Кто не слыхал о нашем русском Деде Морозе, что приходит потешить детей и весь честной люд православный в рождественские да новогодние дни? Кто не получал от него подарочка в детстве, а сколько ребятишек, девчонок да мальчишек, и нынче ждут его прихода к нарядной елке.

Все его ждут, все знают, привечают да с песней встречают. Однако не все ведают, откуда Мороз этот достославный явился, где уродился, как снарядился, как людям потом пригодился, чтобы всякий ему дивился.

Ой, и давно ж это было, так давно, что давностей этих почти и не упомнит никто. Где сейчас красуются города большие да могучие, там боры гудели дремучие, а в борах обитали звери да гады ползучие. Совсем немного городов было в ту пору на Русской земле, пересчитать их можно было как пальцы на руке.

Но уже основан был на берегу полноводной Сухоны славный город Великий Устюг, с церквями, монастырями да торговыми площадями. А по соседству от него раскинулось многолюдное село Морозовица.

И в селе том жил-поживал да добра наживал человек с певучим русским именем – Иван.

С бабушкой Ваня в лес по грибы, по ягоды ходил. Старался понимать речь зверей и птиц, слушал, о чем шелестят листья деревьев, о чем разговаривают меж собою цветы. И был для него лес как дом родной, все уголки заповедные он в нем знал, и иной раз столько всего наберет, что туес с ягодами или пестерь с грибами еле тащит.

Еду Иван любил простую, крестьянскую: кисель овсяный да хлеб пеклеваный, пирог печеный да лук толченый, картошку жареную да репу пареную. Рос он не по дням, а по часам, и силушка копилась в нем недюжинная, поигрывала по жилочкам, как в речке вешней.

От священника приходского Иван грамоте обучился и к чтению книжному пристрастился. Читал жития святых, былины о витязях-богатырях, что на страже земли родной стояли, хотел подражать им.

Учился он старательно, прилежно. Ведь подобно тому, как пчела с цветов нектар собирает, так человек разумный из добрых книг пользу себе приобретает.

Вырос Иван добрый молодец на загляденье. Усердно посещал храм Божий, опекал состарившихся родителей. Поэтому благословил Господь все его начинания, дал ему жену красивую да урядливую. Хоть лен прясть, хоть пироги печь, а то и песню задушевную спеть, все у ней выходило ладно да складно. Невдолге побежал по избе в лапоточках сынок синеглазенький, за ним другой, так и стало их семеро по лавкам.

И все бы хорошо, да нагрянула беда нежданная-негаданная. Как-то отправился Иван с односельчанами на рыбный промысел к далекому Ледовитому океан-морю. Льдины в том море, что горы матерые, а в глубоких водах стадами бродят рыбы тучные, красноперые.

Долго ли коротко ли, близко ли далеко ли, наловили добытчики рыбы богато и двинулись в обратный путь.

Возы рыбой, как сеном, доверху нагружены, радоваться бы, а на сердце у Ивана тревожно. Вот уж и Морозовица поблизости, а их никто не встречает, за лесом ни дымка не видно, ни петушиного крика не слышно, только надрывный вой собачий доносится.

Миновали лес и ахнули – села-то нет. Кругом развалины, только трубы печные торчат. Все разграблено, одна церковь с колокольней уцелела. Выполз из землянки столетний дед Нефед.

– Что случилось? – кинулся к нему Иван. – Что стряслось?

– Ой, Ванюша, – запричитал дед, – нагрянула под Устюг Великой сила несметная, чужеземная. Город злодеи как есть дотла разорили, а села окрестные огнем по ветру пустили. Мужиков в бою переранили да насмерть посекли, а баб с детишками в полон увели. В лесу мало кто успел схорониться.

Горе небывалое.

Стоит Иван у пепелища, слезы из глаз капают, снег до земли прожигают. А жители, что в лесу попрятались, обступили его, умоляют вдогонку за врагами пуститься, выручить пленных.

И дед Нефед про то же твердит:

– Зимний день, Ванюша, короткий. Солнце скоро садиться начнет, далеко за ночь супостаты убегут, следы свои окаянные надежно заметут.

Да, свое горе велико, а общее еще больше. Подхватил Иван дубинку-самобойку, кликнул дружину верную, вскочил в седло.

Настигли недругов вскоре. Открыто они идут, отместки не ждут. Песни распевают хмельные, разбойничьи.

Вихрем налетел на них Иван, никому спуску не дал. Дубинка-самобойка по стану вражьему ястребом летает, как долбанет кого в лоб, так и дух вон. А Иван мечом-кладенцом орудует. Направо махнет – улица, а налево – переулочек. Побил всех ворогов до единого, освободил матерей и детей.

