РАССКАЗЫ НАШИХ ЧИТАТЕЛЕЙ
ВСТРЕЧА
Иногда бывает очень тяжело на душе. Что-нибудь неприятное произойдет на работе или просто суета и заботы мира сего давят тяжким бременем. За окном серо и пасмурно, тяжелые, мрачные тучи, и солнышка давно не видно. Да мало ли чего бывает, когда наша душа почему-то томится, то ли что-то предчувствуя, то ли грехи наши закрывают для нее ясный божественный свет.
В такие дни почему-то так хочется поговорить по-душам или же просто посидеть рядом с хорошим человеком. Когда возможности такой нет, садишься за духовные книги.
Боже мой, сколько этих книг мною было уже прочитано! Простые и ясные слова духовных старцев, их жизнь и их подвиги в вере – все это ярко представало перед моими глазами. Я переносилась в их святой и такой прекрасный для меня мир. При этом чтении сердце мое замирало, как когда-то в детстве, когда я читала свои первые сказки о Жар-птице и Коньке-Горбунке. Как хорошо, что в сказках добро всегда побеждает зло! – думала я ребенком. А теперь вот, взрослая уже, думаю: как хорошо, что были на Руси вот такие святые люди и подвижники в вере!
Но, поднимая глаза от книг, я видела перед собой настоящую жизнь и реальных людей. Что говорить и что писать об этом. Такая жизнь проходит перед глазами каждого.
Так шли недели, годы. «Когда тебе совсем уже невмоготу – молись», – писал святой Феофан Затворник. И я следовала его совету. Молитва спасала, но не всегда. Какое-то неясное вначале желание подтачивало постоянно мое духовное спокойствие.
Наконец я осознала, чего хочу. Я поняла, что хочу увидеть духовного старца или же просто человека, достигшего высот в вере. И с этих пор, кроме обычных своих прошений, я стала молить Господа показать мне наяву Божьего человека.
Время шло, а я по-прежнему видела вокруг себя людей или открыто осмеивающих меня, или же делающих это у меня за спиной. Даже мать моя, заботливо меня поглаживая, будто невзначай говаривала: «Ты хоть никому не рассказывай, что веруешь в Бога, а то тебя люди «боголюбкой» уже прозвали». И так она мне это говорила, что я понимала: для нее слово «боголюбка» ассоциируется с таким неприятным словом, как, например, «пьяница». Людям казалось чем-то ненормальным, неестественным, что я отказалась от прелестей мирской жизни, телевизора, радио, мирских газет и книг.
Только-только на смену зимы потихоньку в окна стала заглядывать весна. И вот однажды...
Наша маленькая деревенька сообщается со всем остальным миром только посредством электрички, в которой мы, все ее жители, ездим в город за продуктами. И я с ворохом пустых сумок умостилась в третьем вагоне подошедшей электрички.
После моего одиночества – сразу много людей. И уже по привычке я начинаю рассматривать эти незнакомые мне лица. Я ищу в каждом из них хотя бы искорку того огня, который горит у меня в груди. Ищу родственную себе душу. Ведь выражение лица у человека верующего существенно отличается от лица неверующего.
Но взгляд как раньше, так и теперь по-прежнему натыкается на лица, поглощенные какими-то своими думами, заботами. Суета мира сего написана на лицах. Я опускаю глаза – везде одно и то же. Но вдруг замираю...
Мой слух чутко уловил разговор, который происходит где-то совсем неподалеку от меня. Говорили о Боге. Я подняла глаза. Совсем близко от меня, чуть напротив, увидела двоих разговаривавших мужчин. Лиц их сразу не было видно, я слышала только слова, да и то не совсем ясно. Один из мужчин, судя по осанке, еще молодой, здоровый, другой же, говоривший о Боге, совсем старый: сгорбленная спина, опущенные плечи, голова, склоненная книзу. Я стала прислушиваться.
В это время старичок вдруг поднял голову, дав мне возможность, наконец, разглядеть его. При взгляде на лицо этого старичка меня вдруг пронзило такое чувство теплоты, какое бывает, когда вдруг встречаешь своего любимого родственника, которого давно не видел. Я замерла, глядела и не могла наглядеться. Его лицо, его мимика были наполнены духовной силой – ничего наигранного, ничего противоестественного. На ум сразу же пришли слова Господа нашего Иисуса Христа: «Будьте, как дети...» Вот и этот старичок напоминал, скорее, ребенка. Но ребенка, умудренного жизнью.
Он, видимо, убеждал своего сидящего напротив соседа в чем-то, касающемся Бога. На что молодой мужчина хмурился, пожимал плечами, нервничал и что-то зло и едко ему отвечал. Старичка, видимо, нисколько не обижала такая реакция собеседника. Приветливость не сходила с его лица. Но мне казалось, что молодой мужчина настолько был ожесточен чем-то, что слова старичка, словно горох, отскакивали от него. Он, наконец, совсем рассердившись, отвернулся в противоположную сторону.
