ЖИВОЕ СЛОВО
«СЛАВА БОГУ, ЖИВЕМ, РАДУЕМСЯ»
Что радостного произошло с вами в минувшем году? Что бы вы хотели пожелать нашим читателям на год грядущий? |
Отец Игорь Ануфриев (проректор Пермского духовного училища, композитор):
– Пожалуй, самым отрадным событием уходящего года стало открытие в нашей епархии духовного училища. Это произошло на 85-й год после разгрома большевиками Пермской духовной семинарии. Неожиданно я был назначен проректором училища, и вся жизнь резко переменилась.
Другая радость: в Пермском оперном театре состоялась премьера большого моего сочинения – кантаты «От Рождества до Воскресения». Я переживал, как она будет воспринята, ведь и хор, и оркестр, и солисты, и зрительская аудитория состояли из людей очень разных, в большинстве своем невоцерковленных. «Как отнесутся они к тому, что услышат со сцены слова Евангелия, псалмов», – задавался я вопросом. Воспринято было прекрасно.
Духовная жажда среди интеллигенции, среди людей думающих, как мне кажется, очень обострилась в последнее время. И это, наверное, самая большая моя радость. В минувшем году я стал свидетелем нескольких ярких обращений ко Христу. Вот один пример. Человек, готовый свести счеты с жизнью, был спасен Господом, благодаря чуду не смог совершить насилия над собой – и пришел в Церковь. Есть точка зрения, что религиозный накал в России прошел, что люди больше не ищут Бога. Это не так. Прошла мода. Но желающих найти истину становится больше. Даже в прошлом году этот процесс протекал не столь зримо, как в нынешнем. Но в то же время и неверующие укрепляются в своих заблуждениях. Кто-то делает свой шаг ко Христу, кто-то сжигает все мосты к Нему, поэтому тема грядущего Рождества звучит сейчас особенно отчетливо, напряженно.
И я хотел бы пожелать тем, кто не решается вступить в пределы церковных стен, сделать свой выбор, понять, что в Церкви их ждет великая милость, а за ее порогом жить все опасней – там сгущается тьма.
Отец Валентин Кобылин (Архангельская епархия, пос.Красноборск):
– Слава Богу, живем, радуемся. В этом году у меня родилась дочка Александра, седьмой ребенок в семье. Такая вот радость. Подрастают Виктор, Павел, Владимир, Василий, Иоанн, Валентина. А дальше... как Господь даст. Самая маленькая – Александра – такая положительная, само спокойствие, по характеру напоминает Павлика, нашего второго мальчика. Его все зовут ангелочком, он у нас круглый отличник, впереди везде и во всем. Спят детки по ночам хорошо, слава Богу, и вообще я могу сказать (матушка со мной согласна), что с семерыми ненамного больше хлопот, чем с одним ребенком. По составу хлопоты разные, а по объему не слишком отличаются. Что еще? Благодаря нашему другу-благотворителю мы отреставрировали наконец колокольню целиком, а на храме – крест и барабан первого купола. Собрали много ягод в лесу – год был урожайным, и была одна радость, о которой долго будем теперь вспоминать, – поездка в Дивеево. У меня сейчас есть микроавтобус «Соболь», и вот тронулись мы в путь с матушкой, ребятишками, племянником и еще одной прихожанкой. Александра еще не родилась, матушка как раз была на последнем месяце. Детки вели себя в пути хорошо, были молодцами. Когда в час ночи подъехали к Дивеево, не спал только Павлик. А на улице ужас что творилось: гром, молнии, ливень страшный, и вдруг из тьмы кромешной выступила в сиянии обитель. Это было неописуемо. Павлик запрыгал, в ладоши захлопал, начал всех будить: «Вставайте, Дивеево». Если бы мы днем в хорошую погоду приехали, впечатление было бы другим. А когда страх что творится кругом, то лучик благодатный в этой тьме поразил в самое сердце. Ну и дальше было сплошное счастье – приложились мы к мощам преподобного, по канавке всем семейством ходили, и все, даже самые маленькие, читали Богородичное правило, потом было купание во святом источнике. Матушка и сама искупалась, и деток искупала, хотя вода там четыре градуса. Ей кричать стали, мол, куда лезешь, это с таким-то животом, и детей поморозишь. Не понимают, что это место благодатное, святое. Меня-то не было рядом, чтобы вразумить, я со старшими в другом месте купался.
Что хотелось бы пожелать читателям «Веры»? Веру сохранить. Чем дальше, тем сложнее будет. Желаю пребывать со Христом и не отпасть от Него.
Иеромонах Игнатий (Бакаев) (настоятель храма во имя преподобного Сергия Радонежского, пос.Максаковка, Республика Коми):
– Самое яркое событие – сгорел дом на днях, почти достроенный в лесу, где мы обживаемся на окраине поселка. Мы хотели там на первом этаже трапезную открыть, наверху гостиничку устроить для 2-3 человек. Уже и обживать начали. На печке рукавицы сушились и ночью затлели. Послушник, ночевавший наверху, увидел это, плеснул воды и, видать, смыл рукавицы на пол, а там мох... Хорошо, хоть сам не пострадал, снег кругом, так что остальные постройки не занялись – церковка, которую мы строим во имя преподобных Кирилла и Марии, моя келья и остальное.
