| ПОЧТА УМИЛЕННОЕ СЕРДЦЕ Простите меня, братья и сестры, что волю даю чувствам своим, простите, – не для своей славы стараюсь, а для Заступницы нашей Пресвятой Богородицы. Никого не хочу я поучать и никому не подражаю, хотя признаюсь, что пишу немного по-старинному – не нравятся мне современные изречения, холодны они, или я отстал от жизни... А начну с того, что очень благодарен я матушке своей, которая, прожив в просто вопиющей бедности и разных жестоких испытаниях долгую жизнь, до последних дней сохранила чистоту сердца своего и передала нам, своим детям, какое-то неизъяснимое, по-детски простое, но волевое чувство. И уподобляю я жизнь ее прекрасному цветку, выросшему среди буйного чертополоха. Может быть, благодаря этому дару возлюбил я с особой теплотой душевной Матерь Божью. А как в городе нашем открылась церковь, и увидел я образа Ее, от умиления и трепета сердечного все плакал, глядя на них. А после упокоения матушки своей (скоро годик уже исполнится) поехал в Печору, в монастырь, к Скоропослушнице, испросить молитв сестер о душе матушки своей. И, глядя на слезы мои, сказали мне: «Как Матерь Божия к вам благоволит! И будет теперь Она Сама вести вас заместо духовного отца». Вот радость-то необъяснимая, вот упокоение душевное! И действительно, после смерти матушки, которая за меня очень переживала вследствие болезни моей нервной и волновалась о моем одиноком будущем, жизнь моя стала складываться весьма благообразно и благополучно, и все дела мои, какое ни возьми, стали совершаться гораздо успешнее, чем я ожидал, и даже с прибытком. Благодарный, составил я молитву: «Владычице моя Пресвятая Богородице, яви на мне светлую благодать Свою, Премилосердная, и очисти, Пречистая, вся внутренняя моя, да прославлю Тя, яко есть верный раб Твой, да не постыжуся во веки. Аминь». Сложил молитву и задумался: каким образом мне Ее прославить? Спросил батюшку, и он ответил так: «Прославишь добрыми делами и борьбой со грехом». Да ведь это общее правило для всех верующих. Решил я, пенсионер, послужить Владычице своей всем, чем могу, а именно – сделать для строящегося храма Покрова Богородицы лопаток да швабр, чтобы в доме Ее чисто было да опрятно. И считаю это самым важным делом своей жизни, поскольку ходьба по банкам и фирмам за пожертвованиями на храм никаких результатов не дала. Сделал я этих заготовочек (собранные, они не уместились бы в квартире) столько, что батюшка удивился. И веников купил, и щеток половых. Вещи незначительные, да не обойтись ведь без них. И как куплю черенков 15, да позже еще 10, да еще, да еще, и гляжу дома на них – и такую радость, такое умиление душевное чувствую! Здесь надобно сказать, что строительство этого храма полностью замерло из-за отсутствия средств, и неизвестно, когда они появятся. Стоит кран-сирота уже который год, устремив стрелу свою вверх, говоря будто этим, где нам следует искать помощь. А я, сколько жив буду, столько и буду надеяться да хранить свои изделия. Каждое утречко и вечер молюсь и Троице Святой, и всем святым о храме том, чтобы открыли они благодетелям духовные очи их, умягчили их сердца и вразумили их. И чтобы умножились молитвы о храме том – их-то, чувствую, и не хватает, мало их очень, печально мало... А если доживу до открытия, то так хотелось бы мне березочек вдоль всей оградки насадить да клумбы цветочные устроить, чтобы дом Пречистой моей принарядить да украсить. И батюшка против этого не возражает. Замысел мой (лопаты и др.) осуществлялся весьма успешно. Когда ходил я по разным производствам, и через вахту меня пропустят, и у рабочих найдется время помочь мне, и лента металлическая для обивки как раз на улице нашлась вовремя, целый моток, в продаже ведь нет ее. И во всем этом видел я благоволение Царицы Небесной, для Нее старался, Ее ублажить хотел. Да это еще ничего. Задумал я две лопатки из алюминия изготовить (есть он у меня), чтобы весной слякоть разную смело счищать. Одну сделал в ближайшей мастерской, а другую решил, чтобы не смущать более рабочих, изготовить на заводе, что недалеко от моего дома. Пришел к концу рабочего дня. Цех уже пуст. Вот хорошо, думаю: и я никому не помешаю, и мне никто. Только начал стучать, как подходят ко мне два здоровых мужика из припозднившихся, да изрядно выпившие, и говорят: «Ты чего это тут, а ну-ка, пошли с нами». И повели меня к выходу. Почувствовал я неладное и говорю: «Мужики, раз так, вызывайте милицию, будем разбираться». А они в ответ: «Да мы сейчас с тобой сами разберемся». И никак не пойму, каким же образом, уже прижатый в угол и видевший сжатый наготове кулак, очутился я, невредимый, на улице, метрах в восьми от цеха. Словно какой-то туман нашел. Пришел домой, помолился горячо Заступнице своей и еще более возлюбил Пречистую. (А лопатку сделать нашелся один добрый человек, подсказал даже, как получше изготовить). И продолжал свое дело: как заготовочки свои красил да олифил, все приговаривал: «Тебе единой, Пречистая, стараюсь, Тебя, Царицу Небесную, раб Твой ублажить хочет» – и такую в душе радость чувствовал да умиление, спокойствие душевное да умиротворение. Однажды, находясь в таком душевном расположении, даже еще более глубоком, глядя на образ Ее и будто читая акафист, только своими словами умиления и благодарения почувствовал, что душа моя стала во что-то проникать, во что-то углубляться. И оказался я в некоем туманно-зеленоватом пространстве. Первая же мысль была – это уже не земля. Недалеко от нас