И тут слышу... Старичок вдруг запел, вполголоса запел псалом. И как он пел! Глаза его были устремлены вдаль, они не останавливались ни на чем, окружавшем его, они словно бы видели Того, к Кому человек обращался. По его лицу разлилась благодать. В ту минуту можно было сказать о нем – «человек не от мира сего». И я словно растворилась в том его пении, перестала замечать время.
Закончив псалом, он так и остался сидеть, устремив взгляд в свою святую, видимую только ему даль. Умиротворение, доброта, счастье, любовь – все это уместилось враз на его лице. Ни малейшего сомнения не оставалось во мне, что я вижу человека Божьего.
Объявили мою остановку. С удивлением и радостью я увидела, что и старичок тоже засобирался, вынося сумки свои в тамбур. И вот он уже одиноко стоит около своих сумок. Ни минуты я не размышляла, открыв двери, вышла к нему. Сделала шаг, другой, потом наклонилась и поцеловала его в морщинистую щеку: «Спасибо тебе, отец!»
Он не спросил меня, почему я говорю ему «спасибо», просто посмотрел в мои глаза и все понял без слов. Зачем тут слова, когда души наши соприкоснулись, они узнали друг друга, они разговаривали без слов, ибо душа христианина – в Иисусе Христе, и Христос сотворил там Свою обитель.
На остановке я помогла сойти ему на перрон, вынесла его сумки. Старичок улыбался.
«Да поможет тебе Бог, – сказал он мне и прибавил: – Встретимся в Царствии Небесном».
Повернувшись, я пошла по перрону. Благостью, которою было наполнено его существо, он оделил и меня. Я задыхалась от чувства любви, прекрасной Божьей любви. Слезы умиления катились по моим щекам, которые я даже не вытирала, да и не замечала. Все окружавшее было словно нереально, реально было только одно – Бог.
Я вдруг вспомнила свои молитвы к Нему. Господь исполнил мою просьбу, подумала я. Теперь я знаю, что нас, христиан, пока мало, мало глубоко верующих в Господа, мы разбросаны в разные стороны друг от друга (и на это есть промысл Господень).
Но все мы – едино находимся во Христе. И Он не оставит нас. А мы? А мы должны молиться, чтобы нас стало больше. Много. И тогда будет жить Русь Святая!
Раба Божия НАТАЛЬЯ
Кировская обл.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Поезд неутомимо выстукивал свою дорожную песню. 20 лет назад Надежда уехала из родного края за тысячи километров. Сестры тоже разъехались по разным городам, и теперь редкие совместные встречи стали для всех большим праздником.
В этом году родной дом собирал всех на мамин юбилей. От волнения Надежде не спалось. Под равномерное покачивание вагона она погружалась в неглубокий сон и вновь просыпалась. Картины солнечного детства переплетались в сознании с бесконечными проблемами настоящего.
В памяти из далекого детства всплыло большое каменное здание, построенное в классическом стиле в начале XIX века, увенчанное в советское время красной звездой и служившее долгое время Домом культуры. Еще совсем маленькую Надю старшая сестра понесла на руках туда смотреть кинофильм. Надюша с удивлением разглядывала необычные росписи на стенах, затем взгляд ее устремился на верх сводчатого потолка.
Сверху на нее задумчиво смотрели удивительные существа с крылышками.
Надя подергала сестру за рукав:
– А почему там люди с крылышками?
– Потому что они летают.
– А почему они летают?
Ответа девочка не услышала, потому что начался фильм. Она снова нетерпеливо подергала сестру:
– А почему мы не летаем?
Зрители возмущенно начали оглядываться. Худенькие ручонки сестры крепко обняли ее, и Надюша быстро заснула. Так, спящую, ее и принесли домой.
В дальнейшем с этим зданием были связаны все ее детство и юность. Здесь проходили концерты, собрания, фильмы и танцевальные вечера. Наде нравилось это огромное здание с прохладными залами, с окнами необычной формы, из которых загадочно смотрели в мир красиво выгнутые металлические решетки.
К большому огорчению Нади, сказочные росписи на стенах однажды перечеркнула грубая кисть маляра, погрузив в небытие этот прекрасный, таинственный мир. Затем после очередного ремонта в зале появились удобные мягкие кресла. Надюша по привычке запрокинула голову – сверху на нее смотрело безмолвное белое пространство, дышащее холодом.
– Кто, почему и зачем это сделал? – в недоумении грустно размышляла тогда Надя. – Кому помешала эта чарующая красота?
Надежда заворочалась на узкой полке. Воспоминания не давали заснуть. Господи, сколько же покалеченных душ и сколько человеческих трагедий вынесли люди, лишенные Твоего благодатного света истины?!
