ПЕРЕД ЛИЦОМ КЕСАРЯ
Момент истины: готово ли общество помогать
социальным
программам Церкви?
Момент истины?
Долгая дискуссия о том, возвращать ли Церкви реквизированное у нее имущество, приняла на днях неожиданный оборот.
Митрополит Кирилл Смоленский выступил с предложением к обществу – часть подоходного налога перечислять религиозным конфессиям на социальную деятельность.
Подчеркнем, что речь идет о той части налога, которую мы в принципе платим именно на эти цели.
Идея владыки с самого начала обещала стать сенсацией, потому что требует практически от каждого жителя России совершить выбор в весьма деликатных сферах – официально определить свою религиозную, а отчасти этническую и идейную принадлежность.
Сам митрополит Кирилл неоднократно заявлял, что православные составляют около 70 процентов российского общества.
В ответ публицист Сергей Чапнин, выступая на интернет-сайте «Соборность», определил число людей, посещающих православные храмы, в 1,3-2 процента, заметив, что остальные 98 процентов россиян могут и не захотеть содержать на свои деньги Церковь.
Комментируя обмен числами между владыкой Кириллом и Чапниным, добавим, что большинство соцопросов показывает, что считают себя верующими и доверяют Церкви примерно 50 процентов жителей России.
Однако насколько сильно они доверяют и захотят ли часть денег отдавать Церкви, действительно неизвестно.
И здесь следует задать вопрос: что будет означать для самосознания нашего народа согласие государства принять проект митрополита Кирилла?
Если число людей, готовых отдавать деньги Православной Церкви, будет достаточно велико – это резко усилит общественное значение РПЦ, в том числе и в глазах государства. Православие заявит о своем главенствующем положении в России на том языке, который понятен современному миру, – на языке цифр.
Но если, например, сопоставимое число людей захочет финансировать мусульманские организации и РПЦ, то это может очень больно ударить по нашей вере в то, что Россия все еще остается православной страной. Изменится и отношение к нам современного общества и нынешнего государства, которые убеждены, что Бог не в правде, а в силе.
Первая реакция общества
Первым заинтересовалось предложением митрополита Кирилла радио «Эхо Москвы», которое провело опрос среди слушателей.
За 5 минут позвонили 3 тыс. человек. 17% выразили согласие с ним, а 83 – несогласие. Затем голосование продолжалось в Интернете, и здесь уже согласились только 7 процентов.
Всерьез эти два опроса принимать нельзя, так как слушает «Эхо Москвы» и посещает его интернет-сайт преимущественно вполне определенная публика – столичные жители с приличным доходом и «европейскими», как им кажется, убеждениями.
Между тем как в большинстве стран Европы – Германии и Швеции, Италии и Испании – идея митрополита Кирилла давно уже воплощена в жизнь. Причем владыка явно идет в ногу со временем. До недавнего времени в Швеции из налогов финансировалась только Лютеранская Церковь, а в Италии – лишь Католическая. Однако недавно жителям этих стран был предоставлен выбор.
Владыка же Кирилл на этом выборе настаивал с самого начала. На его предложение уже откликнулись мусульмане (которые составляют максимум пятую часть населения) и иудеи (которых в нашей стране почти нет). Им идея понравилась. «Это цивилизованный подход», – сказал председатель исполкома Конгресса еврейских общин Зиновий Коган.
Вслед за опросами «Эхо Москвы» пригласило митрополита Кирилла принять участие в прямом эфире и ответить на вопросы слушателей.
Ведущий передачи А.Венедиктов рассказал об итальянском опыте, где 89 процентов жителей платят 0,8 процента подоходного налога в пользу Церкви.
В ходе прямого эфира выяснилось, что многие слушатели высказались против предложения митрополита Кирилла просто потому, что заподозрили очередное увеличение подоходного налога.
Приведем целиком эту часть разговора в радиоэфире.
