Встреча в офисе

Встречают по одежке, а провожают по уму. Какая все-таки мудрая пословица...

Будучи в Вологодской области, в Череповце, искал я графиню Ольгу Геннадиевну Вельс, вице-предводителя городского Дворянского собрания. Подсказали, что работает она в коммерческом издательстве на улице Ленина. И вот окунулся я в знакомую атмосферу... Безликая офисная мебель, трели телефонов, напомаженные дамочки перед экранами компьютеров – играют с «кибером» в подкидного дурачка. В этом конторском царстве и застал графиню Вельс. Она разговаривала по телефону и жестом показала мне сесть.

– А я представлял вас в бальном наряде!

Ольга Геннадиевна улыбнулась моей шутке. Внешне она ничем не выделялась из кабинетной обстановки: синие «демократические» джинсы, очки «а ля директор». Так прямо и не скажешь, что она – потомок поэта Жуковского и скульптора Клодта, князей Безобразовых и других знаменитых дворянских фамилий. Благородное происхождение выдала в ней какая-то особенная, правильная, манера говорить. Положив трубку, она ответила:

– На балах я мало бываю, особенно в последнее время. Вынуждена служить, и это много времени отнимает. А вы хотели расспросить о нашем Дворянском собрании? Должна вас огорчить, я уже не вице-предводитель, покамест отошла от дел...

И все же адресом я не ошибся – Ольга Геннадиевна оказалась интересной собеседницей.

Род

Род ее уходит в глубь веков, отсчитывается от князя Девушки, выходца из Золотой Орды. Позже этот князь породнился с могучим купеческим родом Юшковых, которые жили где-то севернее Череповца. Скорее всего, на территории нынешней Коми, поскольку там и ныне эта фамилия распространена. За честную службу царь Иван Грозный пожаловал Юшкова имением, его фамилию вписали в Голубую книгу дворянства российского. Позже Юшковы породнились с московскими князьями Безобразовыми. Далее в это генеалогическое древо вплетается ветвь Вельсов. В 1864 году из Калифорнии на пароходе в Россию прибывает Василий Васильевич Вельс. Английские дворяне Вельсы поначалу эмигрировали в Америку – там, в Филадельфии, и поныне много Вельсов живет. Когда же один из них решил поступить на службу Российской империи, то семейство его горячо поддержало – в ту пору жить в России считалось престижным. Удивительно, но англичанин Вельс по вероисповеданию оказался православным, об этом свидетельствует запись в сохранившейся регистрационной карточке прибытия.

Первый русский Вельс стал служить в России по железнодорожному ведомству. А дети его, рожденные после женитьбы на Екатерине Азбуковой (по матери – Безобразовой), во всех пяти поколениях были «лесными графами», все они учились в лесной академии и заведовали этим хозяйством.

– Как мы попали сюда, на север? – продолжает рассказ Ольга Геннадиевна. – Прежде Вельсы служили в Новгородской и Тульской губерниях, где было родовое имение. Но мой прадед по какой-то причине не доучился в лесной академии, и его отправили подальше, на Вологодчину. Ни графский титул, ни чин надворного советника, ничего не помогло. Сохранилось слезное письмо моей прабабушки к Императрице, в котором она жалуется: мол, невозможно жить на севере, и холодно здесь, и как мне быть здесь с детьми, и никакой культуры здесь, образования, и глушь такая... Государыня Мария Федоровна своею рукою написала, что ничего не может сделать, раз муж не окончил академию.

Ольга Геннадиевна рассмеялась, вспомнив эту историю:

– Так мы оказались здесь, вернулись в края пращуров Юшковых. И это, пожалуй, спасло нашу семью. Когда грянула революция, у дедушки было пятеро детей. Все семейство он переправил под Кадуй, за 50 верст от Череповца, – там в лесу у нас был каменный двухэтажный дом. Всю эту смуту и пересидели в лесу. Позже дед перебрался в Данилов, где устроился председателем леспромхоза. А двое старших детей, Вася и Маня, уехали в Петроград. Василий занял какой-то высокий пост в советской судебной системе, и потом не раз спасал дедушку. За несколько лет три раза среди ночи приезжал «черный воронок», ломали стены, пол, искали «золото Вельсов». А какое у нас золото? Каждый раз деда увозили в тюрьму, и бабушка бежала на телеграф – просить сына Васю о помощи. Освободить деда было не так просто, однажды в тюрьме он провел полтора года, но сын его все-таки выручал.

