ЭКСПЕДИЦИЯ
«АЛЕ ТЫ ЧЕГА ВОСХОТЕ – МОЛИСЯ»
(Продолжение. Начало в № 450, № 451), № 452
(Из путевых записок И.Иванова)
В поисках отроков менюжских
Всякая ехавшая сто лет назад из Санкт-Петербурга в Европу повозка никак не могла миновать старинное новгородское село Менюша. Расположилось оно среди лесов и болот в 40 верстах от Великого Новгорода и являло собой типичное разбогатевшее за счет большака селение, вытянувшееся на четыре версты, с постоялыми дворами, лавками и богатейшим храмом.
Как-то, без малого два столетия назад, по этому тракту проезжал император всероссийский Николай Первый. А был в ту пору в этих местах мор (кажется, холера), и народ, привычное дело, бунтовал. Тихо было только в Менюше. Оценил Николай Павлович такое благоразумие своих подданных и спросил, чего они желают от царских милостей. Местные жители испросили у самодержца помощь на возведение колокольни (храм тут был деревянный тогда). Подивившись благочестию сельчан, император не ограничился строительством колокольни, а подарил Менюше большой пятиглавый храм Святой Троицы. В 1841 году его освятили, колокол на верхотуру подняли такой, что голос его был слышен в Новгороде, синие купола золотыми звездами украсили. А спустя полвека (в ту пору приход разросся до 4 тысяч душ) местные купцы пристроили к храму придел Николая Чудотворца, в честь державного дарителя царя Николая. В том приделе установили богатую мраморную раку с крышкой из серебра в 1256 серебряных рублей – отрокам менюжским...
Об этих отроках – Иоанне и Якове – впервые мы услышали в Юрьевом монастыре. По словам монаха, подобно Аврааму и Иакову, старший брат принес в жертву младшего, погиб сам, а от их мощей начались чудесные исцеления. Рассказ иеромонаха, признаемся, поразил нас, и мы решили обязательно побывать у удивительных отроков.
...И вот мы въезжаем в Менюшу по вдрызг разбитому проселку – ни за что не поверишь, что здесь когда-то пролегала столбовая дорога, как говорится, хоть кубарем катись. У въезда в село стайка детей рисует что-то в дорожной пыли. «Ого, сколько здесь детей!» – с воодушевлением замечает Михаил. Но отрадная очевидность (есть будущее у села!), однако, несколько омрачается, когда мы узнаем, что все дети – из расположенного в селе районного детдома. Пригляделись, что они рисуют, – оказалось, лабиринт. Как позднее мы узнали, в деревне живет всего 280 человек, и большая часть из них – пенсионеры.
За домами показалась колокольня храма, того самого, «царского». Колокольня без купола, а храм без креста, на крыше проросли деревца. «Не подлежит восстановлению», – мелькнула в голове привычная формула. Возле храма с заколоченными проемами окон, вернее сказать, возле благородных руин – заросли ивняка, по-видимому, здесь когда-то было кладбище. Но от могил нет и следа. Без особой надежды входим под своды – впечатление, что со стен кто-то долго и упорно сбивал фрески вместе со штукатуркой. Часть правого придела занимает огромный каменный жернов. Вот тебе и «менюжские отроки»...
И тут вдруг замечаем: у входа притулились веник с совком, несмотря на следы разгрома, пол тщательно выметен, а на месте алтаря разложены засохшие уже папоротники и ветки березы – тонко пахнет увядшей листвой. Место, где молились православные, ни с чем не спутать, тут долго еще сохраняется особый дух. Значит, жива память о святых отроках? Вот только православные, как правило, то место, где под спудом покоятся мощи, в храмах, пусть и разрушенных, отмечают. Помню, в первые годы после возрождения Антониево-Сийского монастыря место в соборе, где под спудом лежат мощи основателя обители, украшали цветами, у стены стояла икона прп.Антония. Здесь же – никаких следов.
