ЗЕМЛЯ
ДЕРЕВНЯ БУДУЩЕГО
«Для нас работа на земле – это воспитание души, – считает глава сельской общины о.Алексий, – за эффективностью мы не гонимся». Между тем совсем недавно его община заняла в своем районе первое место как раз по «эффективности производства». Почему?
Ноев ковчег
О Свято-Алексеевской общине, что в Переславском районе Ярославской области, я узнал из информационного сюжета по телевидению. Сюда, в поселок Новый, в 1991 году назначили священника Алексия Василенко, чтобы восстанавливать старинный храм князей Гагариных. Жилья ему с семьей не предусмотрели, и батюшка решил построить дом в местечке Новоалексеевка. Прошло время, и вокруг его дома поселились другие люди, из которых сложилась сельская «коммуна». Открыли в ней свою гимназию, в которой стали преподавать высококвалифицированные учителя, некоторые даже с учеными степенями. Интересный факт: из Москвы привезли сюда учиться мальчишку, окончившего пятый класс, но его в Свято-Алексеевской гимназии перевели в третий класс – таков уровень образования. Дети изучают греческий, латынь, иностранные языки. И помогают взрослым обрабатывать поля. Ничего более в коротком сюжете не сказали, но и этого было достаточно, чтобы захотелось поехать и увидеть все своими глазами.
От Переславля Залесского в поселок Новый ведет прекрасное скоростное шоссе. Не доезжая километр до поселка, выхожу на остановке. 
впереди шоссе упирается в храм – тот самый, который восстанавливал отец алексий. даже издалека он огромный, удаляющийся автобус на его фоне кажется маленькой мушкой. сразу за остановкой далеко в поля ведет узкий проселок – мне туда.
Миную мостик через речку Кубрь, и около указателя «Новоалексеевка» меня догоняет микроавтобус. «Вы поселенец, к нам определяться?» – высовывается из кабины шофер. Совершенно еще подросток. Интересно: кто ему руль доверил? «Нет, – отвечаю, – я журналист». – «А-а, – скептически протянул парень, – ну все равно садитесь, подвезу».
За окном тянутся возделанные поля, и я спрашиваю шофера:
– Ваша земля?
– Наша.
– А вон тот сенокос?
– Тоже наш.
– А те коровы, что впереди...
Спрашиваю и вдруг чувствую себя персонажем мультфильма «Кот в сапогах», который все интересовался, чья это земля, а ему отвечали: «Маркиза Карабаса». Равняемся с бредущим в поселок коровьим стадом, и в микроавтобус вваливается пастух в монашеской скуфейке, брезентовом плаще и с кнутом в руке. По возрасту он чуть старше шофера.
– Подвези домой, я там стадо встречу, – просит.
– А не боитесь, что коровы разбредутся? – спрашиваю его.
– Не-а, они у нас дисциплинированные, – косится на меня пастух.
Въезжаем в Новоалексеевку, состоящую из небольшой церковки, множества двухэтажных жилых домов, высоких кирпичных ферм, загонов, коновязей, сараев, сараюшек. Ищу глазами, где здесь устроилась православная община. И вдруг понимаю, что весь этот поселок и есть Свято-Алексеевская община, никто другой здесь и не живет.
– А что, это вы сами построили? – все еще не верю своим глазам.
– Конечно, – подтверждает шофер. – Когда батюшка сюда пришел, здесь были полуразрушенный храм и остатки от двух монастырских домов, чуть ли не одни фундаменты. И кругом – заросшие поля. Ну, батюшка вам сам расскажет. Он сейчас в отъезде, поэтому вы пока покушайте в трапезной, а там посмотрим.
Судя по тону, мой юный проводник занимает в общине какую-то руководящую должность, поэтому я сразу подчинился. В трапезную меня отвела монахиня. Оказывается, здесь много и настоящих монахов, а также, помимо самого отца Алексия, пятеро священников и один иеродьякон. Голова кругом... Впереди из-за ограды сада раздается смех – детишки лет четырех-пяти бегают вокруг деревьев. По улице верхом на лошади скачет какой-то мужик – мимо клеток с кроликами и огромными кавказскими овчарками. Навстречу ему с клюкой в руке движется древняя бабушка. Открывается дверь трапезной – оттуда выходит подросток в военной камуфляжной форме с нашивкой российского флага на рукаве. Ну, впрямь Ноев ковчег! Сложная тут организация жизни, поди разберись: и детсадовские дети, и монахи, и военные...
