ИСТОРИЯ ОТЕЧЕСТВА
БЕЗ ЛЕСТИ ПРЕДАН
Нынче исполняется 170 лет с кончины выдающегося государственного деятеля, русского патриота Алексея Андреевича Аракчеева
|
19 ноября 1825 г. в Таганроге скончался император Александр Первый. В этот миг рядом с ним, может быть, впервые за многие годы, не было графа Аракчеева. Он находился в своем имении Грузино под Петербургом и пребывал в глубокой депрессии: 10 сентября дворовые зарезали беззаветно любимую им Анастасию Шумскую (урожденную Минкину), четверть века управлявшую его имением. В ответ на настойчивые приглашения Александра сокрушенный Аракчеев смог только описать в письмах свое ужасное положение.
В конце ноября в Петербург пришла весть о смерти государя, окончательно сокрушившая графа. Испросив у взошедшего на престол Николая I отставку, он отправился на лечение за границу. Из этой поездки он привез изготовленные по его заказу в Париже столовые бронзовые часы с бюстом покойного императора, раз в сутки, в 11 часов пополудни, в то самое время, когда скончался Александр I, игравшие молитву «Со святыми упокой».
Вернувшись из-за границы, он поселился в своем имении и занялся разведением любимых им цветов, а перед храмом соорудил бронзовый памятник Александру Благословенному с надписью: «Государю Благодетелю, по кончине Его». Вещи, напоминавшие ему покойного императора во время его неоднократных посещений Грузино, он берег как святыню до самой смерти. 21 апреля (3 мая) 1834 года всеми забытый граф Алексей Андреевич Аракчеев скончался, «не спуская глаз с портрета Александра, в его комнате, на том самом диване, который служил кроватью Самодержцу Всероссийскому».
Его похоронили в храме с.Грузино, у подножия бюста императора Павла I. За год до смерти граф внес в государственный заемный банк огромную по тем временам сумму в 50 тысяч рублей с тем, чтобы к 1925 году вместе с процентами она стала наградой тому, кто к 100-летию памяти Александра I напишет лучшую историю его царствования. Так при жизни и по смерти граф Аракчеев остался верен девизу, собственноручно написанному императором Павлом на его гербе: «Без лести предан».
Но спустя столетие пришла совсем другая эпоха. Храм был закрыт, могилу Аракчеева, где он был похоронен в генеральском мундире со шпагой, раскопали местные воры – шпагу унесли, а ненужный прах швырнули обратно в могилу. В школах уже учили (и до сих пор учат) об «аракчеевщине», реакционере «без ума, без чувств, без чести» (так язвил Пушкин), ужасном создателе ужасных военных поселений...
Такова, увы, судьба многих русских патриотов.
* * *
Алексей Аракчеев родился 23 сентября 1769 года в семье бедного дворянина, отставного гвардии поручика, владельца деревеньки из 20 душ в Бежецком уезде Новгородчины. Как первенца отец хотел видеть его продолжателем семейной традиции. Когда сыну исполнилось 12 лет, на средства, вырученные от продажи урожая и домашней скотины (всего сто рублей), он повез его в Санкт-Петербургский артиллерийский и инженерный кадетский корпус.
Выяснилось, однако, что для немедленного поступления в это лучшее в то время военное учебное заведение требовалось внести 200 рублей. Ходатайство о льготном приеме Алексея чиновники волокитили аж до лета следующего года. Живя на постоялом дворе, отец с сыном потратили все свои деньги, продали зимнюю одежду, голодали, даже просили милостыню. В один из воскресных дней были у петербургского митрополита Гавриила, раздававшего деньги бедным, – от него получили три рубля серебром.
Как раз в ту пору корпус возглавил сподвижник Александра Суворова генерал П.Мелиссино. Как вспоминал Аракчеев, отчаяние придало ему храбрости, и однажды, когда генерал шел по лестнице, он бросился к нему в слезах: «Ваше Превосходительство! Примите меня в кадеты, иначе нам придется умереть с голоду!» Спросив, когда было подано прошение, генерал начертал записку в канцелярию о приеме Алексея. Спустя многие годы он называл этот день – 19 июля 1783 года – самым счастливым в жизни.
