БЫЛОЕ ПУТЕМ СОВЕРШЕННОЙ ЛЮБВИ В день Успения Пресвятой Богородицы почила 64 года назад одна из самых почитаемых монахинь Русской Православной Церкви Зарубежья – игумения Руфина. Начав служение Господу в Успенском женском монастыре г.Перми, она оказалась в ряду выдающихся подвижников благочестия XX века, прославивших не только Пермский край, но и всю Россию. Основательница трех монастырей и трех сиротских приютов в Чердыни, Владивостоке и Шанхае, она связывает Русскую Православную Церковь – и российскую, и зарубежную – в единый неделимый организм. Вот почему сегодня так важно знать о ее подвижнической жизни. Книга историка, секретаря Пермской епархии Валерия Вяткина «Путем совершенной любви», изданная Пермским епархиальным управлением в конце 2000 года и посвященная «светлой памяти игумении Руфины (Кокоревой)», открывает перед нами жизнь этой русской праведницы. Сегодня на основании этой книги мы рассказываем нашим читателям о ее жизни. Боголюбивая девочка 27 июня 1872 года (все даты – по старому стилю), в день памяти праведной Иоанны мироносицы, в семье пермского купца Андрея Тимофеевича Кокорева родилась дочь Ольга. В добротном доме Кокоревых царили патриархальные тишина и уют. В каждой комнате имелись иконы, постоянно горели лампады. Мать рассказывала Ольге о страданиях Спасителя, о подвигах великих святых. О монастырях и житиях святых говорили и монашки, которые были частыми гостями в доме Кокоревых, приходя к ним за сборами на монастыри. Особенно впечатлило девочку Житие Соловецких чудотворцев Зосимы и Савватия, которое она готова была слушать постоянно. Под влиянием всего этого маленькая Оля поднималась среди ночи и, одевшись во все черное, часами молилась перед иконами, за что еще в детстве ее стали звать «монашкой». Ольга все больше любила церковные службы, ведя почти монашескую жизнь. Это настораживало родителей, которые отдавать ее в монастырь не планировали. Они ввели ограничения на посещение ею утренних служб, но маленькая Ольга выбиралась из дома через форточку, чтобы по улицам еще спавшей Перми добежать до храма к началу самой ранней службы. Тем временем в Перми растет Успенский женский монастырь, ровесницей которого можно считать Ольгу. Впервые она побывала в этой обители в восьмилетнем возрасте. Родители тогда были в отъезде, и она ежедневно молилась вместе с монахинями. Однажды во сне она увидела епископа: он держал в руках коробку, наполненную крестиками. Среди них был наперсный крест, который носят игумении. «Тут вся твоя жизнь», – сказал епископ девочке. После этого видения Ольга стала упрашивать мать отпустить ее в монастырь. И та отдает ее в Успенский монастырь на воспитание, думая, что на время. 5 августа 1880 года девочку посвящают в послушницы. Во время ее облачения раздался удар монастырского колокола: благовестили ко всенощной на Преображение Господне. «Игуменией будешь, – сказала настоятельница матушка Руфина, – в первый раз одеваю послушницу с колокольным звоном». Рукоделие да чтение Псалтыри составляли круг ее занятий. За юной насельницей закрепляется монахиня-наставница, с которой она живет в одной келье и учится у нее сосредоточенному чтению нараспев. В 1887 году по приглашению настоятельницы Иоанно-Предтеченской обители г.Соликамска игумении Ангелины, которой были нужны помощницы, она перешла в этот монастырь и в 15-летнем возрасте приняла послушание регента. Инокиня Ольга Год от года духовно возрастая, инокиня Ольга думала о затворе и схиме. Духовное руководство она получала от валаамских старцев, с которыми находилась в переписке, и от духовных бесед с преподобным Арефой Верхотурским, который некогда тоже жил на Валааме, а переселившись в Верхотурье, принял под свое старческое попечение женские обители Пермского края. Ольга получила совет переехать в Москву, чтобы там как будущей настоятельнице и устроительнице монастырей приобрести тот опыт, который могла дать только столица. Однако в духовном плане пребывание в московском Страстном монастыре и других обителях оказалось для нее тяжелым испытанием. В 1900 году, опять же по благословению валаамских старцев, она возвращается в Пермскую губернию в недавно возрожденный Верхотурский Покровский монастырь, где становится первой помощницей настоятельницы. Здесь ей много пришлось заниматься строительными работами, созданием монастырского хора, которым руководила с 1905 года. Слаженное пение 75 монахинь производило очень сильное впечатление на паломников. Трудилась она и в иконописной мастерской, исполняла обязанности благочинной. По ее инициативе в монастыре были организованы различные рукодельные мастерские, продукция