– А этот, в форме, кто? – осведомляюсь у монахини.
– Он из нашей кадетской школы. Недавно вернулись из Севастополя, служили там две недели юнгами на военном крейсере.
Помолившись, сажусь за длинный-предлинный стол. «Кушайте на здоровье. У нас все свое, выращенное», – накладывают мне в тарелку говяжьи колбаски с румяной жареной картошкой. На стене трапезной, помимо икон, висят два графика с перечнем фамилий: «пасём коров» и «пасём овец». Фамилий много. Как я потом узнал, всего в общине около двухсот насельников всех возрастов. Причем люди разные. Есть семейные, есть монашествующие, есть нашедшие здесь приют старики, очень много приемных детей-сирот. И никто здесь не лишний, по возможности каждый привносит что-то свое в общину.
– Бывают, люди от нас и уходят – некоторые просто уходят, другие с неудовольствием каким-то. Никого силком не держим. А тем, кто остается, наши порядки нравятся, и ничего другого не хотят.
Бывает, что приходят сюда поселяне, поживут-поживут да и уходят – не нравится. А те, кто остается, иной жизни и не представляют. Хотя порядки здесь действительно строгие. Например, вот как живут свято-алексеевские гимназисты.
День их начинается в 6.30. Полтора часа отведены на утреннюю молитву, зарядку и первый (холодный) ужин. Через два урока горячий завтрак и еще пять уроков. Во время обеда один из преподавателей читает отрывок из Священного Писания. После обеда тихий час, который соблюдают все, – так устают, что не до баловства. Затем кружки, занятия физкультурой или верховой ездой, а от полдника до ужина и от ужина до вечерней молитвы уроки или самоподготовка. 
после вечерней молитвы дается час личного времени, когда можно сходить в библиотеку или посмотреть видео. отбой в 23 часа. летом вводится ослабленный учебный график, поэтому появляется время, чтобы помогать взрослым по хозяйству.
Делают это дети с удовольствием. После трапезы я наблюдал, как они загоняли стадо в коровник. Один теленок ни за что не хотел идти в ворота кирпичной фермы: встал посреди лужи – и ни в какую. Мальчишка лет десяти сгоряча запустил в него комком земли. «Женька, с тылу заходи, с тылу!» – кричат ему другие мальчишки. «Эх», – вздыхает Женька и, решившись, ступает по щиколотки в навозную жижу, идет прямиком к несмышленому теленку.
– Много у вас коров? – спрашиваю у проходившего мимо поселянина.
– Крупного рогатого? 130 голов.
– А земли сколько?
– 380 гектаров.
– А картошки нынче сколько посадили?
Мужик задумался...
– Точно даже и не скажу. Четыре полных «Урала» было семенной картошки.
– Я почему спрашиваю, – оправдываюсь перед ним, – с вашим настоятелем хочу поговорить и вот заранее выясняю цифры, чтобы не отвлекать его на детали.
– Ну, насчет цифр это как раз к нему и надо! – рассмеялся поселянин. – Тут всех нас собери, мы столько о хозяйстве не скажем, сколько он ведает.
Первое послушание
Запись разговора с главой общины передаю почти целиком, с небольшими дополнениями:
– Батюшка, Новоалексеевка – это ваше название?
– Упаси Бог.
– А я подумал, что вы – священник Алексий, и покровитель у общины святой Алексий...
– Это чистое совпадение. Здесь прежде была Свято-Алексеевская обитель, которую большевики закрыли в 20-е годы. А потом, в советское время, это место называлось по-разному: Ферма Новая, еще как-то. А когда его исключили из списков населенных пунктов, оно значилось под именем Новоалексеевка. После разгрома здесь почти ничего не осталось, одни только развалины храма. До сих пор его восстанавливаем.
– А где церковные службы проводятся?
– В домовой церкви. Также ездим в поселок Новый, где я прежде служил девять с половиной лет.
– Что для вас – труд на земле? Один из способов прокормить общину?
