ПРАЗДНИК
РОЖДЕСТВО В ЯРЕНСКЕГде-то в городах на Рождество сверкают огни, льется музыка и веселье.
А болящая матушка Серафима собралась на Рождество помирать...
Да не дал Бог – выздоровела
Елочки в сочельник
Вместе с духовными чадами старца иеросхимонаха Феогноста (о нем и его удивительной кончине «Вера» не раз писала) решил я съездить из Сыктывкара в Яренск на Рождество Христово, чтобы встретить этот любимый батюшкой праздник в храме Всех Святых.
6 января ударил 30-градусный мороз. От ближайшей к городку Яренску станции Межог – несколько минут на автобусе, который доставил нас прямо до яренского кладбища, на котором и стоит храм Всех Святых.
Вместе с нами из Межога на утреннюю службу приехало несколько старушек. Умилительно было видеть, как они еще перед церковной оградой начали истово креститься, целовать надвратную иконку, потом прикладываться к огромному семиметровому кресту, поставленному о.Феогностом. Подходят к храму, около которого стоят рождественские елочки, опять крестятся, кладут поклоны, а потом еще с молитвой обходят храм, после чего идут к батюшкиной могилке. Кладбищенский лес как из сказки про двенадцать месяцев – весь в снегу.
Первым делом иду к могилке и я. И вдруг... Признаться, поначалу я пришел в некоторое замешательство, потому что могилки как таковой сейчас нет, как нет и еще нескольких могил, которые были рядом. На их месте – ровная площадка «нулевого цикла» часовни. Впрочем, место упокоения батюшки обозначено: выложено еловыми веточками. Пришедшие как-то виновато крестятся и быстро идут в храм. В храме холодно. За два дня перед этим прорвало систему парового отопления, и одна маленькая печурка никак не справляется в такой лютый мороз.
Прикладываемся ко всем чудотворным иконам: Смоленской Божией Матери, обильно мироточившей во время кончины старца, образу Нерукотворного Спаса, который приписывается кисти самого Стефана Пермского. После кончины батюшки Феогноста этот образ не только сильно мироточил, но и полностью обновился. Прикладываюсь и к иконе Царских мучеников, также обильно мироточившей после кончины старца. Она замироточила самой первой. Царственным мученикам батюшка Феогност молился задолго до их канонизации. И не случайно в самом начале своего монашеского пути ему досталась на хранение великая святыня – покровец с частицей мощей преподобного Серафима Саровского, прославленного Николаем II (подробнее об этом я писал в 1997 году в статье «Восстановленное сыновство»).
После храма заходим в церковный домик, где рядом с кельей батюшки во второй половине дома живет его келейница – монахиня Серафима. Ей уже 85 лет, и она сильно болеет. Встретила нас инокиня Маргарита, которая сейчас ухаживает за матушкой. Она сообщила, что в последнее время матушка совсем ослабла. «Она ничего не ест и врачей мне не дает вызывать, говорит, так пройдет, – жалуется Маргарита. – Хочет на Рождество помирать».
Матушка лежит в своей кровати под пушистой елочкой, которую нарядила Маргарита и разукрасила цветными бантиками с шишечками. Увидев меня, старица весело приветствует: «Ой, Миша приехал, здравствуй, здравствуй!» – «Да я не Миша, матушка, я Женя!» – «А, Женя, а Миша тоже хотел приехать, по телефону звонил. Я вас все путаю. В последнее время я все забывать стала». Подхожу к матушкиной постели. Она высохла, как хворостинка, от поста и молитвы стала совсем прозрачной.
– Как вы себя чувствуете?
– В голове все шумит и шумит, – говорит она. – Все шум, шум, шум, хоть бы с ума не сойти, ходить-то совсем не могу. Надо бы помереть, надо бы, хватит, пожила.
– Господь призовет, когда надо будет, – отвечаю ей.
