ЖИВОЕ СЛОВО
ПЕТЬ ЛИ ОБЩИНЕ В ХРАМЕ?
| Как вы относитесь к пению прихожан в храме за богослужением? Как обеспечить сочетание красоты службы и общественного пения? Не чувствуют ли себя неуютно те, кто не знает песнопений? |
Священник Заостровского Сретенского храма Иоанн Привалов (г.Архангельск):
– Только что прочитал сообщение о декабрьском собрании клириков Московской области, которое прошло под председательством владыки Ювеналия. Среди рекомендаций, предложенных духовенству на следующий год, есть и рекомендация о «настоятельном введении общенародного пения за богослужением».
Могу сказать, что во мне это вызвало очень радостные чувства, хотя я знаю, что по этому вопросу существуют разные мнения. Например, глубоко почитаемый мной митрополит Сурожский Антоний высказывается против общего пения за богослужением.
Но я думаю, что это противоречие неглубокое. Ведь владыку Антония смущает и возмущает «гастрономическое» отношение к церковному пению. Он с болью говорит о том, что есть люди, которым особенно нравятся песнопения Страстных дней. Они приходят в эти дни в храм лишь за тем, чтобы услышать, как в этом году будут петь «Разбойника» (от себя добавлю, что в некоторых московских дореволюционных храмах не стеснялись и аплодировать, если служба получилась особенно проникновенной). Но ведь это чистое эстетство, которое уводит от сути воспоминаемого момента!
Я думаю, что и в общенародном пении владыка Антоний видит угрозу со стороны эстетического наслаждения. Такое опасение можно понять, если мы будем отличать (но не отрывать!) молитвенное настроение от самой молитвы.
Современное богослужение (если в нем как следует участвовать) требует очень большой концентрации внутренних сил. В молитвенную же атмосферу включиться значительно легче. Различие между «молитвой» и «молитвенной атмосферой» можно показать на примере реки. У реки есть песчаная отмель, а есть и быстрое, глубокое течение. И то, и то – река, но вот войти в ее глубину, в ее суть – не то же самое, что походить по мелководью. Мне кажется, что те, кто не одобряет народного пения, боятся именно этого. Боятся, что молитвенное настроение, положительная эмоциональная атмосфера, как ни странно, могут «задержать» людей и не пропустить в более глубокие воды молитвы.
Тем не менее, я считаю, что нужно не только на словах, но и на деле раскрывать строго православный, то есть соборный, характер богослужения. Ведь нередко миряне оказываются пассивными созерцателями того, что делает духовенство. Включив мирян в общее пение, мы делаем важный шаг к соборности на практике.
В нашем храме поет весь народ и поет в течение всей службы. Конечно, есть проблема с изменяемыми частями богослужения: тропарями, стихирами, ирмосами и т.д. Для того, чтобы петь и эти части, требуется очень большая подготовительная работа. У нас она пока не проводилась. До моего назначения на приход в Заостровье общенародно пели «Символ веры», «Отче наш» и, помимо богослужения, разные духовные стихи.
Я сразу же стал ориентироваться на народное пение по ряду причин. Во-первых, мне хотелось, чтобы пели только верующие и церковные люди, а не приглашенные певцы. Поскольку я уже знал, какими могут быть взаимоотношения между настоятелем и нецерковными «певчими». Во-вторых, мне хотелось, чтобы люди чувствовали себя участниками богослужения, а не просто присутствующими и, соответственно, быстрее входили в церковное предание. В-третьих, из своего собственного опыта я знал, что совместное пение хорошо объясняет и иллюстрирует смысл смирения (как производного от меры и мира). Если у человека не хватает в данный момент смирения, то он будет либо солировать, либо «спасать положение» (перепевая всех остальных), либо что-то «мяукать» себе под нос.
И, наоборот, если человек почувствует себя поющим в согласии с другими, то это для него важный урок не только церковного пения, но и духовной жизни. Конечно, само это все не получается. Если мы хотим, чтобы пел весь народ, то этим нужно специально заниматься. Меня вдохновлял пример настоятеля соломбальского храма – отца Алексия Дендака. Когда я еще был простым прихожанином его храма, то всегда ждал того момента, когда он выйдет из алтаря, чтобы общенародно петь «Символ веры» или «Отче наш». Он выходил и начинал регентовать всему храму. Наверное, так делают многие священники, но у него это получалось живо, вдохновенно, с «огоньком».
Народное пение за богослужением создает свои трудности. Нужно подбирать соответствующие песнопения, которые отличаются своей простотой, но в принципе «обиход» вполне годится. Нужно быть готовым к тому, что это пение будет более медленным, чем пение хора. Хорошо было бы, если бы народом руководил второй регент. Многое зависит от клироса, важно, чтобы хор пел качественно, хорошо, подавал пример для подражания, но при этом понимал, что он – одно целое с народом, который стоит в храме. Для этого требуется большое смирение от «клирошан», они ведь часто бывают «отлучены» от народа, изъяты из него.
