ПРИХОДСКАЯ ЖИЗНЬ
ШТОРМОВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Иголка в луковице – «Кушайте на здоровье!»
Райцентр Даровской – мало чем примечательный поселок на границе Вятской и Костромской земель. Лежит он в стороне от торных речных путей и старинных трактов, не славен древностями и историей – один из тысяч на Руси, определяющих ее – нет, не лицо, а внутреннее состояние и характер – самочувствие, одним словом. Это глубинка. И потому менее всего мы ожидали здесь встретить священника, приехавшего из первопрестольной, – игумена Алипия (Сторожука). Храм в поселке стоит у подножия горки, на которой устроены ступени, засаженные цветами. Очень красиво. В одном из помещений церкви стоит длинный стол, заставленный кушаньями, стаканами. Это тоже порадовало – верно, крепкая здесь община, если люди вместе трапезничают после службы. Все эти приметы выдавали нам, что батюшка в Даровском служит деятельный, с живой натурой. Расспросили мы о прошлом района, о том, что за народ здесь живет. Но большая часть разговора – вокруг проблем искушений современного человека.
Многое потеряно
– Насколько велик ваш район?
– В райцентре насчитывается около 7,5 тысячи жителей, а всего в районе не больше 15 тысяч. Чтобы понять, много это или мало, скажу, что до революции здесь жили 65 тысяч человек. Зато число чиновников возросло безмерно. Директор школы Василий Феодулович Смердов оставил рукопись, где пишет, что при царе всеми делами в Даровском уезде заведовали четыре человека: волостной старшина из крестьян, сельский писарь, становой пристав и земский начальник. В помине не было никаких райкомов, исполкомов и т.д. Уже в первые годы советской власти число чиновников возросло до 40 человек, а в 80-е годы их было уже больше двух тысяч.
Василий Феодулович подсчитал, что лишь к 85-му году район в экономическом отношении приблизился к дореволюционному уровню. Он умер в 1991 году. И, наверное, пришел бы в ужас, если бы увидел, как деградировало население за последние десять лет. По подсчетам демографов, к 1989 году в районе должно было проживать не менее 180 тысяч человек, в десять раз больше, чем теперь. Где они? Как мы пришли к этому? Есть материалы, рассказывающие, как начальник милиции в Даровском стрелял в икону Спасителя, вопрошая: «Неужели не попаду?» Только Бог его наказал за это. Он и сам понял за что.
– А сейчас есть сопротивление Церкви?
– Неверующих много, а еще хуже то, что много увлекающихся магией. Недавно мне сообщили, что в одном из частных магазинов продавалась книга «Черная магия». Завален был целый прилавок! И эту книгу, которую не то что в дом вносить – в руки брать нельзя, расхватали мгновенно.
Люди не понимают, во что ввязываются. В лучшем случае, они становятся жертвами мошенничества. Вот одна женщина у нас пошла к экстрасенсу, тот пообещал, что боли в ногах и спине пройдут. Обещал деньги вернуть, если не поможет. Не помогло. Пришла она за деньгами, а ей: «Раздевайтесь». – «Нет, я за деньгами, вы обещали их вернуть, если не поможет». – «Ах, за деньгами!» – закричал целитель и так пнул женщину, что она со второго этажа кубарем скатилась, правда, напоследок успела как-то обозвать этого чудодея. Но главный источник оккультизма древнее всех этих нынешних веяний. Колдуны и в прежние времена здесь мутили воду.
– А к вам в храм они заходят?
– В храм ходят разные люди. Бывают и колдуны. Как-то дежурная по трапезной принесла из кухни только что разрезанную луковицу, из середины которой торчала игла: кушайте, мол, батюшка, на здоровье. Или вот пример. Поехали как-то в Киров, одной женщине стало плохо, а другая смотрит исподлобья, прочитала наговор вместо молитвы, и обеим стало дурно. Другой случай – бабушка дала девочке конфетку, а мать этой девочки перекрестила подарок. Старуха так разозлилась, что выхватила конфету и перебросила через весь храм. Когда крест кладется, теряется сила наговора. Хорошо окропить вещь святой водой (пищевые продукты обычно кропятся святой водой с малого освящения, а бытовые предметы крещенской водой). И, конечно же, помолиться, прочитать «Отче наш», «Да воскреснет Бог» и другие.
Академик Вейник из Белоруссии, с которым мы состояли в переписке, рассказывал, как один колдун попросил его о встрече, а потом бегал вокруг, не в силах преодолеть силу молитвы. Академик читал «Богородице Дево, радуйся». На мой взгляд, главный источник всей оккультной и прочей заразы, которая нас губит, – это телевизор.
– Что вы имеете в виду?
– Даже мультфильмы учат воровству, а в сериалах нередко можно услышать что-то типа: «Я готова отдать душу дьяволу». И это, конечно, мутит людям головы. Года два назад в Москве взялись провести подсчет, что нам показывают по ТВ. Оказалось, что за два произвольно выбранных часа зрители пяти каналов увидели 60 непристойных сцен во время рекламных пауз, 11 сцен в фильмах, остальные в передачах. На ОРТ непристойности потворялись в среднем один раз каждые пять минут. Это мощнейщее оружие, которое нас духовно уничтожает.