Потом началась война. Нас почему-то все принимали за немцев. У мамы моей была врожденная грамотность, она и говорила, и писала совершенно правильно. А в школе ей по русскому языку всегда ставили три. Как же так, Вельс – и «пять» по русскому? Много было всяких притеснений, но мама моя никогда не обижалась. Это свойственно всем дворянам.

– Понимаете, – объясняет Ольга Геннадиевна, – дворянину не к лицу держать злобу на людей. На обидчиков не злиться надо, а жалеть их. Ну, обзывает тебя одноклассник обидно – «немцем», так что ж такого? Он не знает, не понимает – и прости ему. Вон сколько ты имеешь, сколько книг у тебя, какой широтой знаний ты награждена! А у него ведь ничего этого нет. Точно так же думали мои дяди и тети, и мама нас так учила.

Я воспитывалась в смешанной семье: мама – дворянка, отец – из разночинцев. Так вот мама была всегда терпимее по всем вопросам. Когда началась перестройка, папа бегал на все митинги, делил людей на правых и виноватых. А мама как истая дворянка была равнодушна к этим перипетиям. Ее волновало другое. Помню, только начнут по телевизору показывать Брежнева, она начинает вздыхать: «Он ведь так плохо говорит. Он ведь со-овсем болен!» – «Мамочка, – вмешивалась я, – ты лучше послушай, ЧТО он говорит, разве можно его оправдывать?» – «Олечка, с ним Господь разберется, что нам судить? Но ты посмотри, какой он несчастный...»

Дворянство – это не политическое, а духовное учреждение. И знаете, я даже рада, что в 17-м году всех нас лишили сословных привилегий. В каком-то смысле мы стали ближе к своему предназначению.

В XXI век

– Ольга Геннадиевна, уже более 10 лет дворянство «легализовано» в России. Но роль его в жизни страны почти незаметна.

– Она и не должна бросаться в глаза. Незаметно, но что-то делается. Во многих городах созданы дворянские собрания, они ведут просветительскую деятельность. Скажем, наша предводительница, княгиня Нина Александровна Бахметьева, часто выступает в прессе. Правда, в последние четыре года это стало труднее делать – за газетные статьи приходится платить. Наше череповецкое собрание открыло школу бытового танца. В ней занимаются девочки 21-й английской школы, а партнеры у них – курсанты радиоэлектронного училища, будущие офицеры.

– Школа танцев – насколько это серьезно?

– Вполне серьезно. Культурой можно овладеть, читая книги, слушая лекции. Но легче всего, непосредственнее она воспринимается через этикет, танец и личное общение с балетмейстером. Танец учит грации – красивой упорядоченности. В жизни это очень важно. Человеческая порядочность как раз и происходит от «упорядоченности».

Вот вы пошутили, почему я здесь, в офисе, не в бальном наряде. Между тем все у человека должно быть к месту. Меня мама учила: если ты приехала в деревню, то не сетуй на свои высокие каблуки и немощеные улицы. Сними туфли, обуй резиновые сапоги. Если же тебя пригласили на вечеринку в свет, изволь нарядиться в самое лучшее... Это об одежде. Внутренне же человек никогда не должен изменять себе. Года два назад, помню, в городской поликлинике вышла я от врача расстроенная и, чтобы облегчить душу, разговорилась с уборщицей, которая мыла коридор. Слово за слово, оказалось, что эта пожилая женщина в сером халате – из очень древнего рода князей Долгоруких. Меня порадовало, как по-доброму и в то же время с достоинством держала она себя. Не сложилось у нее что-то в жизни, приходится подрабатывать уборщицей. Ну и что? Все равно она осталась дворянкой.

– Суть дворянства – в его избранничестве или в служивости? Чем больше гордились: титулами предков или их службой царю, тем, что они дали России?

– Приведу пример своей семьи. Я уже говорила, что папа у меня от сохи, а мама стопроцентная аристократка. Так вот, папа всегда гордился, что он честно служил Родине. Мама – также дорожит своей работой, она сейчас на пенсии, а прежде была инженером-проектировщиком и много построила. Но, кроме этого, она не менее дорожит своими корнями. У мамы корни более прослежены, осмысленны – и это, конечно, вызывало уважение отца.