До революции у одного московского священника – отца Николая Смирнова – было общенародное пение. Его «хор» состоял из 2000 человек, и именно этим людям поручили петь на первой литургии Патриарха Тихона! А относительно того, все ли могут петь, не будет ли разделений между поющими и молчащими, я думаю так: в той или иной степени петь могут все. Люди поют дружно тогда, когда они живут дружно. Если между людьми есть мир, взаимопонимание, доверие и любовь, то тогда они не могут не петь, даже если бы они этого очень хотели.
Священник Пафнутий Жуков, клирик Рождественского епархиального храма (г.Сыктывкар):
– Для меня это в каком-то смысле больной вопрос. Даже на клиросе у нас не все имеют музыкального образования. А если говорить о простых прихожанах, то некоторые начинают «мычать» на службе, петь кто во что горазд и тем мешать молитвенному настрою. Так что приходится иногда повернуться и погрозить пальцем тем, кому медведь наступил на ухо. Они об этом своем недостатке, конечно, не догадываются. Если бы имели слух, то ужаснулись бы своим руладам.
Сейчас не так много людей с хорошим слухом, как это было прежде, потому что мало стало поющих семей. Прежде собирались на завалинке и пели. И к храму были сызмальства приучены. Сейчас же все больше слушают. А что касается застольных песен, то они не столько развивают слух, сколько его окончательно губят. Поэтому нужно беречь богослужение от нестройности.
Первое время меня особенно тяготило то, что службу сопровождает нестройный любительский хор. Но постепенно я с этим смирился. Ведь главное – это не профессионализм исполнения. Иногда и опытные певцы с клироса увлекаются красотой звучания и забывают о службе, стараются выделиться из хора, посолировать. Это тоже мешает молитвенному настрою.
А простые прихожане – они поют оттого, что поет душа. Но все-таки песнопения должны служить главному. Все, что мешает, должно отсекаться.
В какие моменты должно петь всем вместе? Когда приходит пора на литургии для «Символа веры» и «Отче наш». В Светлую седмицу принято вместе петь «Воскресение Христово видевши...»
Есть разные точки зрения на общенародное пение в храме. Например, владыка Санкт-Петербургский Иоанн считал, что участие всего прихода в пении должно быть максимальным. Вероятно, для того, чтобы вовлекать верующих в службу, преодолевать пассивное к ней отношение. А я лично не уверен, что все должны петь. Хочешь и умеешь петь – бери благословение и иди на клирос. Какое дарование имеешь, в том и служи. А не имеешь дарования, то смирись.
Отец Арсений (Скороходько), председатель комиссии по церковному пению Вологодской епархии:
– Вы знаете, даже в типиконе есть такая глава: «О бесчинных воплях», запрещающая тем, у кого нет ни слуха, ни голоса, мешать богослужению. И, конечно, если у прихожан есть данные, слух, то нет вреда в том, что они станут подпевать хору. Мы говорили на эту тему с владыкой Максимилианом. Он также считает, что каждый должен заниматься тем, чему научен.
У нас в храме св.Николая-на-Глинках прихожане поют только «Символ веры» и «Отче наш», а также некоторые песнопения в праздники. В других приходах Вологды я тоже не замечал, чтобы пели все прихожане.
В то же время профессиональный уровень хоров в Вологде очень высокий. Пять лет подряд проводится фестиваль православного пения, который мы решили сделать общероссийским. Мечтаем также организовать фестиваль, где могли бы петь дети. Исполняются старые песнопения, но появляются и новые. Авторы их приносят к нам в комиссию. Обычно хвалу тем или иным святым. В последнее время было два обращения. Одно из песнопений было благословлено для исполнения на концертах. Уровень второго, к сожалению, оказался невысок. Пришлось его отвергнуть.
А если говорить о пении в храмах города, то нельзя сказать, что оно страдает однообразием, скудостью. За долгие века Церковью накоплены великие сокровища в этой области. Так что у нас пение в разных церквях разнится. Например, в храме Александра Невского, где настоятелем служит о.Андрей Пылев, поют только знаменным размером, это тоже своего рода лицо храма. У отца Андрея вообще служат по монастырскому уставу, службы длинные. У многих вологжан лежит к ним сердце.
В заключение хочу сказать, что, конечно, общее пение всего прихода сплачивает. Но в первую очередь со своей любовью и теплотой сплачивает настоятель, который учит прежде всего петь души мирян. Если этого нет, то из попыток петь вместе ничего не выйдет. Все нестроения выйдут наружу. И даже по тому, как поют на клиросе, это иногда можно почувствовать.
А если есть... Тесная, сплоченная община собирается не только на службе. Люди и за общей трапезой поют, как это у нас в храме бывает, и вообще поют. Выясняется, у кого есть голоса, кому лучше промолчать. И рано или поздно вопрос сам решится – быть ли в этом приходе общенародному пению.
Если в приходе нестроение, то пение в любом случае не выйдет, а если есть, то это не главное. Душа чувствует нотку фальши духовной. И если она есть, какие бы ни были вокальные данные у хора и прихожан, то пения не получится. А если будет единение, то рано или поздно запоют и в прямом, и переносном смысле.
 | назад |
| вперед |  |