МИТРОПОЛИТ КИРИЛЛ: Речь ни в коем случае не идет о том, чтобы подоходный налог стал больше. Речь идет о том, чтобы из подоходного налога определенный процент направлялся на социальные программы религиозных организаций. Причем тех организаций, которые налогоплательщики желают поддерживать.
Например, если человек желает, чтобы в пользу социальных программ Русской Православной Церкви отчислялась часть его подоходного налога (не экстра, не плюс, а часть, изнутри подоходного налога), то он делает соответствующую заявку налоговым органам, и государство эту часть подоходного налога перечисляет.
Если кто-то желает, чтобы средства были перечислены в адрес других религиозных организаций – ислама, буддистов, иудеев, кого-то другого, кто признан в качестве таковой религиозной организации в России, – то это тоже должно делать государство.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А если кто-то не желает?
|
МИТРОПОЛИТ КИРИЛЛ: Если кто-то не желает, то эта часть подоходного налога уходит государству. Ведь государство за счет подоходного налога развивает и социальные программы в том числе. Поэтому существуют государственные социальные программы, которые и финансируются из подоходного налога. Тем самым мы даем возможность альтернативы.
В обществе должны существовать и государственные социальные программы, и частные, и религиозные. Ведь дело в том, что наиболее часто задаваемые вопросы Церкви: «почему вы не делаете того или другого», «почему вы не идете в тюрьмы, так активно, как должны были бы», «почему вы не строите приюты для детей», «почему вы не занимаетесь алкоголиками», «почему вы не реабилитируете тех, кто пришел из тюрем».
Ведь этого общество ждет от религиозной организации. И если оно ждет, то должно дать согласие на финансирование всей этой деятельности.
* * *
Следующий момент, который вызвал сомнение у собеседников владыки: как будет осуществляться контроль за распределением бюджетных поступлений Церкви?
Митрополит Кирилл ответил, что «государство может на постоянной основе осуществлять финансовую проверку финансирования всех социальных церковных программ». Наконец прозвучал сакраментальный, «окончательный» довод «против»: Церковь отделена от государства, и поэтому не дело государственным доходом делиться с Церковью.
МИТРОПОЛИТ КИРИЛЛ ответил так: «Возражения не работают. Во-первых, государство финансирует множество программ, которые отделены от государства также. Я думаю, творческая деятельность писателей, художников – она же не часть государственной машины, верно? Государство должно финансировать многие программы, прямо, структурно с государственной машиной несвязанные. К примеру, благотворительность, гуманитарные акции и т.д. Поэтому данный аргумент можно спокойно отмести в сторону».
Вопрос о собственности
Не так давно, общаясь с журналистом «Интерфакса», митрополит заявил, что Русская Церковь сейчас единственная в православном мире, которая не имеет материальной базы для тех социальных и образовательных программ, которых от нее требует и ожидает общество.
Существует другой путь, греческий, где Церковь финансируется за счет денег, получаемых от сдачи внаем недвижимости.
Но этот вариант можно сейчас рассматривать в России как тупиковый. Минувший Архиерейский Собор отправил Президенту достаточно вежливое письмо, в котором просил уделить особое внимание возвращению Церкви ее имущества.
Владимир Путин распорядился создать комиссию. Ее возглавил зам. начальника Управления делами Президента Сергей Абрамов, который первым делом назвал предложения архиереев «излишне категоричными».
Их письмо и в целом ему не понравилось. Абрамов считает, что оно было составлено «не совсем корректно». В общем, ясно дал понять, что прошение епископата РПЦ будет оставлено без последствий и церковная собственность по-прежнему будет передаваться, «аще изволит глава муниципального образования».
Следует пояснить, что за каждым объектом, который до революции принадлежал Церкви, а потом не был ей возвращен, стоит сегодня целый клан чиновников, бизнесменов, бандитов. Они могут отнять что угодно, а у них отнять – лучше даже не пытаться.
И Абрамов это прекрасно понимает. Он не смог бы ничего сделать, даже если бы захотел.