Еще однажды генерал Мелиссино сыграл решающую роль в судьбе Аракчеева. После окончания корпуса он оставил успешного в математике ученика преподавателем геометрии, а затем артиллерии, а когда наследник престола, будущий император Павел I, подыскивал толкового артиллерийского офицера для своего гатчинского войска, генерал, даже не спросив согласия Аракчеева, своим приказом назначил его на службу в Гатчину. Это была рука судьбы: так начиналась головокружительная карьера молодого Аракчеева.
Известно, что Екатерина II недолюбливала Павла, а также по причине больших строгостей при «малом дворе» офицеры отнюдь не рвались служить в Гатчину. Ни денег, ни карьерного роста эта служба не обещала.
|
Однако именно здесь вполне были оценены главные качества Аракчеева – исполнительность, феноменальное усердие, блестящее знание артиллерийского дела. Здесь Аракчеев очень скоро снискал себе полное расположение Павла и подружился с юным тогда будущим императором Александром I. Знаком особого расположения Павла к Аракчееву стало право «безо всякого особенного приглашения находиться постоянно при обеденном Его Высочества столе». В 1796 г. уже в звании полковника он – комендант Гатчины. Павел Петрович как-то сказал Аракчееву: «Со временем я сделаю из тебя Человека». И слова эти очень скоро начали исполняться.
В том же году император Павел I взошел на престол. Прибывшего из Гатчины в Зимний дворец Аракчеева он встретил словами: «Смотри, Алексей Андреевич, служи мне верно, как и прежде». Затем призвал старшего сына Александра и соединил их руки с напутствием: «Будьте друзьями и помогайте мне!» Аракчеев любил вспоминать, как в день прибытия в Петербург Александр отдал ему свою рубашку, чтобы тот сменил забрызганное грязью платье. Эту рубашку Аракчеев свято хранил до конца своих дней.
7 ноября 1796 г. его производят в генерал-майоры и назначают комендантом Петербурга, затем – начальником свиты Его Императорского Величества. В возрасте 28 лет он получает титул барона и орден Александра Невского. Зная стесненное материальное положение Аракчеева, Павел дарит ему село Грузино на Волхове с двумя тысячами душ крепостных.
Как недолго и порывисто было трагическое царствование Павла Первого, так прерывиста и драматична была служба Аракчеева при Павле. 18 марта 1798 года император уволил его «без прошения в отставку» в связи с тем, что покончил с собой один из штабных офицеров, подполковник Ф.Лен, посчитавший себя оскорбленным Аракчеевым. Однако уже через несколько дней Павел возвращает Аракчеева на службу и вскоре возлагает на него обязанность отдавать «предварительные распоряжения по армии» от своего имени. 5 мая 1799 года волею императора Аракчеев получает графский титул «за отличное усердие и труды, на пользу отечества подъемлемые», а спустя пять месяцев вновь отправляется в отставку – по доносу за якобы сокрытие неких непорядков в Арсенале. После второй опалы Аракчеев четыре года вплоть до нового царствования занимается своим имением в Грузино и, надо заметить, создает в нем образцовое хозяйство.
«Алексей Андреевич! Имея нужду видеться с вами, прошу приехать в Петербург». Записку такого содержания спустя ровно месяц по восшествии на трон, 23 апреля 1803 года, Александр I отправил в Грузино. Так начался второй виток карьеры Аракчеева, вскоре ставшего фактически вторым лицом в государстве и единственным, кому Государь безоговорочно доверял. С 1812 года Аракчеев был единственным докладчиком у императора по военным, дипломатическим вопросам, управлению и снабжению армии. Спустя десятилетие любое важное лицо, нуждавшееся в аудиенции у императора, сперва должно было явиться к Аракчееву, а тот уже докладывал Александру I. Через него же теперь шли и все назначения высших сановников империи.