Отправляемся искать деревенских старожилов. Спрашивая подряд всех встречных, натыкаемся на никого и ничего не знающих дачников. Наконец, встречаем местную жительницу. Ее самое яркое впечатление, связанное с храмом, – то, как несколько лет назад прямо на ее глазах молния ударила в шар, на котором крепился крест, купол загорелся и провалился. Крест этот потом отвезли и поставили на кладбище. Рассказывает: «Его власти с кладбища забирали на перековку в кузню, но местные верующие за бутылку нанимали того же тракториста, и он отвозил крест обратно». Так жители отстояли святыню.
Пройдя еще по селу и поспрашивав людей о старожилах, стучимся в дом к старейшей жительнице села Антонине Ивановне Андриановой, ей 90 лет. Ее дочь, Нина Семеновна, выводит согбенную старушку в гостиную, баба Тоня кряхтит: «Смотрите, как стариков-то приходится таскать...» – ей как будто неловко за свою немощь, привыкла всю жизнь все делать сама. Фашисты, захватившие Менюшу буквально в считанные недели после начала Отечественной войны, расстреляли мужа как коммуниста, оставив ее с четырьмя детьми – мал мала меньше – на руках.
Вспомнив, что на оккупированной территории немцы повсеместно открывали церкви, спрашиваю Антонину Ивановну, были ли службы в менюжском храме.
– Нет, как священника еще до войны забрали, так больше не служили. Зато во время авианалетов от бомб прятались в подвале храма. А когда наши наступали, немцы на эту церковь пулемет подняли, и никак наши не могли деревню взять, долго из рук в руки переходила.
Нина Семеновна поясняет:
– В войну у нас ведь все село сожгли, три или четыре избы только осталось. И наш дом сгорел, и все, что в нем было. А так бы показали вам письма, которые присылали нам постояльцы, – в них они рассказывали об исцелениях от менюжских отроков. Сюда ведь на Иванов день, когда праздновали память отроков, приезжали на подводах аж за 300 километров. На постой останавливались в одних и тех же домах, а 7 июля шли крестным ходом на Святое озеро...
– Что за озеро?
– Вы не знаете про наше озеро? Я думала, именно из-за него вы и приехали. К нему и сейчас со всей страны приезжают за исцелением. Это еще из старины ведется: на Иванов день служили отрокам, и всем селом обязательно ходили на озеро святить воду; пока поп воду не освятил – никто не купался. Дорога на озеро была для лошадей вымощена, у берега были оборудованы две купели, – придешь, бывало, а там белья набросано – чулки, платки!.. Кто что хотел вылечить, с того места и одежду оставлял. Но потом крестный ход стали гонять. Помню, нам тогда лет 18 было – машины ставили с мигалками, с рупорами, заворачивали нас с середины пути. Солярку в озеро сливали, чтобы опоганить его святость, агитбригады высаживали на дороге, фотографировали. Слышала, хотели даже озеро закопать...
– Как это напоминает борьбу с Великорецким крестным ходом на Вятской земле! Вы были верующей тогда?
– Чтоб верить, надо хоть что-то знать, а откуда? Просто я была любопытной. Помню, мы с девочками в 5-м или 6-м классе на Пасху отправились крестить яйца в ближайший храм в Подгощи – кто на велосипеде, кто пешком. Возвращаемся, а тут уже плакат висит, на нем мы нарисованы: стоим на коленях перед батюшкой, он нас спрашивает: «Откуда вы, детушки?» – а мы отвечаем: «Из Менюши, батюшка!» Это нас так позорили. Потом в «Советской России» на всю страну прописали, что народ ходит на Святое озеро, – боролись с суевериями. А люди после этой публикации ринулись туда еще больше. Потом воду эту брали на анализ и нашли, что она очень полезная...
– Да, в оккупации в землянках жили, и не выпускали нас, – немного невпопад вставляет баба Тоня. – За водой, – спрашиваю, – сходить можно? А немцы на виселицы показывают – вот вам. У церкви был ключик хороший, брали воду, святая вода была...
Но ведь мы только что обследовали храм, и не обнаружили ни источника, ни крипты с гробницей святых отроков. Странно! И мы вновь отправились к храму. «Святые отроки Иоанн и Яков, молите Бога о нас!»