– Не совсем. Думаю, любая христианская община так или иначе должна заниматься сельским хозяйством. Даже если это не так насущно для прокорма, все равно на земле нужно работать. Почему? Без общего труда очень сложно общине устоять. А общий труд больше всего естественен именно на земле. Первая заповедь нашему предку Адаму как раз и была о том, чтобы возделывать землю. Бог ему дал сначала возделывать рай, потом, после изгнания из рая, было сказано: «В поте лица твоего будешь есть хлеб». А хлеб ведь не на асфальте растет.
Труд на земле – самое первое послушание, и материальное, и духовное, данное человеку Богом. Поэтому все монастыри, как вы знаете, даже городские, стараются заводить у себя хоть маленькие, но огородики.
– То есть будь такой выбор – открывать доходные мастерские, производить товары или работать на земле, – то христианину лучше предпочесть последнее?
– С точки зрения педагогической, будь то монастырь или другой тип общины, земля, конечно, наиболее плодотворна. Это, естественно, не означает, что любой другой труд недостаточно благороден, но сельское хозяйство наиболее подходит для воспитания души для Царствия Божия.
Вот вы посмотрите, кто делал революцию в нашей стране? Рабочие, то есть люди, утерявшие крестьянские корни. Да, прежде бывали крестьянские бунты, войны, но если разобраться, их бунт питался не из крестьянской почвы. Вообще бунт, сметающий все на своем пути, гибельные преобразования – это чуждо психологии сеятеля, растителя, ухаживателя за Божьим творением, растениями и животными. На это способны только люди, утерявшие чувство полноты Божьего мира, люди разориентированные, забывшие о Божьих заповедях. Такими и были у нас новоявленные рабочие – пролетариат, оторвавшийся от крестьянской почвы.
Уже много лет здесь, в общине, мы работаем на земле, и я вижу, как благотворно это влияет на людей, особенно детей. Представьте, вы бросаете в землю сморщенную, неживую картофелинку, а потом на ваших глазах это вырастает... Сама сезонность работ, деление жизни на посевную и уборочную закладывают в человека крепкую основу. Он становится участником Божьего процесса, соратником, сотрудником Бога. Соучаствуя, он учится и ценить жизнь, ему уже труднее взять кистень в руки и кого-то жизни лишить.
– Получается, как в хоре церковном. Нужно встраиваться в гармонический лад, а если вдруг начнешь петь что-то свое, творить от себя – это сразу будет резать ухо.
– В том-то и дело, что творить от себя человек вообще ничего не может. Один Бог творит из ничего, а мы можем или соучаствовать в Его творении, или создавать какие-то композиции из Его элементов, дурные или хорошие. В первом случае мы опять же вступаем в сотворчество, а во втором – становимся разрушителями, сотрудничаем с дьяволом. Скажем, мальчишка-хулиган, ломающий без смысла ветку дерева, – он сотрудник дьявола. Это надо четко понимать.
– В Свято-Алексеевской общине и взрослые, и дети за работу не получают денег. Про вас говорят, что вы «сумели построить коммунизм». Чем же тогда вы отличаетесь от колхоза?
– Какие могут быть деньги в семейном хозяйстве? Вот тем и отличаемся, что у нас христианская семья. А главное, у нас разные цели. Колхоз руководствуется задачей получить продукт, выгодно реализовать. А христианская община первой целью ставит не выгоду, а сотрудничество Богу.
– Интересно получается. В вашем хозяйстве эффективность – не самое главное. А между тем вы заняли первое место по району именно за эффективность производства. Почему?
– Ну, мы ж не против производительности. Глупо, копая одну яму, засыпать выкопанную раньше. Это только в концлагерях такой труд использовался. Об эффективности мы заботимся, только не ставим цели извлечения максимальной материальной выгоды. Скажем, совсем до недавнего времени мы предпочитали ручную дойку коров механической. Мы до сих пор считаем ее лучшей, она ведь более естественна, полезна и для коров, и для воспитания наших девочек-доярок. Но поголовье увеличилось, рук не стало хватать, и пришлось устанавливать доильные аппараты.
– И все же за счет чего вы заняли первое место? Откуда берется эффективность?