– Хочу, чтобы перед смертью внучата приехали, хочу на них посмотреть, да когда они приедут.
– А они где живут?
– В Гомеле. Двое внуков: одному сорок лет, другому двадцать восемь, правнучки есть. Да и боюсь звать-то их, они на своей машине, еще разобьются. Саша-то и так в аварию попадал, все лицо искалечено. Больно сейчас все лихачат. Покойный Юра, сыночек мой, говорил им: «Да не лихачьте вы!» А им все надо гонить и гонить.
– Ну ничего, Бог даст, приедут, – успокаиваю матушку.
Серафимовы избранники
Всю жизнь матушка Серафима (в миру Раиса Павловна Зубова) находилась в тени о.Феогноста. Многие духовные чада батюшки знали ее как келейницу старца. А это было не совсем так, можно даже сказать, что это было совсем не так. Вместе со старцем Феогностом на протяжении всей их совместной жизни она несла молитвенный подвиг, поддерживая батюшку не только в житейском плане – ухаживая и обстирывая его, но и своими молитвами. И прожили они так пятьдесят лет.
Когда в 1961 году приехавший в Яренск из Белоруссии Василий Яскевич (будущий схимник Феогност), устроившийся здесь работать в леспромхозе, предложил ей вести совместную жизнь, то она отказала ему. Оба они к тому времени были одиноки, оба были людьми верующими. Но ее сын Юра, который очень любил дядю Васю, уговорил мать выйти за него замуж. Сначала они жили недалеко от Яренска в деревеньке в несколько дворов, а потом построили в Яренске свой дом.
В 1972 году, после явления Василию Спасителя, приказавшего дать обет, он обещает служить Господу до конца своих дней, продает все имущество и дом и уезжает на китайскую границу в горы вести пустынную жизнь молитвенника. Уже задолго до этого они с Раисой Павловной жили как брат и сестра, вместе вели хозяйство и молились. Когда старец стал служить при Никольском храме в Заречанах близ города Житомира, он пригласил Раису Павловну работать при храме. Позже Василий Францевич принял постриг в Жировицком монастыре, и с тех пор Раиса Павловна стала его келейницей. В 1990 году они снова вернулись в Яренск восстанавливать храм Всех Святых, а в 1996 году и сама она в Усть-Вымском монастыре приняла постриг с именем Серафимы. Перед постригом ей явился преподобный Серафим в своем белом балахончике, как бы уведомляя ее в своем небесном заступничестве. Серафим Саровский был любимым святым батюшки Феогноста и тоже не раз ему являлся, с него он брал пример и подражал ему в течение всей жизни. Постоянно читал акафист и тропарь преподобному, а также специальные молитвы. Не случайно уже многим после своей кончины батюшка Феогност явился в белом балахончике, как и преподобный Серафим.
Так выглядел о.Феогност и в тот раз, когда являлся матушке на третий день после смерти.
– Подошел к моей кровати, протягивает мне целую горсть конфет, подушечек, он их очень любил, – вспоминает м.Серафима. – Показывает мне: вот смотри, мол, сколько мне конфет надавали. Постоял около кровати, а потом говорит: «Мне надо быстрей идти». Развернулся и ушел.
На третий день после кончины старец приснился и десятилетней девочке Оле, которую он очень любил и всегда называл «моя внученька», поскольку она дочь его духовного чада Надежды Ходанович из Воркуты. Ей приснилось, как дедушка (так Оля звала старца) в белом балахончике поднимается в небо на белом облачке. На девятый день этот сон Оле повторился, и она увидела своего дедушку уже высоко в небе.