И – удивительное дело – едва подойдя к храму, сразу видим это синее крылечко с крестом над дверью. Лестница вела вниз, под Никольский придел. Осторожно спускаемся, пока глаза привыкают к темноте, продолжаем читать молитву отрокам. Наконец разглядели: вот она – домовина, на ней – бумажные цветы, распятье, бумажная иконка Спасителя, церковные свечи. Затеплили огонь – и в мерцающем отблеске свечей увидели суровые своды подвала. Воистину, обстановка походит на катакомбы первохристиан, как о них дошли до нас рассказы очевидцев – и от этого на душе стало трепетно и сладко. Мы стояли молча, думая каждый о своем.
* * *
Как оказалось, самым сведущим в церковных вопросах человеком в Менюше оказалась глава сельской администрации Мария Владимировна Гусева, молодая, очень обаятельная женщина. Странно, что с самого начала мы искали не православных, а старожилов, как будто по нынешним временам это одно и то же.
– Я нездешний человек, приехала сюда 20 лет назад, – рассказывает Мария Владимировна. – Если бы не мое любопытство, то я бы тоже так жила, серым человеком. Теперь я думаю: сколько жили и не знали ничего о своем селе, и не стыдно было нам...
От нее, наконец, и узнали мы целиком историю менюжских отроков.
Святое озеро
Давным-давно, в царствование Иоанна Грозного, в Верхнем Прихоне Медведского погоста (15 км от Менюши) жило семейство крестьян – Исидор и Варвара. Было у них два сына – Ваня пяти и Яша трех лет от роду. (Поэтому правильнее было бы называть их не отроками, а младенцами). В один из осенних дней Исидор перед тем, как вместе с супругой уйти в поле, зарезал овцу. Старший сын, видимо, наблюдал это, и воспринял как игру. В отсутствие родителей они с братом поделили роли, Ваня стал «папой», а Яков – «овцой». Иван полоснул ножом младшего брата и тот упал замертво. Иван очень испугался и спрятался в печку. А в печке уже были сложены дрова, так в то время в деревне было принято – чтоб дрова оставались сухие.
Вернулись с поля родители, увидели мертвого младшего сына, Ваню же не смогли найти. Погоревали, и затопила мать печку. Каково им было, когда из уже истопленной печи они достали тело своего второго сына! Мальчиков похоронили, а через некоторое время охотники, блуждая по дремучим менюжским лесам и окончательно обессилев, вышли на Каменское (Каменное) озеро, сейчас называемое Святым. Видят: по озеру плавают детские гробики. Догадались они, что в них тела тех самых, трагически погибших, мальчиков, о которых говорила вся округа. Восприняв это как чудо Божие, обратились охотники к младенцам с молитвой – помочь выбраться им из леса. И вышли к Менюше. Гробики эти спустя некоторое время были преданы земле – но уже в Менюше. А озеро именно с тех пор стало, по молитвам к Иоанну и Якову, исцелять от болезней.
Со временем возникла традиция – из села Медведь (в него теперь фактически влился Верхний Прихон, родина святых отроков) и из Менюши 7 июля направлялись навстречу друг другу крестные ходы, встречались примерно посередине пути, в Старом Веретье, и шли к озеру. Там совершались водосвятный молебен, купание. Оставленная на берегу одежда символизировала оставленную болезнь. Затем все отправлялись в Троицкий храм к мощам отроков.
В свое время в Менюше действовал мужской монастырь, но его упразднили еще при Екатерине в середине XVIII в. – остался приходской храм. Вторая волна закрытий пришлась на век ХХ. Пришедшие к власти большевики попытались осквернить могилу Иоанна и Иакова. Но едва они сдвинули плиту над их могилой, как в том самом подвале, похожем на крипту, где мы только что побывали, из-под земли хлынула вода. Пришлось гробокопателям срочно ретироваться, а вода тут же ушла. Однако храм все-таки у верующих отобрали, сделав в нем конюшню. Возле церкви издавна брали воду из святого источника – колодца, на дне которого мозаикой был выложен образ Казанской Божией Матери. Ее лик был хорошо виден – такой чистой была целебная вода, вытекавшая прямо из-под раки отроков. Нетрудно догадаться, что сделали с ним коммунисты, использовав главный свой довод в борьбе с религией, – дерьма телегу бухнули в колодец и сверху засыпали камнями.