Воротились они в село, встречают их с ликованием, со звоном колокольным. Одному Ивану невесело: побили душегубы-нехристи всю семью его, жену-красавицу и детушек любимых.

Погоревал он, покручинился, да делать-то нечего, надо жить дальше. Срубил себе избу новую, кузницу краше прежней изладил.

Но с тех пор все заботы, все думы его только о детях малых. И раньше-то он чужих детей, как своих любил, а теперь они все для него родными стали.

В будние дни и праздники он отраду себе не в праздном безделье находил, не на печи лежать да баклуши бить, а чтобы с детьми вместе быть. Катают детишки снежную бабу – Иван с ними, да такую здоровенную заворотит, выше себя ростом.

Строят парнишки снежную крепость – Иван заодно со всеми хлопочет, стены возводит, бойницы в них проделывает.

Встанет он, подбоченится, русую бороду поглаживает:

– Что, мальцы-удальцы, снегири-богатыри. А кто из вас меня поборет?

И начнется потеха. Мальчишки налетят на него, облепят со всех сторон, карабкаются по спине, на рукавах виснут, а он ходит да посмеивается, носит всех на себе. А потом и поддастся, повалится на снег.

Тут и малышня сбежится, да такая куча-мала сделается – на загляденье. Все хохочут, кричат, лица у детей раскраснеются, разрумянятся.

Ох, хороша ты, русская зимушка-зима. Необъятны просторы северные! Недаром говорится: в зимний холод всякий молод. На морозе и старик вприпрыжку идет. Как тут не припомнить стихи знакомые:

Здравствуй, гостья-зима!
Просим милости к нам
Песни севера петь
По лесам и степям.
Нам не стать привыкать, –
Пусть мороз твой трещит:
Наша русская кровь
На морозе горит!

Но сильней всего ребята ждали, когда Рождество да Новый год настанут.

Запряжет тогда Иван на святках в большущие сани-розвальни тройку лихих коней и айда, ребятня, кататься.

Мчит по Морозовице тройка, бубенцы-шаркуны гремят, поддужные колокольцы валдайские голосисто заливаются. Правит Иван санями, мчит с посвистом молодецким, только полозья на крутых поворотах снег режут. А посреди саней стоит кумачовый мешок с гостинцами, в нем конфеты и пряники, чернослив с изюмом, орехи и игрушки, то-то ребятне радость великая.

Говорили ему мужики местные:

– На ветер деньги, Иван, бросаешь, нет бы новую избу справил, а то ведь всех не прокормишь.

– Нет, други вы мои задушевные, – возражал он им, – избу справить всегда успеется, да она и так у меня куда с добром, а детство не вернешь, оно у человека одно. Чем больше в душе детской радости запасешь, тем потом светлей по жизни идти. А доброе дело – не лист придорожный, по ветру не улетит, среди людей останется.

Жила в Морозовице несчастная вдова, нужду беспросветную с детками несмышлеными мыкала. Ушел муж на заработки да и пропал, как в воду канул.

Выдалась студеная зима. Вышел Иван на крыльцо своего терема, любуется на родную деревню. За ночь-то избы выстыли, а сейчас изо всех труб дым лесом стоит, сиреневые, сизые дымы курятся к небу. Только над вдовьей избушкой ничего не видно. Что такое? Худые, видать, дела у вдовы.

Зашел он в избу, а в ней как в леднике – пар изо рта. Дети плачут, на печи кошка мяучит.

– Что ж, Марья, печь-то не топишь? Аль нездоровится?

– Да топить-то нечем, кончились дрова, вчера последнее полено на лучину для самовара исщепала.

Поехал Иван в лес, нарубил не одну мерную сажень дров да и привез их ко вдове.

Старался Иван всем без разбору добрые дела творить. Шел он лесом однажды, слышит: кто-то кричит вдалеке нечеловеческим голосом. Иван прибавил шагу, выбежал на поляну, посреди ее корова. К ней два теленка жмутся, дитяти. И тут же медведь. У коровы бок уже в крови, цапнул ее лесной хозяин. Рога корова наставила, не подпускает медведя ближе, а сама ревет от страха.

– Зачем же ты, Михал Потапыч, безобразничаешь? – сказал Иван с укоризной, взял медведя за ухо, повел к опушке. – Нешто тебе не на ком силушку свою показать неуемную, чем на бедной корове с телятками?

Топтыгин насупился виновато, потряс башкой своей кудлатой, однако Ивану перечить не стал.

– Я больше не буду, – сказал он на опушке Ивану.

– Смотри же. Не дал слово – крепись, а дал – так держись.

Ивана в лесу все звери знали, былинку лишнюю он не примнет, беззащитную птаху не обидит.