* * *
В восемь часов утра, оставив матушку одну в постели, мы пошли на утреннюю службу. В храме холодно, изо рта идет пар. Во время чтения записок из алтаря слышится, как священник почти в каждой записке молится о здравии болящей монахини Серафимы. А когда после службы мы вернулись, заметили, что матушка повеселела – соборная молитва поддержала ее. После службы по настоянию монахини Маргариты батюшка пришел причастить болящую. «Можно ли мне сегодня причащаться-то, – боится матушка Серафима, – я ведь просфорку ела и пила святую воду». – «Ничего страшного, – успокаивает ее о.Вадим, – причащайтесь, ведь никто не знает, когда Господь к себе призовет». Матушка благоговейно причащается. «Как хорошо, что я причастие приняла!» – тихо радуется она.
И мы радуемся вместе с матушкой, у всех на душе праздник. Пахнет хвоей и Рождеством, перед образами тихо теплится лампадка.
Жизнь продолжается
Отец Вадим на приходе недавно. Рукополагался в Чимкенте, а в последнее время жил в Петропавловске, что в Северном Казахстане. Там епархия большая, но пришлось вместе с семьей переехать на Север, т.к. если не знаешь казахского языка, то не сможешь работать, не сдашь экзамены в школе и т.д. Зарплату люди не получают по полгода, пенсию могут и вовсе не платить. «А здесь другая жизнь...» – говорит батюшка и делится последними новостями прихода.
– Самое большое событие – то, что мы сделали фундамент под часовню на месте погребения старца Феогноста. Для нас это действительно событие, денег ведь нет. Вот матушка Маргарита – диву даешься, как она все это доставала. Тут, конечно, не наша заслуга, все Господь Бог давал.
– В декабрьском выпуске газеты мы печатали письмо, в котором спрашивается, действительно ли на православном кладбище около часовни появится мусульманский мемориал.
– Часовня станет памятником всем воинам, погибшим в Великой Отечественной войне, а также в афганской, чеченской и сербской войнах, поскольку и сам батюшка воевал, имеет ордена и медали. Люди, которые предложили идею этого мемориала, впоследствии ничем в строительстве не помогли. А помогли нам, как ни странно, два мусульманина. Когда я с ними поговорил, оказалось, что сделали они это из добрых побуждений. Правда, они попросили поставить там, где траншея, в которую сбрасывали тела умерших репрессированных, камень-обелиск по мусульманскому обычаю. Там захоронены не только православные, но и католики, мусульмане, буддисты... Впрочем, архивных данных мы пока не имеем.
– Сколько в Яренске храмов сохранилось?
– Три храма, считая наш, действующий, и одна, Георгиевская, часовня. В Преображенском соборе идет реставрация. Там сейчас музей, росписи хорошие.
Практически в каждом селе в нашем Ленском районе сохранились старинные храмы, но они в таком запустении, что служить в них невозможно. Мы с главами сельских администраций договорились, что в каждом селе будем возводить церкви – маленькие, деревянные, а те, большие, уже трогать не будем. В деревне Богослово – красивейший старинный храм в честь Иоанна Богослова, а жителей и сотни человек не наберется. Для кого ж восстанавливать? В хорошем состоянии сохранилась старая Никольская часовня на Микшиной Горе. Эта деревня тоже умирает. Поэтому летом мы собираемся перевезти часовню в благополучное село Ирту и сделать из нее маленький храм. В райцентре Лена нам отдали добротный старинный магазин, там тоже потихоньку обустраивается церковь. Впрочем, не оставим мы и те заброшенные старинные храмы. Постараемся более или менее почистить, подновить, побелить. Восстановить полностью пока их невозможно, нужны миллионы, а вот остановить разрушение можно.
Тихое Рождество
Днем дети готовили храм к Рождеству – наряжали рождественские елки. Мужчины устанавливали вторую большую железную печку для обогрева. И хотя к ночи мороз еще усилился, но на всенощной стало тепло и празднично. Даже строгий лик Христа на иконе Нерукотворного Спаса показался мне сияющим, радостным.