После десятилетий использования храма то в качестве мельницы, то зернохранилища, то склада удобрений грязи и мусора накопилось до пояса – все 90-е годы его помаленьку выгребали верующие. Пять лет назад вновь обустроили могилку отроков и крыльцо в подхрамовую пещеру – помог с материалами местный предприниматель, кстати, супруг Марии Владимировны. А надгробную плиту она купила сама в городе на пожертвования, которые оставляют приезжающие сюда богомольцы.
– А то что же, – говорит Мария Владимировна, – паломники приезжают и видят, как мы относимся к святыне. Сколько людей здесь исцелилось: кто-то прозревал, кто-то не ходил – пошел! Вот и мне в трудной ситуации озеро помогло, и я стала верить в это очень сильно.
– Может быть, дело в каких-то особых свойствах озерной воды?
– Вообще подойти к озеру было всегда трудно, потому что его берега – сплошное болото, а у самой воды просто, как подушка, качает. Но что удивительно: при этом болото не затягивает озеро, оно остается в своих берегах уже много веков. В свое время приезжали изучать состав воды и обнаружили в ней большое содержание, кажется, йода и серебра. Но вода помогает именно по молитвам к отрокам. Может, поэтому исцеления в основном от детских болезней. Я вот то и дело вижу, как матери приводят на озеро совсем крохотных детишек – падают на колени вместе с ними, те в моем представлении должны бы орать, но они только молча смотрят глазенками, как мать молится.
– А сейчас приезжают священники служить на Иванов день?
– Первым в начале 90-х годов приехал к нам отец Игорь из Коростыни. Зашел в сельсовет, попросил помочь организовать службу. Для того времени это было необычно, мы удивились, но все равно помогли с транспортом. Теперь мы стараемся как-то отмечать наш престольный праздник, вечером после службы организуем концерт своими силами. Уже трижды служил у нас на 7 июля владыка Лев. Но на озере побывать у него все как-то не получалось. А в последний раз после службы дали мы ему сапоги и отправились на Святое озеро. Он долго купался, а когда вышел, сказал: «Да это же – благодать Господня!»
Мы пытаемся что-то восстанавливать, но тяжело идет – ведь в Менюше нет накакого производства. В райцентре я пытаюсь обратить внимание на то, что у нас уникальная деревня, что других таких святых в Русской Православной Церкви нет – Иоанн и Иаков, быть может, самые маленькие праведные дети в наших святцах. Надо мной посмеиваются: у тебя, говорят, под влиянием владыки крыша поехала...
А у меня дух захватывало, когда я изучала историю наших мест... Знаете, почему ближайшее село Медведь называется? Есть предание, что в этих местах охотился сам Александр Невский и на месте, где он убил медведя, поставил часовню. А река, на которой стоит Менюша, – почему Струпинка? Да потому, что за эти места от века сражения шли, и когда первые поселенцы пришли сюда, увидели поле брани и «реку с трупами» – оттого и Струпинкой назвали. У нас тут и в Великую Отечественную уйма солдат полегла – только на сельском кладбище захоронено более 500 воинов, а сколько еще не похоронены... Менюшу освободили 26 января 1944, и каждый год в этот день, хоть стужа, хоть ветер, но мы обязательно приходим на кладбище поклониться освободителям.
* * *
...Наш путь лежит дальше, в Старую Руссу. Уезжали мы из деревни под любопытные взгляды здешних детдомовских детей – вот они, современные отроки менюжские... Дай-то Бог, чтобы под покровом святых Иоанна и Иакова обрели они, сироты при живых родителях, память предков и силу выживать, несмотря ни на какие беды.
(Продолжение на следующей странице)
 | назад |
| вперед |  |