которых пользовалась большим спросом. Можно сказать, что фактически мать Ольга управляла обителью. Благостно тихая, престарелая игумения Таисия могла во всем положиться на свою ближайшую помощницу. Здесь же, в Верхотурье, Ольге пришлось испытать и тяжелые искушения. На нее был направлен ложный донос, после чего последовал архиерейский указ о переводе ее в другой монастырь, который она тут же исполнила, изливая душу в молитве: «Слава Тебе, Господи, за то, что меня обижают, а не я...» И правда восторжествовала. В Чердынской обители Когда в 1910 году встал вопрос об открытии в Чердыни при Иоанно-Богословской церкви женского монастыря, выбор пал на благочинную Верхотурской обители инокиню Ольгу. Именно при условии ее назначения обещала щедрые пожертвования будущему монастырю главная его благодетельница – местная пароходовладелица Евпраксия Николаевна Черных. 18 октября 1911 года в Пермском Успенском женском монастыре матушку Ольгу постригают в мантию. Миру явилась монахиня Руфина. Вскоре она и еще семь насельниц Верхотурской обители были отправлены в Чердынь для создания при Богословской церкви монашеской общины. Их ждали полуразрушенный храм и две сторожки при нем. Но с их прибытием в Чердыни закипела жизнь, и многие, даже не питавшие сочувствия к обители, полюбили ее, принося монастырю богатые пожертвования. 28 сентября 1912 года Чердынская Иоанно-Богословская община была преобразована в монастырь, посвященный 300-летию Дома Романовых. За год были построены два двухэтажных корпуса: деревянный и каменный. Монастырь взял в аренду 150 десятин пахотной и сенокосной земли, заложил основы хозяйства.
С начала Первой мировой войны обитель направляла на фронт образки, крестики, просфоры, одежду, обувь, продукты питания. Много мать Руфина отправляла на фронт деньгами, отдавая из бедной обители все средства. Некоторые насельницы пошли сестрами милосердия. В обители не переставали молиться о победе русского оружия и упокоении погибших. При этом постоянно служились панихиды и по 85 воинам, погибшим при обороне Чердыни еще в 1547 году. Вершиной благотворительной деятельности обители явилось открытие в 1915 году приюта для детей-сирот, которому дано было название «Романовский». Приют получил стипендию «из кабинета Его Величества» и содержал до семидесяти пяти детей, иным не было еще и двух лет. Осенью 1916 года при приюте открылась церковно-приходская школа. Преданной царскому трону игумении Руфине хотелось, чтобы все напоминало об учреждении монастыря в память 300-летия Дома Романовых. С этой символикой были изготовлены монастырская печать и монастырские бланки. Летом 1917 года матушка Руфина побывала в Москве, где беседовала с Великой княгиней Елизаветой Феодоровной в основанной ею Марфо-Мариинской обители. Сестра Императрицы просила игуменью съездить в Тобольск, чтобы передать ряд советов Александре Федоровне. С большим энтузиазмом игумения согласилась исполнить просимое, но епископ Соликамский Феофан не дал на это благословения. Гражданская война С приходом к власти большевиков начались преследования. Одно святотатство следует за другим. В место гнусных оргий превратили монастырскую заимку. Но именно в то тяжелое время любовь игумении становится еще более жертвенной. С постоянным риском для себя она посещает дома нуждающихся чердынцев, обнищавших благодетелей, которым приносит под монашеской одеждой кошелки с мукой и сахаром, тогда как и сам монастырь уже неоднократно грабили. За это матушку подвергают аресту, но, боясь всеобщего возмущения, выпускают. А она, выйдя на свободу, продолжает свой подвиг любви и вступает в переговоры с представителями власти, ходатайствуя об освобождении безвинно арестованных людей. Приход в Чердынь Белой армии сестры во главе с игуменией Руфиной встречали с колокольным звоном, хоругвями, иконами. Матушка устроила крестный ход. Гостями настоятельницы стали главные офицеры во главе с командующим дивизией Бордзиловским. Воины получили от обители теплые зимние вещи. Чуть позднее, на Пасху, когда из всех церквей крестные ходы пришли на Алину площадь, матушка Руфина торжественно поднесла командующему шелковое белое знамя, которое вышила сама вместе с сестрами. На одной стороне иконописец пригородного села Покча М.М.Королев написал Нерукотворный образ Спасителя, на другой стороне вышили двуглавого орла и надпись: «Доблестному 25-му Тобольскому Сибирскому стрелковому полку от благодарных граждан г.Чердыни, монастыря и уезда. 