– За счет совестливого отношения к труду, я думаю. Наши люди не будут, как в колхозе, чем-то пренебрегать в работе, когда начальство не видит. Вспахал – не вспахал, перескочил через борозду – никто не увидит, а норму выполнил. У нас такого нет.
– В колхозах, совхозах часто воруют, держат свою скотину за счет дармового корма. Это уже образ жизни такой сложился. То есть экономический беспорядок, путаница, неэффективность совхоза – на руку самим же рабочим совхоза.
– Ну, у нас «нести» некуда, да и незачем. К тому же в общине имеют понятие о совести и грехе.
В центре мира
– Насколько я слышал, вы имеете два высших образования...
– Начинал я с математики, учился в специализированной школе новосибирского Академгородка. Затем окончил физмат. Потом в Санкт-Петербурге учился на историческом факультете и по окончании поехал на реставрацию северных храмов. Стал священником. Сейчас вот служу в храме и занимаюсь сельским хозяйством, которое изучил по книжкам и по советам знающих людей. Такая вот жизненная последовательность. Физика, история, работа на земле – все это ведет к Богу. Например, великий смысл науки истории в том, что она учит, как жили народы, помнящие о заповедях Божьих, и как они бедствовали, забыв Бога. А физика – это вообще чистой воды апология бытия Божьего. То же самое – труд на земле, о чем я уже говорил.
– А кто у вас еще стоит на ключевых должностях в хозяйстве, специалисты есть?
– Главный скотник у нас Миша Кюллен, у него и прежде был кой-какой опыт.
– Фамилия нерусская...
– А он немец, по паспорту Михель Кюллен. Сын западногерманского бизнесмена. Как он рассказывал, у себя на родине связался с какими-то бандитами, наркотиками баловался, чуть до судимости не дошло. А в начале 90-х с партией гуманитарной помощи поехал в Россию, в Ярославскую область. Однажды заехал к нам, да так и остался. Принял православие, выучил русский, построил здесь дом, женился, детей растит.
– У него была профессия до того, как у вас скотником стал?
– Да, и несколько неожиданная. В Германии он работал мясником. Там, кстати, мясник – это не только тот, кто тесаком орудует, но и за животными ухаживает. У него очень здоровая душа, как у настоящих крестьян. Такой человек, хоть и очень жалостлив к животным, никогда не впадет, знаете, в такую слюнявую сентиментальность, когда нужно быка заколоть. Он делает это, потому что такой порядок, установленный Богом, – животные даны, чтобы служить человеку.
Представьте, если кто-то бычка стеганет прутиком без нужды, то крестьянин расстроится, вступится за животное. Но приходит время этого бычка жизни лишить – что ж, таков установленный ход вещей. Так же и Миша. Притом, что мясник, а человек он чрезвычайно добрый. Выхаживает хворых коров и телят, болеет за них. Сейчас, конечно, ему труднее приходится – скотный двор стал огромным, но сейчас у него много помощников, в том числе детей. Еще одно замечательное его качество: он очень правильный и хозяйственный, порядок, инструкции соблюдаются им неукоснительно. Вообще немцы на русской почве всегда хорошо себя проявляли. Есть такое мнение, что естественным союзником, попутчиком и собратом у немцев в Европе является одна лишь Россия. Мы очень дополняем друг друга.
Есть у нас и другие хорошие работники. Ремонтом техники руководит Володя Крылов, завгар наш. Экономикой ведает Сергей Акулов, молодой, но очень смышленый парень.
– А как вы распоряжаетесь урожаем, молоком – продаете?
– Торговлей пока не занимались, в основном раздаем излишки – в московские интернаты, православные гимназии, в некоторые общины, монастыри.
– Слышал, у вас была и рыболовецкая бригада?..
– Да, она работала на Волге, но оказалась нерентабельна, потому что состояла, главным образом, из людей наемных, которые брали себе большую часть улова. В общем, мы убедились, что лучше полагаться только на собственные силы. Конечно, нам нужная своя рыба на столе, и мы вернемся к лову, когда в общине появятся умелые рыбаки.
– А что сейчас у вас своего на столе?
