– Профессор Поспеловский много лет является горячим противником прославления Царя.

– Да, и здесь нам следует сделать то, чего не сделал профессор Поспеловский. Задать себе вопрос о смысле церковно-государственной политики последнего русского Государя. Часто можно услышать, что сам Император никакого смысла в эту политику не вкладывал, просто плыл по течению.

Это очень странный взгляд на монарха, в правление которого было совершено больше канонизаций, чем за два предшествующих столетия. Все знают, что государь проявлял исключительное внимание к церковным вопросам. Но при этом многие отказываются понимать стратегию его действий.

– В чем, на ваш взгляд, она заключалась?

– В восстановлении единства Русской Церкви. Для этого, я считаю, и откладывался Собор. Государь хотел успеть подготовить две ветви Русской Церкви к мысли об объединении. Что двигало им? В числе прочего, и желание преодолеть разрыв между государями Московской Руси, в том числе между первым из династии Романовых, царем Михаилом Федоровичем, и его потомками, которые переменили не только обряды, но и весь ход дел в государстве, в Церкви.

В начале ХХ века стало отчетливо видно, что русский народ движется навстречу катастрофе. И государь пытался понять: когда началось это движение? Когда мы отошли от идеалов Святой Руси? Взгляд любого русского человека, который задумывается над этим вопросом, невольно упирается в Раскол. Пора вернуться к родным берегам – вот мысль, которая двигала Государем.

У нас нет документов, которые бы однозначно подтверждали, что Царь желал объединить Русскую Церковь. Но, взяв эту версию за основу, мы обнаружим, как множество разрозненных фактов преобразуются вдруг в целостную картину.

– Какие факты вы имеете в виду?

– Во-первых, обратите внимание на любовь Государя к дониконовской Руси. Он ориентировал придворных архитекторов на древнерусский стиль, храмы того времени рекомендовалось строить так, как это делалось до Раскола. Или, во всяком случае, с учетом древлеправославных русских традиций. Именно по этим рекомендациям была построена Марфо-Мариинская обитель в Москве.

Во-вторых, есть факты по знаменному распеву. Знаменитый старообрядческий хор воронежских мануфактур дважды выступал вместе с придворной капеллой в Петербурге. Они вместе исполняли знаменные распевы. И вы понимаете, что пригласить старообрядческий хор во дворец – это политический шаг.

Еще я хотел бы отметить внимание других членов Царского Дома к этой теме. Например, во время русско-японской войны, когда староверческим священникам запрещалось причащать, исповедовать на фронте, княгиня Елизавета Федоровна выхлопотала разрешение для них посещать солдат-старообрядцев. В 1910 году она посетила храмы Рогожского кладбища, встречалась здесь с архиепископом Иоанном Московским.

Шло сближение, причем весьма заметное. Не секрет, что закон о свободе вероисповеданий в России готовился именно под старообрядцев, с учетом их пожеланий. Положение о старообрядческих общинах обсуждалось на предсоборных совещаниях РПЦ. Там, где это было возможно, внимание общества направлялось на то, чтобы не просто признать староверов, а перенять их опыт (кстати, шел взаимный обмен: старообрядцы позаимствовали, например, идею епархиальных собраний). Вспомним пробуждение интереса к древнерусским иконам в то время. На выставке 1913 года, посвященной 300-летию Царствующего Дома, часть места была отдана под экспозицию старообрядческих икон.

Чтобы понять характер увлечения общества старообрядчеством, обратимся к Бунину, стороннему наблюдателю, который в рассказе «Чистый понедельник» повествует о посещении Рогожского кладбища девушкой, купеческой дочерью, воспитанной в синодальной Церкви.

Героиня Бунина рассказывает своему другу, как староверы хоронили своего архиепископа:

«Допетровская Русь... гроб – дубовая колода, как в древности, золотая парча будто кованая, лик усопшего закрыт белым «воздухом», шитым крупной черной вязью, – красота и ужас. А у гроба диаконы... да какие! Пересвет и Ослябя! А на двух клиросах два хора, тоже все Пересветы: высокие, могучие, в длинных черных кафтанах, поют перекликаясь, – то один хор, то другой, – и все в унисон, а не по нотам».