21.04.1919 г.». При этом матушка Руфина выступила с пламенной речью: «Где наши лучшие и всеми уважаемые архипастыри и пастыри Православной Церкви? Где лучшие и горячо любящие свою родину верные сыны нашей Отчизны? Как много их погибло, предварительно подвергшись мукам и пыткам. Большевизм, как лютый дикий зверь, растерзал Россию на части, осквернил и унизил ее и вывел из ряда великих держав. Знайте, христолюбивые воины, что вы несете освобождение исстрадавшейся родине, исстрадавшимся людям, вы несете свет миру, и если кому из вас суждено будет умереть на поле брани, то знайте, что, по словам Христа Спасителя, «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». Когда в июне 1919 года Сибирская армия вновь отходила от Чердыни, матушку уговорили эвакуироваться вместе с отступающей армией. По приходе в Чердынь большевиков многие священнослужители были замучены, несколько монахинь расстреляно. Такая же участь могла ждать и матушку Руфину, но ей предстоял другой, мучительный, путь – длительное и тяжелейшее изгнание. В изгнании В конце июня 1919 года в теплушке Тобольского полка вместе с четырьмя сестрами мать Руфина выехала из Перми. Лишь в конце августа поезд прибыл в Новониколаевск. Здесь почти сразу по прибытии сестры впятером открывают детский приют и ясли на 150 детей. Но война быстро докатилась до Новониколаевска. И когда матушка Руфина покидала город, то с ней выехали только две сестры, да и те в дороге заболели тифом и остались на лечение в Читинском Богородицком монастыре. В феврале 1920 года матушка Руфина, измученная тяжелой дорогой, прибыла во Владивосток. Здесь не было ни одного монастыря: пришлось устраиваться на частной квартире. Чтобы прокормить себя, она работала прачкой. Когда она, выбиваясь из сил, полоскала белье в проруби, то отдыхала, ложась прямо на лед. Здесь у нее и началась изнурительная болезнь, которая стала причиной ее преждевременной смерти. Через некоторое время приехали выздоровевшие сестры. Поначалу они также зарабатывали на жизнь стиркой белья. Затем мать Руфина устроилась в архиерейский дом к епископу Владимирскому Михаилу (Богданову), где стала руководить хором. Сестры занялись стежкой одеял, другими рукоделиями. С помощью благотворителей нашли помещение для монашеской общинки. Вскоре матушка получила участок земли близ городского кладбища, где стала образовываться новая обитель. Но власть поменялась и на Дальнем Востоке. Матушку арестовывают, и только после многочисленных унизительных допросов выпускают. Обитель же подверглась разорению. После трехлетнего проживания во Владивостоке мать Руфина с сестрами вынуждена бежать в китайский город Харбин, который по наплыву туда русских называли «осколком былой Руси». В чужом городе у них не было ни денег, ни помещения. Матушка тяжело болела. Жестокие физические страдания сопровождались резким ухудшением зрения. Монахиням удалось снять маленькую квартиру, мало приспособленную для житья, где они ютились в тесноте и холоде. В 1924 году они получают помещение побольше и по благословению владыки Мефодия образовывают обитель в честь Тихвинской иконы Божией Матери. Устроив небольшую домовую церковь в честь Димитрия Солунского, они стали служить в ней каждый день. Вскоре матушка Руфина положила начало ночным молениям, на которые стекалось большое количество верующих. Сначала служили всенощную с акафистом, затем без перерыва литургию, за которой причащались все богомольцы. Все, кто присутствовал на совместных ночных молениях, вспоминали об этих службах с чувством благоговения. Богородице-Владимирский монастырь 26 августа 1925 года в руках игумении Руфины в присутствии семи человек в один миг обновилась старенькая небольшая икона Владимирской Божией Матери, празднование которой было в тот день. Перед обновленной иконой сразу же был отслужен молебен. Вел его иеромонах Георгий и обливался при этом слезами: незадолго перед этим он советовал было сжечь эту старенькую невзрачную иконку. Видя в обновлении иконы указание свыше, митрополит Мефодий благословил переименовать обитель в Богородице-Владимирскую. Были через эту икону и исцеления. 