.

Ужасны впечатления иностранцев от московского священства того времени. По словам путешественников, нравственный, человеческий уровень нескольких тысяч московских священников был ниже, чем у обычных мирян. Впрочем, и миряне были хороши. Избить священника считалось нормой. Преступлением было лишь сбить с пастыря шапку. Поэтому сначала снимали камилавку и били, потом ставили его на ноги и надевали головной убор обратно.

Но было ли сделано во время церковной реформы хоть что-то для нравственной справы? Как раз наоборот. Чем бессовестнее был человек, тем легче он принимал нововведения. И становился опорой государевой, правил бал в стране.

* * *

Вкратце скажем и об «интеллектуалах», которые занялись правкой богослужебных текстов. Как и планировали иезуиты, дело попало в «надежные руки».

При Никоне она была поручена людям типа Арсения Грека, воспитанника иезуитской коллегии в Риме, который успел побывать и католиком, и мусульманином, а перед приездом в Россию стал православным.

А заканчивалась реформа уже после Никона, под контролем Паисия Лигарида, о котором историк А.Карташов пишет, что он послан был как «платный миссионер униатства в конгрегацию Пропаганды в Константинополь», затем пытался обратить в унию Валашского (молдавского) господаря, а в феврале 1662 года добрался до Москвы. Это был агент высокого полета, диктовавший свою волю царям и патриархам.

* * *

По каким книгам правились старые тексты? Некоторые считают, что по добротным греческим. Это не так. На Восток перед тем был послан монах Троице-Сергиевой лавры Арсений Суханов. В Молдавии он узнал, что греки на Афоне сожгли несколько русских книг, найдя в них неточности, и вступил по этому поводу в спор с Патриархом Паисием Иерусалимским.

Окружение Патриарха настаивало, что греческие книги лучше. Тогда Арсений взял у патриаршего дидаскала греческую грамматику и с ходу обнаружил там главную католическую ересь – Символ Веры, в котором говорится, что Дух исходит от Отца и от Сына. Греки были страшно смущены.

Дело в том, что после завоевания турками Константинополя чуть ли не все греческие книги печатались на Западе под наблюдением католиков, которые вмешивались в тексты непрестанно.

Например, греческая грамматика, которую изобличил Арсений Суханов, была отпечатана в Венеции. Вот по этим фолиантам при Никоне и правились древлеправославные русские тексты, что у русского образованного общества вызвало гнев и стало одной из главных причин раскола.

И так во всем. Ни одно из насилий реформаторов над Русской Церковью не имело канонического, богословского смысла. Это признано сегодня всей полнотой Русской Церкви. Сначала в 1929-м, а затем на Соборе 1971 г. все анафемы со старого обряда были сняты.

Чтобы лучше понять причины этого решения, вглядимся, в чем заключалась переделка русских книг в XVII веке.

* * *

Ф.Е.Мельников, исследователь справы, недоумевает:

«Где было напечатано в старых книгах «церковь», в новых исправлено «храм», а где было «храм», новые справщики напечатали «церковь»; вместо «отроцы» напечатали «дети», а вместо «дети» – «отроцы».

«Яко по суху ходив Израиль» заменено на «пешешествовав», «Яко трава на зданиях» на «Яко трава на здех». Каких еще «здех»? – непонятно. Это самые невинные образчики бессмысленного переписывания книг. Хотя и по ним видно, что правщики откровенно халтурили, отрабатывая хлеб.

Из-за безграмотности «просвещенцев» случалась и откровенная порча смысла. Например, слова, обращенные к Богу в «Апостоле»: «все прегрешения омыв нам», заменили на «даровав нам все прегрешения»(!). Этот вариант, как и множество ему подобных, был заимствован из католических изданий, предназначенных для православных и униатов.

А вот момент, просто выдающийся по своему безобразию. В старом Требнике написано было: «...молимся Тебе, Господи, ниже да снидет с крещающимся дух лукавый».

