ХРОНОГРАФ
«БЛАГОРОДНЫЙ БИЗНЕС»,
ИЛИ МНОГО ЛИ ЦЕРКВИ ЗЕМЛИ НАДО?
Последняя декада июля ознаменовалась возникновением в кругах политиков весьма примечательных разговоров о том, что Русская Православная Церковь в результате нынешних земельных реформ может стать крупным российским землевладельцем. Даже не может, а должна. Во всяком случае, именно так вопрос поставил председатель Комитета Совета Федерации по аграрно-продовольственной политике Иван Стариков. Для обсуждения идеи сенатор даже испросил на 30 июля аудиенцию у Святейшего Патриарха. «С точки зрения государства, возвращение Церкви конфискованных земель позволит сохранить значительную часть земельного фонда страны от незаконной распродажи и неэффективного использования», – заявил он. При этом возвращать нужно столько земли, сколько Церковь пожелает. По его расчетам, это три миллиона гектаров.
Ситуация вызрела не на ровном месте. Слова сенатора можно считать ответом на высказанную Патриархом Алексием еще в июне, при открытии выставки «Монастырская экономика в прошлом и настоящем», надежду, что на законодательном уровне будет закреплено за православными монастырями право на владение землей, которую они обрабатывают.
В истории России, подчеркнул тогда Предстоятель, монастыри были не только духовными центрами, но и, владея большими земельными угодьями, они показывали пример рачительного землепользования, были источниками многих новаций в сельскохозяйственной индустрии. Этот опыт, по его словам, в наши дни вновь получает развитие в возрождаемых обителях, где молитвенный подвиг сочетается с физическим трудом. В качестве примера он привел Троице-Сергиеву лавру, которая со своих угодий ежедневно кормит до тысячи человек – паломников, малоимущих, детей-сирот. При наличии земель, словно продолжает сенатор мысль Патриарха, «Церковь будет осуществлять ряд важнейших функций, в том числе чисто экономических. Сельское хозяйство – это не только сфера предпринимательства и бизнеса. Это сфера жизни людей. 10 лет назад действующих храмов было 4 тысячи, сегодня – 20 тысяч. Многие пенсионеры являются собственниками земельных долей, а также прихожанами... Может быть, там будут перевоспитываться наркоманы, алкоголики. Забота о прихожанах присуща РПЦ».
По мнению председателя аграрного комитета, «на этих землях в определенных количествах будут производить сельхозпродукты. И не только для собственных нужд. Там можно сертифицировать предприятия по производству экологически чистых продуктов – благодатных продуктов. Они отличаются от остальных продуктов технологией возделывания». Только с таким продуктом, полагает сенатор, «мы можем выйти на мировые рынки» – поскольку экологическое ведение сельского хозяйства – экстенсивное, то это как раз и подходит для России с ее главным национальным богатством – землей. «Кушать хочется всегда. Наконец, это просто благородный бизнес. У нас есть зарубежные епархии, через которые можно продвигать продукты на западные рынки», – подчеркнул И.Стариков.
Все это правильные, в общем, слова. Действительно, лишив Церковь земель, государство в ущерб себе же лишилось в каком-то смысле образцового землепользователя, который мог бы служить эталоном производительности труда в крестьянском секторе экономики. Но дело было сделано. Церковных земельных хозяйств не стало. И при общем нынешнем кризисе сельского хозяйства взяться им сегодня, надо это честно признать, неоткуда – не то что на 3 млн. гектаров, но даже на триста тысяч.
Не далее как три недели назад мне довелось побывать в Антониево-Сийском монастыре Архангельской епархии, уже получившем известность на Севере за свое добротно поставленное сельхозпроизводство. С настоятелем о.Трифоном, между прочим, зашел разговор и о нехватке сельхозугодий. То есть они есть – но далеко или на неудобьях, так что приходится арендовать землю, принадлежащую совхозу. Как в этой ситуации можно законодательно помочь монастырю – ума не приложу. Не отнимать же земли у совхоза.
С соседним совхозом монастырь сотрудничает. «Выживаем», – слово это настоятель применил как к собственному монастырскому сельхозпроизводству, так и к совхозному. Это при том, что производимый и монастырем, и совхозом продукт – самый что ни на есть экологически чистый: химикалиев в почву не вносится уже многие лета (не на что их покупать), кормом для скота служат травы, произрастающие на территории природного заказника... Однако подняться не удается. Да, монастырь кормит себя, многочисленных паломников, и что-то остается на продажу. Но невозможно построить преуспевающее товарное производство, когда некуда сбывать продукты, а закупают их по ценам, едва-едва покрывающим расходы на их производство. Может, на Кубани все иначе обстоит, у нас же спроса на «экологический продукт» нет – нет у населения достаточных денег, да и самого населения маловато...
А продавать наш «экологический продукт» на Западе, как это видит сенатор, при помощи епархий – это вообще иначе как завиральной идеей не назовешь. Не ждет никто наших сельхозпроизводителей в Европе, пусть это будут даже и монастыри, да и епархий-то там – на одной руке можно пересчитать. Но главное – «благородный бизнес» производителя как раз тут-то и кончается, а начинается лукавая стезя коммерции, на которой Церковь никогда не была сильна. Как-то исторически сложилось в индустриальную эпоху, что предприимчивые натуры оказывались вне стен Церкви – видно, дух в ней не подходит. Да и коммерция ныне не та, что прежде, – держится не на честном слове и доверии, а на удачливом плутовстве.
А может, все дело в том, что на Руси прочно усвоили заповедь, что нельзя служить одновременно Богу и мамоне?
Основными принципами восстановления земельной собственности Церкви, по мнению Ивана Старикова, должны стать «сохранность, неотчуждаемость, неделимость земель. А также гарантии их целевого использования, участие в рыночном обороте через механизм аренды на рыночных условиях».
Вот тут-то и загвоздка. Вспоминается ситуация, сложившаяся несколько лет назад в Стефано-Ульяновском монастыре в Коми. Переданные монастырю угодья, техника и скот не пошли впрок. Скотину вскоре съели, картошку частью пустили под снег, частью – сгноили, от техники остались одни ржавеющие воспоминания. А когда иссяк первоначальный поток пожертвований от государства и благотворителей, на зиму братии пришлось разъезжаться по приходам, чтоб не умереть с голоду. Скажут, бесхозяйственность. Но несложно представить и другую ситуацию, когда в монастырь после настоятеля-хозяйственника назначается молитвенно настроенный и строгий игумен, который начинает просто с того, что выставляет трудникам бескомпромиссные требования по соблюдению монастырского Устава... Оставшись без трудовых рук, монастырское хозяйство постепенно хиреет, земли начинают выходить из оборота и зарастать... Что тут делать, если, с одной стороны, закон предполагает отнятие земель у неэффективных собственников, с другой – церковная собственность неотчуждаема?..
«Церкви не нужны огромные земельные наделы, разбросанные по всей России, – сказал «Известиям» глава секретариата по взаимоотношениям Церкви и общества ОВЦС МП иерей Антоний Ильин, комментируя предложения главы аграрного комитета. – Если РПЦ станет собственником такого количества сельскохозяйственной земли, мы просто не будем знать, что с ней делать. Однако земельный вопрос – головная боль Церкви, и касается он отнюдь не сельскохозяйственных угодий. Если сейчас земля, на которой стоят православные храмы и монастыри, находится в безвременном и безвозмездном пользовании, то с начала 2003 года ее надо будет либо выкупать, либо брать в аренду. Финансовые возможности многих приходов не позволяют ни того, ни другого».
И.ИВАНОВ
| назад |
| вперед |  |