У себя телевизора я принципиально не держу. Когда академика Вейника спросил про телевизор, ответ был такой: «Телевизор не смотрю с 89-го года. Чувствую себя хорошо». Стараемся поэтому ограждать людей.
Почему люди возвращаются из секты?
– Какова в воспитании людей роль священника?
– Для районной газеты «Слава труду» подготовили 70 выпусков православной страницы. Но это часть работы. Прежде в районе было 12 храмов, сейчас осталось 2, поэтому приходится много ездить, примерно в 20 местах я постоянно бываю. Навещаем бабушек, святую воду развозим, крестим, откликаемся на просьбы. Если мы этого делать не будем – сделают другие. Иеговисты, например. Кстати, к нам одна бабушка перешла недавно из иеговистов. Исповедалась, причастилась. Радуется, что избавилась от напасти.
– Легко ли ей было это сделать?
– Когда иеговисты узнали, что их «сестра» ушла в православный храм, бросились к ней, постарались вернуть. «Прости, что мы совсем выпустили тебя из виду. Почему ты ушла от нас?» – спрашивали они. «Вы меня забыли», – отвечала бабушка.
Нас соседи этой старушки попросили за ней присмотреть. Сказали, что вот живет немощный человек, хорошо, если православная община как-то поможет. Мы вскопали огород, стали поддерживать. Я ее сразу предупредил, что навязываться не хочу, но если она желает, то буду заходить – беседовать. Бабушка согласилась, и я стал с ней говорить о православии, знакомить с книгами, написанными бывшими иеговистами, то есть людьми, которые хорошо знают секту изнутри. Ведь известно, сколько раз у иеговистов переносился конец света. Последний срок был назначен на 75-й год. Когда пророчество не сбылось, секту покинуло около миллиона человек, возмущенных обманом.
– О каких книгах идет речь?
– Например, «Кризис совести» Реймонда Франца. Или «За кулисами Сторожевой башни» Дэвида Рида, тоже бывшего иеговиста.
– А хороших православных книг на эту тему нет?
– К сожалению, православными на эту тему написано немного, а то, что есть, слишком поверхностно, страдает повторами. Вот у Дворкина уже третье издание вышло, но он одновременно занимается таким количеством сект, что должного внимания иеговистам уделить не смог. Но хочу сказать, что в Петербурге сейчас складывается сильный православный центр. Недавно он выпустил хороший сборник, но таким тиражом... несколько десятков экземпляров, так что достать его практически невозможно.
– С чего началась ваша борьба с иеговизмом?
– Две моих прихожанки ушли в секту. Спохватился я тогда и понял, как мало знаю об иеговизме. Сейчас-то мы лучше вооружены. Есть Библия на древнегреческом, чтобы сопоставлять с нею иеговисткие тексты, есть Библия на иврите и люди, которые владеют этим языком. Они переехали к нам в Даровской из Палестины, из города Назарета, – православная семья.
Надо сказать, что исследования иеговистские – это сплошная самодеятельность, Библия перевирается. Согласно учению «Сторожевой башни», Господь был прибит не ко кресту, а к столбу – двумя гвоздями. Что касается столба, то тут они на свой лад перевели слово «ставрос», которым греки именовали и столб, и шест, и сваю, и крест. А что до гвоздей, то апостол Фома говорил, что если не увидит на руках Спасителя ран от гвоздей, то не поверит в Его воскрешение во плоти. То есть гвоздей было несколько. Но иеговистам в любой детали нужно непременно опровергнуть христианство. Поэтому никакой не то что православной, но и научной критики их трактовки не выдерживают.
– Насколько влияют эти ваши аргументы на иеговистов?
– Эти аргументы обращены, главным образом, к тем людям, которые находятся вне секты, так мы пытаемся их уберечь от заразы. Воздействовать на сектантов очень трудно. У них вообще не разрешается самостоятельно мыслить. В поселке есть одна женщина, которая на все мои аргументы отвечала: «Я приняла иеговизм сердцем». Ну, хорошо, говорю, тогда вот возьмите книгу «Доброе исповедание», может, сердце вам после ее прочтения еще что-то подскажет. Она взяла, но очень скоро вернула. Нельзя читать.
Я пришел к ней, кстати, без предупреждения, однако, пока был в гостях, три раза звонили свидетели Иеговы. Так они друг друга контролируют. Если кто увидит из секты, что их «сестра» с православными беседует, немедленно донесет всем остальным. Поэтому предостерегать людей нужно заранее, что мы и делаем.
Первые результаты уже есть. Пробовали иеговисты по деревням ездить, но там им везде дали от ворот поворот. На исповеди в храме побывали уже три «свидетельницы». Для того, чтобы привести члена этой организации к покаянию, нужно хорошо знать основы православия, разбираться в особенностях лжеучения. Вот только лезть с цитатами из Библии напролом не следует. Требуются терпение и любовь, которых так не хватает в современном мире.
Спасение утопающих...
– Вы родом из столицы. Чем отличаются вятские люди от московских?