Людей, несмотря на мороз, пришло много. Молодые девушки и парни в приподнятом настроении, пришедшие, видно, с дискотеки, ставят свечи, смущаясь, неумело крестятся и, отстояв ради приличия пять минут, расходятся по домам продолжать веселье. Отец Вадим поет торжественно, у него красивый сильный голос, и певчие тоже стараются. К концу службы остались только те, кто в этот радостный праздник решил причаститься Христовых Таин. Вместе с духовными чадами старца Феогноста и яренскими прихожанами причащаюсь и я. Отец Вадим поздравляет всех с Рождеством Христовым, приглашает разговляться за общий стол к себе домой.
Но мы решили пойти к болящей матушке Серафиме – в дом, где жил старец. В бывшей келье его инокиня Маргарита поставила небольшую елочку, три большие цветные фотографии старца установила по разным углам: в том месте, где он отошел ко Господу, поставила фотографию, на которой батюшка запечатлен радостным среди буйства цветущей летней природы.
Целый день Маргарита с помощницами готовили праздничные блюда к встрече Рождества. Стол получился на славу. Маргарита стала духовным чадом старца еще в Печорском монастыре, где принимала постриг. Затем постоянно приезжала к нему в Яренск, а после кончины батюшки организовала инициативную группу по сохранению духовного наследия старца иеросхимонаха Феогноста и занимается теперь строительством часовни.
В это время у матушки гостил Юрий, приехавший из-за Урала, из города Лабытнанги. Он узнал о старце уже после его кончины. Приехал в яренский храм, познакомился с матушкой Серафимой и решил переехать сюда навсегда с семьей и спасаться здесь около могилки о.Феогноста и храма Всех Святых. И дом уже сторговал в Ирте – тот, что принадлежал тоже Божьему человеку, молитвеннику Евгению Николаевичу Софронову, замученному неизвестными бандитами (об этом мы сообщали в прошлом году). Часть намоленных икон из этого дома сейчас находится в яренском храме. Матушка Серафима не может нарадоваться на Юрия: чистая душа, все правила на общих молитвах вычитывает на коленочках и часто кладет земные поклоны. И говорит, словно мед наливает, растягивая слова, всех – и малых, и старых – называя одинаково ласково: Феогностушка, Матронушка, Никитушка...
* * *
Уже далеко за полночь, звезды на небе... Мы тихонько трапезничаем, стараясь не беспокоить светлый сон матушки Серафимы. Вот и еще одно Рождество в ее долгой жизни минуло...
Разговоры наши все возвращаются к батюшке Феогносту. Катерина вспоминает, как за день до его смерти в эту комнату прилетела синичка. С улицы она как-то пролетела через четыре двери, длинный коридор, кухню, залетела в комнату и сразу села на спинку кровати, на которой лежал батюшка. Сидит и так внимательно смотрит на него, головой крутит. «Что, за мной прилетела?» – спросил ее батюшка. Та упорхнула обратно на улицу. А когда старец умер, все синички, которых он кормил на кладбище, умерли вместе с ним. Легкие, как пух, пташьи тушки находили повсюду – около его дома, на крыльце, а одна даже залетела в дом и затихла рядом с кроватью, на которой скончался старец.
Грустную историю рассказывает Катерина, о смерти. И вроде бы совсем не к месту ее рассказ, сегодня же родился Христос – о рождении, о жизни надо говорить! Но эта наша грусть – она светлая.
Потому что в Боге нет смерти, а есть жизнь вечная.
* * *
До 5 утра м.Серафима спала сладким сном, как младенец. А потом... встала на ноги, хвори как не бывало. «Ой, как хорошо я выспалась!» – воскликнула матушка и присоединилась к нашей трапезе, с удовольствием покушала рыбки с рождественского стола. А днем пришел врач и удивлялся: «Ну и ну, вчера давление было 400 на 180, а сейчас совершенно в норме, как у космонавта! А еще помирать собирались...»
Матушка в ответ только улыбалась – светло-светло. Наверное, что-то удивительное приснилось ей в эту ночь.
Е.СУВОРОВ
Фото автора
 | назад |
| вперед |  |