И все бы ладно. Да беда подстерегает человека, где он ее не ждет.

Понадобилось Ивану поздней весной реку перейти, кружной путь далек, а по реке короче. Отговаривали его: «Не ходи, опасно».

Но понадеялся Иван на русское «авось», пошел и провалился. Тулуп овчинный сразу намок, тянет ко дну. Сапоги на ногах как гири чугунные стали. Вылезает Иван на лед, а он под ним обламывается. И так и сяк Иван старается на лед выбраться, да все без толку.

Велика сила была у Ивана, а у реки еще больше.

Невмоготу ему бороться с рекой стало, ослаб он, тоска смертная к самому сердцу подобралась, ледяной змеей вкруг него обвилась.

«Неужто гибель пришла неминучая? – думает Иван. – Неужли стану я добычей рыб да чудищ речных? Что ж ребятишки-то без меня делать будут?» И взмолился тогда Иван к угоднику Божиему, к которому сыздавна привыкли русские люди, в пучине водной погибавшие, взывать. Но не успел Иван отчаянную молитву окоченелыми губами прошептать, сверкнула она только в голове его, как откуда ни возьмись – шагает к нему по льду на выручку старец. В зипунишке заплатанном, в треухе, мочальным пояском подпоясаный, а выступает твердо, смело.

«Ой, не ходи сюда, сердешный, – хотел было крикнуть Иван, – сам утопнешь напрасно и меня не спасешь».

А чудесный прохожий уже рядом, шагнул на воду, будто на землю, протянул руку и вытащил Ивана из воды.

Глядит на него Иван, оторваться не может: лицо знакомое такое, родное. Где-то видел он его, а где – никак не вспомнит. Да и мудрено вспомнить, когда зуб на зуб у него не попадает.

– Услышана молитва твоя, – сказал старец. – За превеликую доброту твою к детям повелено мне спасти тебя. Невозможно, чтобы дети лишились такого радетеля за них. Оставь все прежние дела свои, есть кому, кроме тебя, землю пахать и молотом махать. Будь мне помощником. Даю тебе послушание смотреть за детьми, чтоб никто не обижал, не огорчал их.

– Да кто же ты, – удивленно вопросил Иван своего избавителя, – как звать-величать тебя, за кого прикажешь Бога молить?

– Вернешься в Морозовицу, кто первый на глаза попадется, это я и буду, – молвил на прощанье его собеседник и стал невидим.

Торопится Иван домой, от радости ног под собой не чует. Вбежал в избу, а из красного угла с иконы на него святитель Николай Мирликийский смотрит. Тот же взгляд – строгий, но обнадеживающий, добрый, и не в зипуне он, а в архиерейском облачении, и на голове не треух, а митра, драгоценными каменьями изукрашенная.

Так вот кто был его чудесный спаситель!

Затеплил Иван свечу, упал на колени перед образом и долго молился.

Прошло много лет. Состарился Иван, отросла у него борода длинная, чуть не до колен, вся белая. Но все он с детьми. Тому гостинец подарит, этому книжку прочтет, третьего по головке погладит. Широко слава о нем разнеслась в Вологодских краях и далеко за их пределами. Называли его дедом из Морозовицы, а потом и Дедом Морозом звать стали.

Срубил он себе избушку под вековой елью в дремучем лесу и поселился тут.

Пристрожил он всю нечисть лесную, что в буераках да чащобах непроходимых таилась, что людей смущала да детей стращала. Бабу-ягу костяную ногу, что детей воровала, кикимор, шишиг, детосек, леших да водяных в такую глухомань упрятал, что сидят они там и нос высунуть боятся.

Хлопот у Деда Мороза полон рот. Весь год напролет готовит он подарки детям. Собирает шишки, золотит их на утренней заре, чтобы напитались они солнечным теплом и светом, у пчел берет мед для пряников печатных да ароматных. Собирает с трав сладкую росу для леденцов, у цветов берет узоры для книжек-раскрасок, а для воздушных шаров снимает с вершин деревьев легкую рассветную дымку.

Тот знакомый медведь ему бочонок медка прикатил, коровка кринку масла принесла, а лисичка с лисенком – шустрым хвостенком грибков да ягод: черники-голубики, малины да калины припасла.

Мастерит игрушки елочные Дед Мороз для детей. А они живыми у него из рук выходят. Пляшут игрушки на столе, озоруют, щекочут ладони, мешают работать ему.

– Ну-ка, озорники, приберегите свое веселье для деток-малолеток, – говорит им Дед Мороз, – для мальчишек-шалунишек да девчонок-егозенок, бойких глазенок.

А устанет он работать, выходит по лесу гулять, посмотреть, как растут деревья, бегут ручьи, наблюдает, чтобы никто не замутил их, не набросал в них сора, чтобы никто муравейники не разорял, желторотых птенцов не пугал.