Как ни странно, я был спокоен на пожаре, может быть, от шока. Распоряжался, кому электроэнергию отключать, кому акафист читать. Подивился, как слаженно работают пожарные: ни мату, ни крику от них. Паники никакой не было. Почти все сгорело. Ну что ж. Оно и само бы когда-нибудь обветшало, все это временное... Восемь подушек сгорело, а стройматериала разного – всего не перечислить. Но когда на следующий день народ услышал про нашу беду, то понесли отовсюду всего-всего. Если бы мы все могли принять, то стали бы гораздо богаче, чем раньше, подушками завалили бы нас по самую крышу.
Я не переживал, нет, особенно поначалу. Все думал: «За что, Господи?» Может, потому, что слишком сильно строились, быстро. Сидим с отцом Феодосием, думаем, и он говорит: «Возможно, потому, что мы, монахи, стали забывать молитву, больше о стройке думали, о гвоздях, досках». Может, и верно. Мы стали лучше молиться, трезвее, сосредоточеннее. Но самая большая радость случилась на следующий день после пожара. Сижу я в келейке, читаю: «Да узрят нищие и возвеселятся: взыщите Бога и жива будет душа ваша». Задумался, какая душа жива. Глянул в окно и вижу, идут из поселка мои прихожанки: Павла с внучкой Елизаветой, Вера, Евдокия, Ангелина, Мария, другая Мария, Фаина. И понял я, что не всякая душа жива, а та, которая может сострадать, переживать, сочувствовать. Глядел я на своих, как идут они по снегу, и заплакал от радости. Приход наш будто обновился, чувства в огне обновились. Мы стали ближе, дороже друг другу. Звонили мне непрестанно, и из города тоже, и те, кто уж забывать нас начал. Опасался я, что владыка ругать станет, что вот – не уберег, но, к моей радости, стал он утешать, просил не унывать, мол, всякое бывает.
Еще матушка Стефанида позвонила, настоятельница Кылтовской обители, напомнила мне один случай, как несколько лет назад были мы с ней среди других православных, все о чем-то своем говорили, и вот одна женщина пожаловалась, что дом у нее сгорел. А я на это: «Слава Богу». И как бы не сам сказал, а словно кто-то моими устами это произнес. Все вокруг вдруг замолчали разом, воцарилась такая тишина, что, дескать, батюшка-то сморозил. Тут я добавил: «...жива осталась» – и все успокоились, за это как бы действительно можно Бога возблагодарить. «Дом, наверно, ветхий был, – утешал я женщину, – сколько ремонта небось требовал, а так, может, новый построите, и все выйдет к лучшему». Прошло после этого года два, и вдруг в Эжве та самая женщина меня за рукав трогает: «Помните меня?» – «Помню». – «А ведь дом-то мы новый так и не построили», – замечает она, вроде как с легким укором.
– Ну и как, – интересуюсь, – тебе жить негде?
– Да нет, что вы, – отвечает, – у сына в Эжве четырехкомнатная квартира, у меня в ней своя комната.
– Так, может быть, заняться нечем?
– Что вы?! У меня здесь два сына и дочь живут, с внуками вот нянчусь.
– А сейчас куда едешь?
Она назвала один из сыктывкарских храмов. Я удивился:
– А что, в Эжве разве церкви тебе мало?
– Не мало, но я и по другим храмам езжу, везде хочется побывать.
И говорю я ей:
– Вот как получается, Александра. Ты жила на отшибе от села и за 300 километров от города. Вспомни, как трудно было твоим детям ездить дрова заготавливать, крышу чинить, не говоря о переживаниях, как ты там, жива ли, здорова. А если и правда заболеешь, так им и вовсе мука. А сейчас живете вместе, и не они тебе, а ты им помогаешь, да еще по храмам ездишь. Так что слава Богу, что дом твой сгорел.
Она подумала и подтвердила: «Слава Богу!»
То же самое я думаю теперь и о нашем пожаре. С одной стороны посмотреть – горе, с другой – радость. Иные уж начали было говорить, что вот отец Игнатий дачу себе строит. А теперь, как побывали, воочию убедились, что жизнь в лесу небогатая, все удобства во дворе, воду на саночках за триста метров возить приходится. А хорошо только то, что тихо, что сосны кругом стоят. И те, у кого в сердце какая-то ледышка было появилась, оттаяли. Вот так, через огонь, окрепла наша община.
А что же мне читателям нашим пожелать? Желаю искать Царствия Божия. На земле его не построить, кто бы ни обещал этого. Человек не для ветхого благополучия, а для настоящего рая рожден. И во всех делах своих этой дальней перспективы нельзя из вида терять, этой ниточки, которую Господь дал нам в руки.
 | назад |
| вперед |  |