* * *
Казнокрадство, взяточничество, протекционизм, необязательность – родовые пятна нашего чиновничества. Истоки этих явлений на Руси теряются во тьме веков, но при Петре I меньшиковский тип всевластного царедворца-казнокрада вошел в особую силу и господствовал в жизни России до самого конца царствования Екатерины II. Взошедший на престол император Павел, твердо решивший, что при нем «все будет иначе», с его идеями чести, порядка, немного имел людей, на которых бы мог опереться в своих преобразованиях. Одним из них стал граф Аракчеев.
Существует духовный закон, по которому преданность, верность идеалу служения всегда соседствуют с порядком и пользой. Так, верность жены мужу рождает благополучие в семье, верность монаха Богу – порядок в монастыре, а преданность Государю – благоустроение в Отечестве. Нет сомнения, что, если бы наши чиновники обладали толикой той энергии служения и преданности престолу, которой была у Аракчеева, русская государственная машина стала бы лучшей в мире.
В истории России было немало умных администраторов, но по пальцам можно было пересчитать таких, кто умел не только разрабатывать указы, но и добиваться их выполнения. Аракчеев – умел. И добивался поставленной цели любыми средствами, в том числе жесткими и грубыми. Характерно, например, что, несмотря на свое отрицательное отношение к военным поселениям, он поставил это дело так, что не только возместил затраты казны на их возведение, но и – неслыханное дело! – сделал их прибыльными, принеся в казну 26 млн. рублей.
Еще в кадетском корпусе ему, пятнадцатилетнему сержанту, поручили «тянуть» лентяев, а также слабых «как по фронту, так и по наукам» товарищей, – хоть строгостью, хоть тычками он всегда добивался от них нужного результата. Но едва ли правильным было бы оценивать это с позиций наших дней – действовать он мог только теми методами, которыми располагало тогда общество. Вспомним, что в ту пору в кадетском корпусе розги были столь же естественны, как каша за обедом, шпицрутены являлись главным воспитательным средством в армии, а колодки на шее крестьянина – в крепостном хозяйстве.
«Я знаю, что Аракчеев груб, невежественен, необразован, – отстраненно рассуждал Александр. – Однако он имеет большую практическую сметку, мужество и инициативу и наделен огромной работоспособностью. Он также глубоко вникает в детали. Он соединяет в себе редкую неподкупность с презрением к почестям и материальным благам. И он обладает несгибаемой волей и фанатичной страстью командовать людьми. Я не мог бы сделать что-либо без него».
* * *
Аракчеев никогда не гонялся за наградами и чинами. Могущественный вельможа, близкий государю человек, он имел по службе лишь несколько низших наград – от св.Анны до ордена Александра Невского, отказался от пожалованных ему более высоких орденов: в 1807 г. от св.Владимира, а в 1808, после заключения мира со Швецией, от ордена св.Андрея Первозванного, высшего ордена Российской империи. Чтобы ему было «приятнее» их носить, император Александр I послал свои собственные знаки ордена, но Алексей Андреевич отказался их принять, мотивируя тем, что не заслуживает, поскольку непосредственного участия в военных действиях не принимал. Он оставил себе на память лишь рескрипт на орден. Удостоившись пожалования портрета государя, украшенного бриллиантами, граф портрет оставил, а бриллианты возвратил.
31 марта 1814 года, на другой день после капитуляции Парижа, император подписал указ о производстве Аракчеева и Барклая де Толли в фельдмаршалы. Но Аракчеев упросил императора отменить указ относительно своего производства, опять-таки мотивируя тем, что непосредственного командования войсками он не осуществлял.