В новом: «ниже да снидет с крещающимся, молимся тебе, дух лукавый» (!).

И так жестоко проводилась реформа, что лишь в 1915 году решено было вернуться к старому варианту. А до этого два с половиной века люди замирали в храме от ужаса всякий раз, когда следовало молиться духу лукавому. К слову сказать, из Требника тогда были выброшены заклинательные молитвы против чародеяний и околдований.

Оценку реформам дал сам Никон после ссоры с царем. Вот что сказал человек, который уничтожал людей за малейшее сопротивление ему во время справы: «Греческие правила не прямые... их печатали еретики».

Никон

Будучи Новгородским митрополитом, он писал царю о бывшем ему видении: «Я увидел царский золотой венец на воздухе». Далее поясняется, что венец опустился ему, Никону, на голову.

Откуда, собственно, взялся этот человек и с какой стати стал примерять на себя царский венец? Выходец из крестьянской семьи, Никон начал свою карьеру на Соловках, став одним из 12 учеников великого старца Елеазара. Вряд ли кто-то из них уцелел во время резни 1676 года, когда царские войска искореняли на Соловках иноков-староверов.

Однако Никона ждала другая судьба. Ужиться со старцем он не смог. Как пишет Г.Гунн в книге «Патриарх Никон и Елеазар Анзерский», «страстность натуры, один из страшнейших монашеских грехов, была в нем (Никоне) непреоборима». Однажды старцу Елеазару в Москве царь Михаил Федорович пожертвовал значительную сумму денег. Никон потребовал, чтобы на них был построен храм, а о.Елеазар возражал, считая, что церквей в обители довольно. Тогда Никон бежал от своего духовного отца на материк, поступив в Кожеезерский монастырь...

* * *

С этого начинается его восхождение на патриарший престол.

Но кто не умеет подчиняться, тот не способен и повелевать. Став Патриархом, Никон немедленно рассорился со всеми старыми друзьями по кружку «боголюбцев» – с Нероновым, Аввакумом и пр. Просто перестал их принимать и высказывал презрение.

А попытка епископа Павла Коломенского возразить против церковной реформы привела к тому, что Никон его избил прямо на Соборе, сорвал мантию, а затем отправил в изгнание, где Павел сгинул, пропал без вести, – «зверями ли похищен, или в реку упал и утонул».

Ни одно решение, касающееся реформ, не было принято соборно. В лучшем случае архиереи голосовали под страхом наказания и смерти, помня судьбу еп.Павла. Когда Павел был еще жив, к нему тайно подходили собратья архиереи и говорили: «Мы не переменим своих книг и обрядов, так мы приняли издревле».

Спустя почти три века профессор Духовной академии А.Осипов напишет в своем донесении КГБ, что Патриарх Алексий (Симанский) «влюблен в благочестие XVI века». Что говорить о современниках Никона. Епископы Александр Вятский, Макарий Новгородский, Маркелл Вологодский – вот наиболее известные имена врагов церковной реформы. Cкорбя, они боялись говорить об этом открыто.

Единственный человек, которого Никон воспринимал всерьез, хотя за глаза и говорил, что он на него «плюет и сморкается», был царь Алексей Михайлович. Никона полностью устраивало положение, что Церковь – это он, Патриарх, а мир – это царь, который из первого мирянина стал для Никона единственным.

Патриарх воспринимал Россию как столик на две персоны, где пара равных решает, что им делать с этой дикой страной. А когда попал в опалу, то заявил, что наступили последние времена, и стал призывать к бунту против царя: «Тако и ныне аще кто... оплюет и проклянет веления его... (противоречащие, по мнению Никона, евангельскому закону) не погрешит таковой спасения, якоже же и первомученицы».

* * *

В защиту Патриарха скажем, что когда под конец жизни старовер о.Иоанн Неронов его унижал и поносил, Никон выслушивал его стоически и позволял близ себя служить по-старому. Для спасения души Никона это смирение, надеюсь, имело значение. Но для Руси оно пришло слишком поздно.