Русское общество начало открывать для себя тот великий, прекрасный мир, который создали их предки.

– И Царь оказался одним из первых, кто был захвачен этим открытием.

– Может быть, даже первым. До него эта тема считалась запретной. Проследим шаги Николая Второго в церковном вопросе.

Начинаются канонизации, причем в них нетрудно усмотреть нечто общее. Прославляется преподобный Серафим Саровский, иконы которого я время от времени вижу в домах своих единоверцев, последователей старого обряда. Серафим Саровский, как известно, молился по старому чину. Происходит повторное прославление святой княгини Анны Кашинской, горячо почитаемой обеими ветвями Русской Церкви. Однако два с лишним века ее имя было под запретом.

Скажем также о канонизации святого Патриарха Гермогена. В связи с этим началась дискуссия, как его изображать на иконах. С каким перстосложением его писать – старым или новым. Ведь Патриарх Гермоген благословлял свою паству по древнерусскому, старому, чину. Васнецов и многие другие решили образ Патриарха «творчески переработать», но Царская Семья придерживалась в этом вопросе старых обычаев. Если вкупе все эти канонизации рассматривать, то отчетливо видно – они служат объединению старой и новой Руси, врачеванию разделений.

Одновременно издается Указ о веротерпимости, распечатываются алтари храмов, которые полвека были недоступны для старообрядцев.

А что происходит в это время в Синодальной Церкви? Начинаются разговоры о необходимости созыва Поместного Собора, избрании Патриарха. То есть приходит осознание того, что Церковь должна быть восстановлена в ее допетровских формах. Допетровских, а не дониконианских, хотя одно вытекало из другого.

К пониманию этого Русская Церковь начнет приходить лишь после революции 17-го года, после гонений. Тогда же началось сильное движение среди епископата, духовенства в сторону примирения со староверами. Например, епископ Андрей Ухтомский, епископ синодальной Церкви, приезжал на собор старообрядческих епископов, предлагал простить обиды, объединяться. Ему ответили, что для начала нужно отменить старые клятвы, анафемы, которые наложил на старообрядцев Собор 1666-67 годов. Митрополит Антоний (Храповицкий) встречался с владыкой Иннокентием (Усовым), они беседовали. Архиепископ Иоанн Московский был приглашен на Собор 1917 года, но он отказался, зная, что это ни к чему на тот момент не приведет.

– Как сами староверы относились, относятся к Государю?

– Здесь трудно ответить однозначно. Уважают его все. С 1905 года, как известно, начинается тот период, который мы именуем «золотым веком старообрядчества». Правда, продолжался этот век меньше пятнадцати лет.

>Но мы, в то же время, очень благодарны Екатерине Второй, при которой старообрядцев перестали гнать как диких зверей.

Видим ли мы разницу между Екатериной Великой и Императором Николаем? Наверное, да. В 1913 году, когда праздновалось 300-летие, в наших старообрядческих журналах появились материалы, где Николай Второй сравнивается со святым императором Константином Великим. Об этом не прямо говорилось, но намеки делались довольно прозрачные.

Кроме того, переживалась та человеческая близость с Царем, которой никакими указами не добиться. Ведь Николай Второй принародно христосовался со старообрядцами как с родными православными людьми. В охране Николая Второго было много казаков-староверов разных согласий так же, как и у его отца. Вспомним, когда был убит император Александр Второй, единственный человек, который погиб вместе с ним, оказался казаком-старообрядцем. Их хоронили в один день.

И вот еще о чем важно сказать. С 1907 года в неделю жен-мироносиц старообрядцы в память о распечатывании алтарей проводят огромный крестный ход, на который съезжаются духовенство, миряне со всех сторон. И в дореволюционные, и в советские годы, невзирая ни на какие обстоятельства, нападения хулиганов, этот ход проводился.

У него есть свой символический смысл: как бы вспоминаются два события – распечатывание алтарей (а каждый старообрядец с детства знает, что оно произошло благодаря последнему государю) и распечатывание гроба Спасителя в день Его Воскресения.