Ночью сорвется звезда, он ее отыщет, от грязи очистит да покрепче на небо приколотит.

Однако самые главные его заботы начинаются, когда завьются, запорхают по ветру золотистые, желтые да багряные листья берез и тополей, рябин и дубков. Осенью готовится Дед Мороз в дальний поход: обходит подросшие за год елочки, укладывает подарки в праздничный мешок.

А как только повеет дыханием зимы, заботливо укутывает он теплыми снеговыми одеялами землю-матушку, чтобы поспала она, отдохнула от тяжких трудов хлебородных, новых сил набралась.

Добрый, ласковый Дед Мороз, что и говорить, но несладко приходится врагам, что являются на землю Русскую с оружием в руках, малых детей сиротить, жен-матерей вдовить. Встречает Дед Мороз гостей незваных стужами лютыми, метелями да снегами сыпучими. Жжет Дед Мороз врагов стужей беспощадно, а своим ратникам мосты такие прочные на реках скует, что хоть войско целое по мосту пройдет, хоть танк – боевая машина, как птица, промчится.

А недели за три до Рождества, с Николы зимнего, наряжает Дед Мороз елочки, отправляет их к детям да приговаривает:

– Ступайте смолистые, нарядные, душистые. Несите детям радость да всякую сладость. Разные игрушки: бубенцы, погремушки, лисят да зайчат, котят, медвежат. Конфеты, пряники да воздушные шарики. Красивые, умные книжки: пущай читают ребятишки.

Обуется в валенки до колен, наденет тулуп, который зимой всякому люб, водрузит на голову шапку красную атласную, посох возьмет неразлучный, чтобы по сугробам шагать сподручней, и – в путь!

Спервоначалу, конечно, в родные места завернет, в Морозовицу да в Великий Устюг, чтобы проведать, как там дела идут, а уж потом, как воевода дозором, по всей стране обход начнет. Шествует по российским просторам, по землям Украины и Белоруссии, да и в заморских странах мало ли русских людей живет. Во Франции и Канаде, в жаркой Австралии и Венесуэле. Так получилось, что стали и там русские люди жить. И хоть не бывает в тех странах ни снега, ни зимы и елочки там не растут, но помнят люди свою родную землю. Ее заснеженные поля и леса. И, конечно, доброго Деда Мороза.

А в Устюге Великом ему хоромы добротные справлены, прямо-таки палаты царские. Залы обширные, потолки высокие, стены узорами да картинами украшены.

Дворец дворцом, диво дивное, несказанное, в других землях, за морями-океанами невиданное да неслыханное. И едут сюда к своему доброму Деду Морозу дети со всего света.

Усадит Дед Мороз детей вокруг себя, учит их делать добрые дела.

– А какие дела добрые? – спрашивают дети.

– Слушаться родителей, почитать стариков, прилежно учиться в школе, трудиться на совесть. Благодарить Господа, Творца нашего. Помогать друг другу. Не злиться, никому не завидовать. Что нашел, хозяину отдай. Не бери чужого. Люби природу, ведь весь мир Господь создал нам в радость. Не ломай деревце молодое. Пусть оно растет, набирает сил, принесет потом пользу людям. Не пинай котенка бездомного, не пуляй в собаку камнем, ведь и ей больно.

А дети и песню про Деда Мороза сочинили. Сойдутся у елки и только заслышат шаги Деда Мороза, как идет он по лестнице, посохом своим, рождественской звездой украшенным, постукивает, станут в хоровод и запоют:

Из морозной паутинки
На окошке кружева.
Вьются чистые снежинки
В дни Христова Рождества.
Наступили дни святые,
А за ними вслед идет
Под напевы вьюговые
Православный Новый год.
Кто одет в тулуп овчинный?
Важно посохом стучит?
Это кто шагает чинно,
И на елку к нам спешит?
Здравствуй, здравствуй, гость желанный –
Добрый Дедушка Мороз!
Наш любимый, долгожданный,
Что подарки всем принес.
Он послал к нам в гости елку
Приголубил, приласкал.
Нежно каждую иголку
Частым гребнем расчесал.
Здравствуй, гостья дорогая,
В ярких лентах и шарах.
Раскрасавица лесная
Вся в сверкающих огнях.
Со Снегурочкою-внучкой
Дед Мороз в гостях у нас.
Он на радость всем детишкам
Сам пустился в перепляс.

Услышав такую песню, разве устоишь спокойно? Ноги сами плясать просятся. Подобрал Дед Мороз полы своего снежком подбитого тулупа да как пошел, как ударил вприсядку. И ребятня от него не отстает. Пляшет, веселится – только держись!