– Молоко, творог, сметана, иногда масло, когда появляются свободные руки сбивать масло. Картошка, говядина, свинина, баранина, разные овощи, зелень. То есть почти весь продуктовый набор. Хлеб, к сожалению, приходится покупать, пока еще не научились его выращивать.
– А правда, что у вас в поселке ни у кого нет телевизора?
– Да, разумеется.
– Как я понял, половина общины – это дети, и вы таким образом оберегаете их от мирских искушений?
– Детей в общине даже больше половины.
– Вы не боитесь, что они, когда вырастут, не смогут приспособиться к миру? Ведь они сейчас оторваны от него.
– Ну почему же оторваны? Тот же телевизор дети смотрят, но только избранные видеозаписи, самые лучшие игровые и документальные фильмы. Кроме того, у нас очень большая библиотека, 70 тысяч томов. Часто вывозим ребят на экскурсии, в паломничества, в экспедиции. Помогали они археологам в Крыму, привезли оттуда находки. В нашем музее сейчас хранятся фрагменты греческой кольчуги, наконечники копий, амфоры, скифский кинжал и другие древности. Музей занимает два этажа, там самые разные предметы, которые, я думаю, должны составиться как бы в модель мира, показывающую величие Божьего творения. Такие универсальные музеи, кстати, были распространены в XV-XVIII веках. Дополнением к музею будет астрономическая обсерватория, которую мы собираемся устроить. Здесь, в нашей пустыньке, ребятам должен быть открыт весь мир.
Еще мы приглашаем к себе интересных лекторов, преподавателей. Вот сейчас у нас в общине гостят двое ученых. Николай Николаевич, биолог из Палеонтологического института Академии наук, на неделю приехал. Читает нашим ребятам лекции по биологии и континентальной тектонике. Уже месяц у нас живет ботаник из биологического музея имени Тимирязева. Она проводит ботанические экскурсии, учит сортировать растения, делать гербарии, дает научную консультацию по обустройству нашего ботанического сада.
– В вашей гимназии преподаются сельскохозяйственные науки?
– У нас два направления обучения – классическое и реальное. Восемьдесят процентов детей получает именно реальное образование, где есть классы автодела, механизации сельского хозяйства, основ агрономии и зоотехники. Думаем открыть агрономический колледж, чтобы выпускник гимназии мог продолжить учебу в стенах общины.
– Какова вероятность, что ваши выпускники не уедут в город, а будут заниматься сельским хозяйством?
– Вы знаете, мне очень трудно прогнозировать. Кто-то, наверное, останется. Трудно по-настоящему привить любовь к этому. Не знаю, почему так трудно... Видимо, стереотипы легкой городской жизни все-таки побеждают, к сожалению. Но у нас есть среди детей такая сельская прослойка, что ли. Видно, что их тянет к земле. Есть несколько девочек, очень увлеченных садоводством, есть десять парней, которые хотят заниматься лошадьми.
– Сельская молодежь бежит в город, потому что нет работы, нет культурного досуга. А у вас музей, научные лаборатории, библиотека, видеотека... Лет на пятьдесят впереди обычной деревни!
– У меня есть подозрение, что не только впереди деревни, а планеты всей, – смеется батюшка.
* * *
Вслед за мной из настоятельского корпуса вышел незнакомый мне молодой священник. Мигом его окружили дети, чтобы взять благословение. Вскинув рюкзак, пошел я на автобусную остановку, и священник тоже рядом, видимо, что-то посмотреть по хозяйству. Дошли до околицы, батюшка меня благословил на дорогу и повернул обратно. Тут только я понял, что он просто выходил проводить. Здесь так принято. Его доброе лицо с лучащимися глазами – последнее, что я видел в Новоалексеевке.
Пока ждал автобуса, пытался я разобраться в своих впечатлениях. Что такое деревня со всеми ее проблемами? Это не только поля и комбайны, но и школы-гимназии с высококвалифицированными учителями, это музеи, библиотеки, обсерватории, откуда дети могут видеть бескрайний Божий космос. Это сознание, что твоя деревня – центр мира. Но и это еще не все. Деревня будущего – это сообщество людей, в котором царит братство и любовь. И это возможно только в православии.
М.СИЗОВ
г.Сыктывкар – Переславль-Залесский р-н Ярославской обл.
 | назад |
| вперед |  |