духовный мир, недалеко, не за тысячи километров... Поглядел я вниз, увидел копошащихся людей. Все мелкое – не потому, что далеко, а понял, что в Царствии Небесном многое из того, на что мы тратим столько сил, нервов и денег, вовсе и не нужно, суета одна. И в разуме моем все так прояснилось, упростилось, вся порочность нашего времени обнажилась, и понял, как никогда, четко, что ничто земное не сравнится с небесным, хотя и так вроде бы знал. И отдалилось все земное в сознании моем, и совершенно определенно стало ясно, что потребно мне для благополучного бытия и, возможно, для спасения, а именно – сугубое уединение, душевное безмолвие и непрестанная молитва. Так эти три опоры между собой связаны оказались, что не возможна одна без другой. И из Писания многое стало ясно, и литургия стала для меня такой совершенной и исполненной глубокого смысла, будто Иоанн Златоуст, чтобы составить ее, вначале на небе побывал. Что касается духовных видений, то ба-тюшки обычно, по причине нашего скудного религиозного просвещения и хитрости дьявольской, говорят, что чаще всего это – бесовские наваждения. Но мне батюшка ничего такого не говорит, а как признался я ему однажды, что видел свое место в жизни будущей, сказал: «Пока живой, чувствуй себя земным человеком и живи обычной земной жизнью, да не оставляй исповеди покаянной». А как спрошу чего или поделюсь размышлениями, чаще отвечает: «Не знаю, я не святой». Удивительно мне это очень... И вот, будучи прежде общительным и доверительным (а это просто опасно и наивно в наше время), стал я постепенно приучать себя к молчанию, и оно, при моей впечатлительности, оказалось очень благотворно для болезни моей нервной. И отпало от меня всякое осуждение и рассудительство мудреное, и всякая тревога о земных попечениях. И стал я будто бы ко всему безразличен и внутренне безмолвен, что содействует душевному покою и сохраняет чувство в постоянстве. А как купил иконочку настольную перед Успеньем, принес домой да радио сразу же выключил, потому как совершенно это несовместимо. И какую-то благодать в жилище своем почувствовал да облегчение сердечное, будто очистилась квартира моя от всего скверного. А иконочка первое время сильно благоухала, да постепенно затихла... Родственник сказал, что, будучи на складе, пропиталась она церковным запахом. Может, и так, не знаю, только, покупая ее, ничего не чувствовал. Не позволяю я теперь себе ни шутки никакой, ни позы небрежной. Утром постельку сразу же поправлю, а чуть замечу соринку – веничек в руки – и уберу. Положил я себе за правило отсылать или привозить каждый год по 1000 рублей в Печорский монастырь, к Скоропослушнице, и прошу, чтобы ангелы земные молились за матушку мою да за меня. От одного только не могу пока отвыкнуть – от бесед со светскими на духовные темы, не всегда они удачны. Хотя и писал апостол Павел, и батюшки призывают нас к этим беседам, и очень они важны в нынешнее время, да по малодушию моему не мне проповедовать, да и непотребно это мне. Но не могу я сдержаться, видя, как сектант (а от сектантов, чувствую, такой смрад зловонный исходит, что нет для меня лучшего доказательства истинности веры нашей, православной) «обрабатывает» очередную жертву, а девушка в поликлинике читает о гороскопах. Вначале я все эти книжечки на столах и подоконниках, никого не смущаясь, сразу же снесу в урну, там им и место, а позже, в зависимости от ситуации и состояния собеседника, слово за словом, объясняю, что секты и разные новые учения, очень удобные и понятные, – не что иное, как очередная дьявольская хитрость, облеченные в модные словечки, но сгнившие от времени язычество, невежество. Да, Господь разными путями проявляет промысл Свой, в том числе и расположением звезд. И волхвы нашли Младенца по звезде, но не надо же это однобоко выделять и выстраивать целую науку – астрологию. Есть и другие Божии пути. И надо боготворить не звезды, не камешки лечебные и другие творенья, а Творца, так как творенье никогда не может быть выше Творца и способно только на то, что вложил в него Творец. А что касается «космической энергии», магии и прочих журнальных тем, на которых ребята-журналисты хорошо зарабатывают, Библия дает очень ясное объяснение: «И сотворил Бог человека из праха земного», то есть из такой же материи, что и звезды, и космос, оттого-то мы так и взаимосвязаны и влияем друг на друга. Не видят люди порочной сути в разных «учениях», так как очень увлечены деталями и подробностями (за деревьями леса не видят), и так глубоко в них погружены, что и знание того, что будет пришествие Христа и что Он будет судить весь мир наш растленный, их уже не отрезвляет. Совсем я затворился в квартире своей, и хорошо мне от этого. И помнить стал строго свой узкий круг, и не расширить его, а углубить хочется. И самое радостное – в сознании во время мольбы о Покровском храме появился слабый облик будущего храма. Может быть, Господь милосердный внял чаяньям нашим (в церкви тоже постоянно читается акафист Покрову Пресвятой Богородицы, и новый мэр теперь у нас в городе). Вот так Матерь Божья меня и ведет. Закончу свое повествование таким размышлением, что Господь наш заронил в мою душу искру веры и любви, и почитанием Пречистой Матери Своей сохраняет ее в нетленном состоянии. Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе! Низкий поклон тебе, матушка моя. Раб Божий Н.
На глав. страницу.Оглавление выпуска.О свт.Стефане.О редакции.Архив.Почта.Гостевая книга |