Анафема

Никто не спрашивал ни народ, ни священство, ни архиереев, как проводить церковную реформу и нужна ли она вообще. Силой заставляли подписывать, принимать, молчать. Заставляли людей, которые именно благодаря соборному духу спасли Русь в 1613 году. Не случайно именно нижегородская земля, давшая нам Минина и Пожарского, стала мощной опорой для староверов.

Чтобы лучше понять их позицию, обратимся к решениям «Собора» 1666-67 годов, который на Руси называли «кошмарным». В 1971 году Русская Церковь вообще отменила его решения.

Главными распорядителями «кошмарного» Собора были два человека – царь Алексей Михайлович и иезуит Паисий Лигарид. Когда инкогнито Паисия, его прежние преступления начали раскрываться, царь его отстоял. Со времен Лжедмитриев римо-католики не имели такой власти над Россией.

Кроме Паисия Лигарида, участниками Собора были два восточных патриарха – Паисий Иерусалимский и Макарий Антиохийский. Их, судя по всему, просто подставили. Пункт «з» в уже поминавшейся нами ранее инструкции иезуитов Самозванцу требовал, чтобы по окончании справы в народе была возбуждена неприязнь к грекам. Пока два восточных иерарха путешествовали без спросу, Вселенская Патриархия лишила их кафедр. Таким образом, греческие церкви были представлены на Соборе одним самозванцем-иезуитом и двоими запрещенными иерархами, которых заманили в Россию деньгами и подарками.

Русские архиереи присутствовали на заседаниях в качестве зрителей. В 66-м году они еще что-то обсуждали, пытаясь найти компромисс. Но после прибытия греков и Лигарида на русских епископов просто перестали обращать внимание.

На Соборе 1666-67 гг. было предано анафематствованию двуперстие, прокляты все, кто в молитве Иисусовой употребит выражение «Сыне Божий», а не «Боже наш», и кто совершит крестный ход вокруг храма по солнцу. Анафеме предавались те, кто на просфоре изобразит восьмиконечный крест вместо четырехконечного, и так далее без конца. Традиции, обряды Святой Руси были прокляты. Был объявлен еретическим самый авторитетный Стоглавый Собор 1551 года (который постановил, в частности, молиться двуперстно), его решения признали «яко не бывшими». И вот уже в конце XVIII века митрополит Платон (Левшин) сомневался, что Стоглавый Собор вообще когда-либо имел место. А ведь в нем принимали участие будущий митрополит-священномученик Филипп Московский и еще несколько русских святых.

Как пишет Карташов, участники Собора 1666-67 гг. «посадили на скамью подсудимых всю русскую московскую церковную историю, соборно осудили и отменили ее».

Русскому народу было предложено начать свою историю с чистого листа. Я приведу один факт – потрясающий, дающий возможность заглянуть в души людей, не принявших «новой веры». Речь идет о деканонизации великой, чрезвычайно почитаемой на Руси святой – Анны Кашинской. Мощи ее на два с половиной века, пока их не освободил Царь-мученик, были спрятаны под спудом.

За что обошлись так со святой Анной, ведь она скончалась за 300 лет до Раскола? За то, что пальцы ее были сложены на правой руке двуперстно. Вот и попала в еретички.

А судьи кто? Из лика святых Анну вычеркнул, согласно решениям «кошмарного собора», Патриарх Иоаким – человек, заявивший: «Не знаю ни старыя веры, ни новыя, но что велят начальницы, то и готов творити». Вот так: не Бог велит, а начальство.

В.ГРИГОРЯН

(Окончание в следующем выпуске. Отклики направлять на эл. адрес, указанный внизу страницы – мы их опубликуем вместе со второй частью статьи)

назад

вперед

На глав. страницу.Оглавление выпуска.О свт.Стефане.О редакции.Архив.Почта

eskom@vera.komi.ru