Понимаете, дело не в заслугах перед Родиной или знании своих корней, а в том, что все это должно дополнять друг друга. Если ты лично принес России пользу – честь тебе и слава. А если весь твой род, из поколения в поколение, осознанно служит Родине и тем самым лично тебя подвигает работать не за страх, а за совесть, считать себя служилой принадлежностью России – это уже другое. Тут иная честь. Не говорю, что более высокая, – нет, ни в коей мере. А просто другая.

– Чему русские дворяне могут научить нашу молодежь?

– Во-первых, интересу к своей генеалогии. Любой человек, если ему не лень, покопавшись в родословной, может столько любопытного обнаружить! После этого ему захочется узнать еще больше, углубиться в историю рода, которому он не только по крови, но и по духу принадлежит. Сейчас это не сложно, нужно лишь сделать запрос в архивы, заплатив 300-500 рублей.

Пример предков всегда должен быть перед глазами. Помню, когда мы плохо вели себя за столом, мама не ругала нас, а только вздыхала: «Господи! Мой папа бы этого не потерпел». И такого внушения было достаточно. Наш дедушка Александр Максимильянович Вельс, будто живой, находился рядом, и мы переживали, что он «не потерпит». Я и сына своего так воспитываю. Если что-то недостойное в нем вижу, то открываю какую-нибудь книгу, где упоминается фамилия предков, показываю: «Прочти, чью фамилию ты позоришь». И, знаете, действует, он как-то внутренне собирается.

Чему еще можно научить? Культуре, образованности. Не образованию, а именно образованности – когда человек сам повышает свои знания, стремится к самосовершенствованию. Я знакома с людьми, которые по два института закончили, и это ничего им не прибавило – даже удивительно! А у них просто образованности нет.

Что еще? Важно любить свой дом. Страшно смотреть на детей, которые не любят бывать дома. У нас что ни день, то сидят в квартире по пятнадцать друзей моего сына. Так получилось, что сын только принимает гостей, а сам у друзей дома ни разу не был. Почему? А потому что эти мальчики все время стремятся куда-то из дома, им там не интересно, они не нашли там своей ниши. Вот это страшно...

– Дворянство – это ответственность перед страной. А если страна православная, то, значит, это и ответственность перед Богом?

– Разумеется. Все, абсолютно все дворяне, с кем я знакома, – верующие люди. Хотя мой папа был некрещеный, в доме у нас всегда находилась икона Николы Чудотворца, мамина, родовая. И я как-то с детства знала, что Бог есть.

У мамы во время войны был такой случай. Жили они тогда в городе Данилове Ярославской области. Как раз в 41-м у них пала корова. Представьте, пятеро детей без кормилицы. Голод! Дедушки дома не было, только соседки прибежали, успокаивают бабушку, а та рыдает, не может остановиться. А рядом моя мама стоит – еще девочка, 10 лет, и молится Николе Чудотворцу. Вдруг будто голос ей: «Иди позови ветеринара». Куда идти? Уже ночь на дворе. Когда-то папа показывал ей на какую-то хибару и говорил, что там ветеринар лечит кошек и собачек. И вот десятилетняя девочка бежит ночью на другой конец города, по затемненным улицам, словно какая сила несла ее. Нашла эту амбулаторию и чудом застала ветеринара. Тот все удивлялся: «Ну и повезло тебе, я ведь случайно задержался, а должен быть давно уже дома». А мама тянет за рукав: «Скорее, скорее!» Корову спасли, голод прошел стороной. И после в маминой жизни ей часто помогал Угодник.

Сейчас мы с мамой ходим вместе в Воскресенский храм. Я становлюсь к иконе Богоматери, а она – к Николе.

– И последний вопрос. Сейчас поднимается вопрос о возвращении дворянам их родовых поместий. Как вы к этому относитесь?

– Да, я знаю об этом. Мои родственники из Филадельфии уже послали запрос в правительство. Но лично у меня, да и у многих моих знакомых, нет таких денег, чтобы возвращать имения. Их же нужно восстанавливать, чтобы они были доступны для посещений. Не самим же там жить! В отличие от новых русских, «старые» русские не стремятся к помпезности. У них совсем другое предназначение в будущей судьбе России.

Записал М.Сизов