* * *
Еще одна часть церковного имущества находится в руках Министерства культуры. У него отнять награбленное можно и без стрельбы. Понимая это, научные работники на совещании «Церковно-государственные отношения на рубеже ХХ-ХХI веков», которое состоялось в ноябре прошлого года, перешли в наступление.
Директор Центрального музея древнерусской культуры и искусства им.Андрея Рублева Геннадий Попов заявил: «Мы лишились монументальной живописи Рублева. Ни Успенский собор в Москве, ни Успенский собор во Владимире не выдерживают такой богослужебной нагрузки».
Общая мысль многих выступлений – памятники культуры, переданные Церкви, уже потеряны навсегда, остальных ждет та же судьба.
Представители Церкви пытались возражать, говорили о возможности компромисса, но деятели культуры – это сила, и никаким архиереям их не перекричать.
Это, к сожалению, правда. У Министерства культуры есть возможность апеллировать к мировому сообществу, к миллионам неверующих в стране – и наносить удары по репутации Церкви до тех пор, пока она не отступится.
В общем, вопрос о возвращении церковной собственности можно считать закрытым. Что-то, наверное, удастся вернуть по соглашению с теми главами администраций, которые хорошо относятся к Церкви. Но в основном речь идет о полуразрушенных зданиях.
То есть Церковь может получить новые источники расходов, а не доходов.
* * *
Этот рассказ «о церковном имуществе» можно считать предисловием к тому, как рождалась у владыки Кирилла мысль о добровольных отчислениях из подоходного налога.
Среди государственных чиновников это предложение вызвало предельно нервную реакцию.
Первый зам.министра финансов РФ Алексей Улюкаев назвал предложения митрополита Кирилла «абсолютной нелепостью».
Глава Министерства по налогам и сборам Геннадий Букаев оказался столь же категоричен: «Не надо забывать о том, что в России Церковь отделена от государства, и собираемые налоги государство направляет на организацию своей жизнедеятельности».
Чиновники вдобавок обиделись, что митрополит обратился к общественности через их голову. Но владыка Кирилл (так же, как и любой здравомыслящий человек в России) прекрасно понимает, что говорить с Улюкаевым и Букаевым, собственно, не о чем. Их реакция абсолютно предсказуема.
Решать вопрос будет один человек – Президент Путин.
Итоги
И здесь мы подходим к самой важной, быть может, части этой темы. Предположим, что Путин даст добро. Что дальше?
А дальше мы оказываемся в весьма сомнительном положении, так как государство получит самые серьезные возможности контроля над Церковью.
Оно сможет затормозить или ускорить выделение денег той или иной конфессии. Сквозь пальцы смотреть на распределение средств или замучить проверками. И, наконец, в состоянии будет в любой момент аннулировать наше право на часть подоходного налога.
И в каком положении окажутся тогда Синод, Церковь? Очень трудно жить в бедности, но еще труднее добровольно отказаться от определенного достатка.
Это не значит, что нам нужно избегать любой государственной помощи, особенно, когда она децентрализована. Но прямой зависимости от кремлевских политтехнологов следует, наверное, бояться как чумы.
Мы рискуем оказаться в положении почти столь же зависимом, как и в советские времена – правда, с одной существенной оговоркой.
Тогда нас, православных христиан, принуждали к этому силой. И даже в послепетровской России власти диктовали условия Церкви, не спрашивая ее согласия.
А сегодня мы пытаемся сунуть голову в петлю добровольно. И в случае эволюции власти в сторону антихриста – повлечемся вслед за ней на довольно коротком поводке.
* * *
На этом фоне блекнут все блестящие перспективы широкой социальной деятельности Русской Церкви и т.д., и т.п.
Надо полагать, что Господь дает Церкви сегодня столько, сколько нужно. Все остальное не от лукавого ли?
В.ГРИГОРЯН
Фото Отдела коммуникаций ОВСЦ РПЦ
| назад |
| вперед |  |
