ВЗГЛЯД
Как нас взяли в заложники
эта заметка была написана перед самым выходом газеты, за пол суток до начала штурма, но по большому счету ничего в ней не устарело...
По последним данным, на утро 25 октября в здании ДК на Дубровке, захваченном чеченцами в Москве, находится около 30-40 детей. Их отделили от родителей и сгрудили в одном месте на балконе. Ранее передавались сообщения, что балкон заминирован и в час Х должен быть взорван и обрушен на головы сидящих в партере.
|
Порядок в зале наведен строгий. По приказу можно звонить родным, ходить в туалет. Представитель ФСБ подтвердил факт убийства в первые часы после захвата девушки 20-25 лет. У нее сломаны пальцы и прострелена грудь. Она не подчинилась приказу.
Всего, судя по заявлениям террористов, в ДК находится 25 мужчин-боевиков и 25 женщин. Даже если это художественный вымысел, такая тяга к симметрии весьма характерна. Убийцы пытаются продемонстрировать, что они – чеченский народ в миниатюре. Правда, у тысяч их единокровцев, проживающих в России, шевелятся волосы от мысли, что остальные жители РФ в это поверят.
К тому моменту, когда выйдет этот номер, поступит новая информация. Поэтому ограничимся комментарием, отметив для себя одну очень важную подробность. Чеченские террористы, в отличие, например, от басков в Испании, не требуют независимости, настаивая лишь на выводе российских войск. Да и от этого, скорее всего, откажутся. Чего же они, собственно, хотят?
На Западе до сих пор пользуются следующим шаблоном: маленький свирепый кавказский народец страстно желает независимости. Но равнодушно-имперское сознание русских не желает с этим смириться.
Такая постановка вопроса не имеет ничего общего с реальностью. Когда в 1991 году чеченцев отпускали на вольные хлеба, была надежда, что они от нас отстанут и действительно начнут строить там у себя какую-то независимость. Забыли, что в XIX веке война с горцами началась из-за того, что это был единственный способ обезопасить дороги в Закавказье от грабежей.
Нам никогда не нужны были горские сакли, но их обитатели себя без нас явно не мыслили.
С 91-го года мы испытываем всю сладость этой привязанности чеченцев к России. Началось все с ограбления проходящих поездов. На промысел выходили целые селения. Потом была кража нефти, не грозненской, отнюдь, а тюменской и пр., перекачиваемой через Чечню. Взамен в Россию поступали фальшивые доллары и авизо.
Из Москвы переводились пенсии старикам в вайнахских горах, а из Чечни ни копейки в Пенсионный фонд не поступало. И это полностью устраивало Дудаева, как потом и Масхадова. Такая вот односторонняя независимость, которая в биологии называется паразитированием.
При Масхадове после первой войны боевики и вовсе стесняться перестали. Россия стала источником рабов, их похищали иной раз за тысячи километров от независимой Ичкерии.
И, наконец, Басаев с Хаттабом, окончательно обнаглев, решили, что пора нам делиться не только людьми, но и территориями. Это был пик борьбы за «независимость», особенно если учесть, что дагестанцы в Чечню совсем не стремились. Но кому какое дело до их мнения? Дагестанцы – люди второго сорта. Русские – третьего. В Ичкерии их, как бродячих собак, кто-то мог пожалеть, а кто-то – пришибить.
Если подвести итоги: не мы пытались лишить Чечню независимости, а она – нас. С нами 11 лет пытались проделать то же, что проделывают сейчас с заложниками в ДК на Дубровке. Строго, но временами гуманно решать, когда нам ходить в туалет, а когда принимать пищу.
Основы этого менталитета заложены были отнюдь не при царе Горохе, а в советской армии, где пара чеченцев, готовых в любой момент убивать, терроризировала взвод русских, казахов, украинцев. И когда Черномырдин во время трагедии в Буденновске разложился пластом перед Басаевым, счастливые воспоминания зашевелились в головах бандитов.
В 90-х годах что-то там, в Ичкерии, подсчитали и решили, что миллиона чеченцев хватит, чтобы управлять полутора сотнями миллионов жителей России. Это была альфа и омега их представлений о «независимости».
Вспоминается речь Мовлади Удугова в «Независимой газете», где он предложил русским переходить в ислам. Его идея заключалась в том, что мы, россияне, себя исчерпали, и раса господ готова взять на себя бремя правления.
|
Они, вайнахи, к сожалению, понимают нас еще хуже, чем мы их. В середине восьмидесятых мой друг в армии в одиночку сцепился с троими чеченцами и довольно основательно их отделал. В память об этом остался шрам на лице. О причине появления шрама друг рассказал мне лишь через семь лет нашего знакомства, как раз перед началом первой чеченской кампании. Он очень спокойный человек, но когда довели, ответил.
|
Восемьдесят псковских десантников, которые вступили в бой с несколькими тысячами боевиков, подтвердили – доводить не стоит.
99 из 100 чеченцев понимают это сейчас со всей ясностью. Но самые тупые нуждаются в каких-то особых аргументах. Сегодня мы наблюдаем за последней отчаянной попыткой выстроить нас и «володеть» нами. Ничего из этого, конечно, не выйдет.
|
Вторая цель, которую преследуют боевики, – вызвать ненависть русских к чеченцам, живущим в России за пределами своей республики. Дело в том, что если террористам сейчас удастся вызвать волну ненависти к мусульманам, то это будет означать распад России не только, и, может быть, даже не столько по территориальному признаку, сколько распад на уровне сознания, ментальности. Скорее всего, именно в этом главная цель зарубежных хозяев этих бандитов.
Во время I Мировой войны немцы победили нас отнюдь не в 17-м году, а гораздо раньше. В тот момент, когда россияне решили, что можно убивать и грабить российских граждан на том основании, что они немцы. Начали с лавочников, закончили ненавистью к государыне и, наконец, предательством всей Царской Семьи.
А если говорить о войне в Чечне, то главной ее движущей силой давно уже стали преступления контрактников, омоновцев и пр. Это единственный аргумент, с помощью которого боевики способны влиять на свой народ. Ведь нетрудно себе представить, как их самих там «любят». Уже к середине 90-х бандиты оставили республику без интеллигенции, бежавшей в Россию, лишили возможности получать образование, жить не по лжи и, наконец, просто жить.
Сегодня они и нас пытаются заразить своей ненавистью, заставить отвернуться от Бога, в надежде, что тогда Господь отвернется от нас.
Не менее страшна такая альтернатива ненависти, как равнодушие. Кто-то обронил в новостях, что самое омерзительное в Москве в эти дни наряду с захватом заложников – это веселье на улицах.
«Своих соотечественников умоляю сохранять мир и бдительность», – сказал в своем обращении к народу Патриарх Алексий, отвергая злобу одних и окаменелое нечувствие других. К этому можно добавить, что если мы не сможем сегодня сплотиться, чтобы вымолить плененных, то скоро нам придется вымаливать самих себя.
В.Г.
 | назад |
| вперед |  |