– Мне трудно говорить об этом по двум причинам. Во-первых, в Москве русских осталось, может быть, треть, город быстро заселяется приезжими из кавказских, азиатских и прочих республик. Во-вторых, в Даровском значительная часть населения – приезжие. Но остались, конечно, и старые корни, есть отличия в языке. Мы говорим «поганки», они «поганича». Бутылка у них – сулейка. У нас в Москве все на скорости. Меня тоже, бывает, спрашивают: «Куда побежал?» А местные все делают степенно. Если их торопят, говорят: «Отступись».
– Храм у вас старинный?
– Нет, здесь раньше квартиры были, организации разные. Дали нам это списанное здание потому, что хуже не было.
– Возьми себе, Боже, что нам негоже...
– Да, это так. В прежнем церковном здании библиотека раньше размещалась, а сейчас фирма «Ритуал». А у нас напротив бар, приходится все время просить, чтобы музыку не включали на полную мощность.
– Кто из здешних даровских людей поразил вас своей верой?
– Самое светлое воспоминание связано у меня с поселком Пиксур, где сейчас действует женский монастырь. Еще до основания обители там жила Клавдия Кирилловна, она потом в иночестве стала матушкой Соломонией. Всех людей «миленькими» называла, за всех переживала. У кого коровка не доена, не кормлена, поможет и покормить, и подоить. Птичек, кошек кормила. А ведь бывает, что человек с большой головой, много знает, а любви не хватает. Но без любви сердца не зажечь. Всю жизнь Клавдия Кирилловна трудилась, а последние 25 лет своей жизни посвятила Богу. Недавно мы ее похоронили, на второй день после Рождества Богородицы. В праздник дул ураганный ветер, а в день погребения инокини Соломонии солнышко сияло. Птицы клювиками в колокола немножко позвонили, проводили матушку. Легко было отпевать.
– Как получилось, что вы покинули Москву?
– По настоянию духовного отца архимандрита Серафима – он сейчас окормляет в нашем районе монастырь в Пиксуре. Там и я служил в начале 90-х. Сначала в приходском храме, куда мы с архимандритом Серафимом приехали. Потом начали появляться сестры из Москвы, Санкт-Петербурга, Кирова...
– А кто вы по прежней профессии?
– Художник. До 87-го года я преподавал в художественной школе, до сих пор переписываюсь со своими учениками, работа с детьми мне очень нравилась. Однако, когда потребовалась помощь на приходе моего духовного отца батюшки Серафима в селе Пиксур Даровского района, я оставил школу и стал помогать при храме: разжигал кадило, подпевал на клиросе... В 1991 году наш высокопреосвященнейший владыка Хрисанф рукоположил меня во диаконы, а затем во иерея. В моем прошении о рукоположении было написано: «Прошу рукоположить меня во иерея в помощь отцу Серафиму». Через три года в Пиксуре был основан женский монастырь. Стараниями и молитвами архимандрита Серафима здесь собрались сестры из Москвы, Санкт-Петербурга, других мест. В это время иерей Алексий стал иеромонахом Алипием, а позднее – в 2000 году – игуменом. Десять лет я служу в даровском храме и считаю себя жителем села.
* * *
Удивительно это. Более десятка лет мы наблюдаем, как люди из столиц, больших городов волна за волной идут в села нести людям Благую весть. В девятнадцатом веке у нас народовольцы тоже было устроили хождение в народ. Но только идея была другая – отнять у людей Христа. Селяне встретили этих гостей неласково, что страшно обозлило революционеров. Именно после этого они встали на путь террора, который действительно принес свои горькие плоды.
И христианам все приходится теперь начинать с азов. Движется дело страшно медленно, так что иные православные впадают в отчаяние и говорят, что подобный труд большого эффекта все равно не даст, нужно спутник нам свой запускать в космос и через телевизоры воздействовать на людей, входить таким образом в каждый дом и убеждать, пропагандировать. Но как можно чему-то научить людей, не зная, о чем болит душа у конкретных Петра, Ивана, Марьи, если не помочь им вскопать огород...
Наша встреча с игуменом Алипием произошла накануне бури. На дверях магазина висело штормовое предупреждение: «Комиссия по чрезвычайным ситуациям Даровского района рекомендует гражданам проявлять осторожность, скрыться в домах... спокойствие и выдержка помогут нам преодолеть последствия чрезвычайной ситуации». Надо полагать, что эта буря на время заставила сплотиться селян, и многие, даже далекие от веры люди, осеняли себя крестным знамением, обращались к Богу. Словно паруса ветром, ураган наполняет души верой, которая так умаляется в штиль.
И вот с состоянием, когда лучшие силы человека дремлют, нашим пастырям приходится иметь дело каждодневно. Разом всех не разбудить. К каждому приходится подходить, ласково трогать за плечо. На прощание о.Алипий предложил редакции сотрудничать, на что мы охотно согласились. Так что с игуменом из Даровского наши читатели еще встретятся на страницах «Веры».
Г.Донаров
На снимках: игумен Алипий; храм в п.Даровском.
Фото М.Сизова, И.Иванова
 | назад |
| вперед |  |