Наконец, однажды Александр I решил пожаловать мать графа Аракчеева титулом статс-дамы. И от этого Алексей Андреевич отказался. Государь с неудовольствием сказал: «Ты ничего не хочешь от меня принять!» – «Я доволен благоволением Вашего Императорского Величества, – отвечал Аракчеев, – но умоляю не жаловать родительницу мою статс-дамою; она всю жизнь свою провела в деревне; если явится сюда, то обратит на себя насмешки придворных дам, а для уединенной жизни не имеет надобности в этом украшении».
Действительно, благодарность, поддержка и доверие царя значили для Аракчеева несравненно больше, чем деньги, имения, чины и ордена, – ко всем этим утехам родовитой знати он был совершенно равнодушен. Именно поэтому к нему абсолютно неприменим расхожий ярлык– обвинение честолюбца, то есть искателя именно внешних почестей и отличий.
Все, что он получил за свою жизнь, Аракчеев фактически отдал обратно в казну: возможность распорядиться после своей кончины имением в Грузино и всеми средствами граф Аракчеев предоставил государю-императору. Эпизод в истории России того времени уникальный. Николай I признал наилучшим передать имение, крестьян и даже герб завещателя во владение Новгородскому кадетскому корпусу, получившему с тех пор название Аракчеевского.
* * *
Непосредственного участия в военных действиях Аракчеев никогда не принимал – это дало повод его современникам и даже некоторым историкам обвинить его в «трусости». Однако Аракчеев очень трезво оценивал свои способности стратега на поле битвы. Его место в армии было иное – организатора и администратора. И на этом поприще его заслуги перед Россией трудно переоценить.
Состояние русской армии к концу правления Екатерины было плачевным. В армии царили казнокрадство и коррупция, командиры манкировали службой и колотили солдат почем зря. Верхушка русской армии, в особенности гвардейское офицерство, совершенно разложилась. Картину, когда офицер на смену караула ехал позади взвода в бауле, закутанный в шубу и муфту, современники не считали ни удивительной, ни возмутительной.
«Образ жизни гвардейских офицеров совершенно изменился, – писал один из очевидцев перемен. – При императрице мы думали только о том, чтобы ездить в театры, в общество, ходили во фраке. А теперь с утра до вечера на полковом дворе, и учили нас всех как рекрутов». Главным вершителем таких перемен в армии и стал Аракчеев.
В роли военного министра он бескомпромиссно, присущими ему решительными мерами восстановил порядок, повел борьбу со злоупотреблениями офицерства. Начались судебные процессы над казнокрадами, восстанавливалась строгая дисциплина, причем в одинаковой степени и для солдат, и для офицеров, которых за нарушения немедленно разжаловали, сажали под арест, увольняли со службы.
«Чистые казармы – здоровые казармы», – любил говорить Аракчеев – теперь они сияли чистотой, питание и обмундирование солдат улучшились, самоуправство офицеров и беспричинные телесные наказания солдат были пресечены. Вот его правила по обучению рекрутов: «а) чтобы не изнурять людей и отнюдь за ученье не наказывать, ибо ошибки в ученьях зависят больше от понятия, которое не у всякого человека равно... надобно употреблять время и старания, дабы не побоями, а благоразумным истолкованием и ласковостью дойти до того; б) напротив, ленивых рекрутов в штрафе заставлять чаще учиться; в) отличных рекрутов в поведении и ученье иметь всегда на замечании и впредь пред другими давать им преимущества...»
К слову сказать, Аракчеев был убежденным противником рекрутской системы, предлагая Александру I сократить срок солдатской службы с 25 до 8 лет, а из увольняемых в запас сформировать резерв. Но рекрутчина была отменена лишь спустя четверть века после его смерти. Однако, когда Совет министров предложил перед войной узаконить откупные от рекрутской повинности в размере 2500 руб., Аракчеев выступил против, увидев в этом дискриминацию бедных крестьян.
* * *
Артиллерия, как известно, «бог войны». Так оно было и в начале XVIII века. Именно в создании первоклассной артиллерии – главная заслуга графа Аракчеева перед Россией, этим он подготовил победу русского оружия в войне с Наполеоном.