26 апреля 1926 года обновился еще одна икона – образ Господа Бога Саваофа. Все больше богомольцев тянулось в обитель. В 1932 году красные партизаны совершили зверские набеги на русские поселки в Северном Китае. Тогда же участились расправы разбойных шаек хунхузов над русскими эмигрантами. Детей-сирот становилось все больше. И матушка в третий раз принимает на себя великое дело открытия приюта. В июле этого года приступили к постройке приютского здания. Около 600 девочек воспитал и подготовил к жизни Богородице-Владимирский монастырь. Скоро Харбин занимают японцы. Постепенно оккупационный иноверческий режим делает жизнь православных невыносимой. В 1935 году матушка Руфина выехала в Шанхай, где также много проживало русских, чтобы на время открыть там отделение, а потом перебраться в Америку. Благословение дал святитель Иоанн (Максимович), епископ Шанхайский. Духовную поддержку Шанхайской обители оказал и другой иерарх – Патриарх Сербский Варнава, который очень ценил матушку Руфину. С ним игумения вступила в переписку. Как свое благословение он прислал в дар обители частицы мощей Сербского святителя чудотворца Евстафия. Приехав в Шанхай, матушка сразу же принялась за устройство приюта. И в Шанхае она устраивает ночные моления, в которых участвует также владыка Иоанн. Летом 1937 года она почувствовала резкое ухудшение здоровья. В одну из ночей мать Ариадна, самая близкая духовная сестра матушки Руфины, бывшая с ней с 1917 года и оставленная старшей в Харбине, услышала голос игумении: «Гутя, скорей» (ее мирское имя было Августа). Она быстро собралась и отправилась за 1600 километров к умирающей. Успение Силы покидали матушку с каждым днем. 11 июля она в последний раз присутствовала за богослужением в храме. Отец Михаил Рогожин при переполненном храме отслужил молебен о ее здравии, рассказав присутствующим о богоугодной жизни игумении. Все молились о ее здравии и плакали. После молебна кресло матушки развернули к богомольцам. Она простилась с каждым человеком, благословив чудотворной Владимирской иконой. В эти дни все старались попасть к ней под благословение. Одной женщине она не благословила поездку. И пароход, на котором та собиралась ехать, был взорван. Матушка совсем ослепла, ослабела настолько, что с трудом могла говорить. Только ее сердечная молитва по-прежнему возносилась к небесам, и по щекам катились крупные слезы. Как избавления от земных страданий она ждала праздника Успения Божией Матери. «Скоро ли праздник Успения?» – то и дело спрашивала она у сестер. Сестры прощались с ней, стоя на коленях, по очереди читали акафисты и каноны. Отходную по ней читал священник из китайцев Илия Вень. Недвижимая матушка повторяла каждое слово отходной, а то и произносила его вперед. Каждое неправильное ударение она поправляла. У матушки уже синела левая рука, но молитва ее не прекращалась. Вечером 14 августа владыка Иоанн причастил ее в последний раз. Услышав от нее: «Вот уже все кончено, пойду на новую квартиру», святитель долго стоял у ее постели. Когда же ей дали в руки четки, она, перекрестившись, поцеловала их и стала наматывать на руку. «Теперь будем молиться», – слетело с ее уст. Господь дал ей силы молиться вслух перед своей кончиной. Псалмы, стихиры Успению Божией Матери, всевозможные молитвы лились из ее уст беспрерывным потоком. Вдруг она оборвала их и проговорила: «Колокола звонят, поют красиво, народу много, скорей, скорей, пустите, я пойду!» Ночью, в праздник Успения Божией Матери, в 3 часа 49 минут она вздохнула в последний раз. * * * Узнав о смерти матушки, в монастырь беспрерывным потоком шли богомольцы. Заупокойную литургию в день похорон и отпевание возглавил святитель Иоанн. Через несколько дней в обители одновременно обновились иконы «Взыскание погибших» и Калужская Божия Матерь. При поддержке новых благодетелей в монастыре открылись белошвейная и художественная мастерские, а затем трикотажная фабрика. Еще 11 лет Богородице-Владимирский монастырь находился в Шанхае. И только в 1948 году, перед приходом к власти китайских коммунистов, уже новая игумения – ближайшая помощница игумении Руфины – матушка Ариадна перевела обитель в Сан-Франциско, где она находится и сейчас под управлением матушки Евгении, бывшей келейницы игумении Руфины. В 1963 году при обители была открыта церковно-приходская школа имени Стефана Великопермского. И год за годом по духовному завещанию матушки Руфины поминают в монастыре чердынских воинов, павших в 1547 году.
На глав. страницу.Оглавление выпуска.О свт.Стефане.О редакции.Архив.Почта |
12 ноября 1912 года Преосвященный Палладий в Пермском Успенском монастыре возвел мать Руфину в игумении. В том же году мать Руфина добилась того, что монастырю передали за окраиной города земельный участок в 20 квадратных верст с полями, лугами и лесами. Постепенно монастырь образует образцовое крестьянское хозяйство, для которого приобретаются сельскохозяйственные машины, лошади, скотина. При этом сестры занимались шитьем, вязкой, ткачеством ковров и холстов, выполнением работ из стекла и картона и многим другим. Сестры трудились не только в монастыре: по заказам разных лиц они выполняли для них все домашние и хозяйственные работы, трудились сестрами милосердия. Такое самопожертвование царило далеко не во всех монастырях тех лет.