Известно, что именно артиллерия была «коньком» французского императора. После поражения русско-австрийской армии под Аустерлицем Аракчеев понял, что победить его можно лишь, если удастся создать превосходящую артиллерию.
Он выделил артиллерию в самостоятельный вид войск, в основу ее структуры положил артиллерийскую батарею, учредил конную артиллерию, блестяще зарекомендовавшую себя уже в самом скором времени. Он поставил на новый уровень образование офицеров-артиллеристов, установил новый калибр пушек и пр. Последствия этих улучшений проявились уже в битве под Прейсиш-Эйлау в 1807 г., когда обновленная русская артиллерия отняла у Наполеона, казалось бы, уже безоговорочную победу: 23-летний генерал Кутайсов, ученик Аракчеева, во главе соединения новой конной артиллерии из 36 орудий, совершил стремительный рейд против французов там, где решался исход боя, и расстрелял картечью французскую пехоту, выходившую наперерез отступающей русской армии. В Бородинской битве русская армия, уступая наполеоновской по численности, превосходила ее в артиллерии: 640 орудий у нас против 587 орудий французов, причем русская артиллерия оказалась более маневренной и лучшего качества, чем французская.
* * *
Незаслуженно забытые заслуги Аракчеева перед Отечеством можно перечислять долго. Вот еще лишь некоторые.
Во время русско-шведской войны 1808-1809 годов в действующую армию был послан Аракчеев, которому удалось переубедить генералов настоять на знаменитом «ледовом походе» и подготовить его. Этот переход по льду Ботнического залива к Стокгольму решил исход войны, после которой, как известно, по Фридрихсгамскому миру к России отошла Финляндия.
В 1818 году несколько сановников получили секретное поручение царя разработать проект отмены крепостного права. Проект Аракчеева предусматривал поэтапный выкуп в казну помещичьих имений с наделением всех помещичьих крестьян и дворовых людей двумя десятинами на каждую ревизскую душу, помещики же получали бы за освобождаемых крестьян деньги. Эти идеи в дальнейшем были, по существу, положены в основу крестьянской реформы 1861 г.
Решающим было слово Аракчеева и при назначении популярного в армии Кутузова главнокомандующим армией вместо Барклая-де-Толли в августе 1812 г. Позднее вместе с Кутузовым он был противником похода в Европу, полагая, что он ничего хорошего не принесет России, а лишь усилит позиции ее потенциальных противников – Англии, Австрии и той же Франции (так и случилось).
* * *
Известно, что Аракчеев, не умея писать и говорить по-французски, отказывался обучаться французскому языку, предпочитая и в деловой обстановке, и в быту использовать русский. Преданный исключительно интересам России, он не скрывал своей неприязни к иностранным вершителям судеб России, к различным иностранным влияниям в окружении императора. А их было немало. Так, англофильская партия сначала вдохновлялась военным губернатором графом Паленом, генералом Бенигсеном, организовавшим убийство Павла I и возврат России в фарватер английской политики. Позднее интересы этой партии вдохновлялись польским аристократом и другом Александра князем Адамом Чарторыйским. Его влияние было громадным в деле вовлечения России в антифранцузские коалиции, в военные кампании 1805-1807 гг., совершенно не нужные для страны, намеревавшейся в первые годы царствования Александра проводить политику нейтралитета.
Французское влияние осуществлялось в эти же годы группой лиц, близких к М.Сперанскому, многочисленные при дворе и в армии выходцы из Германии оказывали влияние в пользу Пруссии. Французский посол в Петербурге в 1823 г. доносил своему правительству: «То, что здесь называют «русская партия», во главе которой находится граф Аракчеев, старается в данный момент свалить графа Нессельроде (министр иностранных дел)... его главнейшая точка опоры – австрийский кабинет; таким образом, по своим интересам и по своим привязанностям Нессельроде остается целиком преданным Австрии».
* * *
Историки царствования Александра Благословенного разбираются в причинах удивительного долголетия Аракчеева у трона. Пишут, что еще в 15-летнем возрасте Александр во время службы в «потешном» гатчинском войске подружился с Аракчеевым и то и дело пользовался его «прикрытием» от эксцентричного и порой излишне сурового к сыну отца. Кроме того, в пользу Аракчеева было неучастие в заговоре и убийстве его отца. Но все сходятся в том, что карьеру свою он сделал сам трудом, огромными организаторскими способностями, невероятными усердием и исполнительностью.
Человек долга, профессионал Аракчеев особенно не любил придворных, «людей праздных и ленивых». «У меня камер-юнкерствовать не можно, – говаривал он, – я педант, я люблю, чтобы дела шли порядочно, скоро, а любовь своих подчиненных полагаю в том, дабы они делали свое дело». Аракчеев говорил то, что думал о каждом из них, шокировал придворные круги своей прямолинейностью, доходящей до издевок, – столичное высшее общество отвечало ему взаимностью: титулованные особы с громкими фамилиями охотно распространяли при жизни и по смерти Аракчеева всякие анекдоты и небылицы о его грубостях и солдафонстве. Теперь эти мемуары читаем мы и принимаем за чистую монету.
Знать ненавидела его едва ли не больше, чем впоследствии либералы и большевики. «Меня никогда не любили в течение моей службы, потому что я требовал дисциплины», – говорил Аракчеев. Вот признание, неведомо как вырвавшееся из его суровой, несловоохотливой души: «Честному человеку всегда трудно занимать важные места государства».
Между тем такие выдающиеся деятели своего времени, как Сперанский и Карамзин, относились к нему уважительно. Карамзин, признавший в Аракчееве человека с умом и «хорошими правилами», услышал от него такие слова: «Учителем моим был дьячок: мудрено ли, что я мало знаю? Мое дело исполнить волю государеву. Если бы я был моложе, то стал бы у вас учиться, теперь уже поздно». Даже Пушкин, автор нескольких эпиграмм на Аракчеева, с горечью писал жене в 1834 г.: «Аракчеев умер. Об этом во всей России жалею я один. Не удалось мне с ним свидеться и наговориться».
* * *
В жизни Аракчеева было два почти мистических эпизода, когда он, кажется, мог изменить ход российской истории.
В первый раз это случилось при Павле I. В самый канун переворота император, почувствовав измену, вспомнил об Аракчееве и вызвал его в столицу, намереваясь вновь определить его на службу. Если бы Аракчеев оказался в столице, заговор против императора не имел бы шансов. Но военный губернатор Петербурга, один из вдохновителей заговора граф Пален, приказал задержать Аракчеева на заставах, и тот не прибыл в назначенный срок. «Не случись этого, Павел сидел бы на престоле», – писал в своих «Записках» Н.И.Греч.
В роковой 1825 год на Аракчеева было возложено важное поручение Александра I: в связи с поступившими доносами на тайное общество декабристов возглавить дальнейший о нем розыск и арестовать его участников. Унтер-офицер Иван Шервуд, решивший открыть правительству существование тайных обществ (будущих декабристов), летом 1825 года отправился в Грузино. Аракчеев тут же выработал план, как взять главных заговорщиков с поличным. Но случилось убийство Анастасии Шумской, и Алексей Андреевич тяжело нервно заболел. А так, глядишь, не разворошили бы декабристы патриархальный уклад жизни России, и вся история пошла иным путем...
Удивительно, как в этих двух эпизодах выявилась та роль, которую Бог уготовал Аракчееву и с который он справлялся совершенно: всю свою жизнь он был ревностным слугой престола, умным и деятельным проводником царских чаяний, но никогда – самостоятельным политиком, вершителем судеб. Так на перекрестках истории перед ее истинными вершителями открываются бездны, но, верные себе, они перешагивают их и идут предначертанным Свыше путем.
И.ИВАНОВ
 | назад |
| вперед |  |