Больное общество стояло с завязанными глазами на краю пропасти, наивно полагая, что находится на пути в райский сад, название которому – коммунизм. Мечтами о счастливом грядущем жила и Надя. С верующими людьми ей сталкиваться как-то не приходилось.
Но вот однажды летом к ним в поселок приехали строители из Закарпатья. На летней танцевальной площадке под развесистыми березками познакомилась Надюша с чернобровым Иваном. Он резко отличался от ее сверстников скромностью и галантностью. Только вот взгляд Ванечки часто был задумчивым и печальным.
Разъяснилось все с наступлением холодов. Танцевальные вечера тогда стали проходить в здании клуба. Приезжие ребята почему-то вдруг перестали ходить на танцы.
Надежда вспомнила, как долго тогда ждала Ивана в зале. Потом, рассерженная, выскочила на улицу. Парень одиноко стоял у входа.
– Что случилось? Идем скорей! – в нетерпении потянула она Ивана, предвкушая зависть девчат, когда она появится с приезжим красавцем.
Но Иван упирался и неожиданно заявил:
– Мама не простит мне, если узнает, что я танцевал в храме Божием.
– Ты что... в своем уме? – лицо у Нади вытянулось. – В каком еще храме? Да когда это было!
Конечно, краем уха Надя слышала, что в прошлом это была церковь и что ее посещали даже царские особы, и еще о том, что мужики, сбросившие крест с храма, вскоре один за другим погибли. Но тогда эти рассказы не трогали ее сердце, огражденное от истины иллюзорно-дурманящей завесой того времени.
Надя была искренне удивлена и озадачена поведением Ивана. Она пыталась переубедить его, говорила о его заблуждении, о космосе, о научном прогрессе. Но парень был непоколебим. Тогда она попыталась применить все уловки женского обольщения, чтобы все-таки затянуть парня в зал.
Но все было напрасно – он так и не переступил тогда запретного порога. Но через неделю не выдержал: зайдя в зал, он просидел весь вечер, с грустью глядя на резвящуюся Надю. Отношения их разладились, и вскоре бригада уехала.
В последние годы Надежда все чаще стала доставать фотографию Ивана и, глядя на его печальный нежный взгляд, горестно вздыхала:
– Ты прости, прости меня, Ванечка.
Он был первым лучиком небесного отблеска на ее пути, постичь который она была тогда не в силах.
Лишь спустя много лет, потеряв веру в торжество справедливости в этом мире и вкусив горестную неудовлетворенность земным, она инстинктивно начала взывать к Всевышнему, еще не веря в Его существование.
Всем стучащимся Господь открывает Свои двери. На пороге ее новой жизни стали появляться верующие люди – необычайно интересные, умные, со светом в добрых глазах. Они изменили образ мыслей и поступков Надежды. Одна из таких промыслительных встреч произошла лет пять назад.
Она так же ехала в поезде. В купе вместе с ней оказался мужчина крепкого телосложения. Он оторвался от чтения Библии только тогда, когда между пассажирами началась дискуссия о вероисповедании. Олег Павлович (так его звали) задумчиво произнес:
– А вот у меня два дня рождения. Второе произошло в 50 лет. Я работал летчиком-испытателем, был убежденным атеистом. После аварии на операционном столе я увидел ослепительный свет (думал, что лампа) и услышал голос:
«Ты будешь жив, ты будешь жить и служить будешь Мне».
– Мало раньше было у меня неразрешенных вопросов к жизни. С тех пор я нашел ответ на все вот в этой книге, – Олег Павлович указал на Библию и улыбнулся:
– Одного не пойму, почему Он снизошел до меня, такого грешного?
Много изменилось с тех пор в жизни Надежды.
«Дверь храма с трудом
отворила
И поступь была слаба,
Но гордую плоть смирила
И стан непокорный склонила
В молитве Божья раба»,
– так писала она в своем первом духовном стихотворении. Испытавшей чудотворную силу молитв и псалмов, ей открылся невидимый таинственный мир, полный света, чистоты и гармонии. И она поняла, что попасть в него можно, только поднявшись духовно до степени его совершенства, очистившись здесь, на земле.
Так Надежде и не удалось заснуть. За окнами вагона уже зачиналось нежно-розовое утро, предвещавшее радостную встречу с домом.
С замиранием сердца шла она по тихим, заспанным уголкам поселка. Возле храма Вознесения Христова (бывшего клуба) остановилась и перекрестилась. Шел ремонт, но новый золотистый купол уже сверкал на фоне голубого весеннего неба, увенчанный величественным, торжествующим крестом.
Заканчивался Великий пост. Надежда готовилась к исповеди. Родные смотрели на нее с нескрываемым удивлением. Мама же, обнаружив впервые ее молящейся на коленях, заплакала:
– Ты молись теперь за нас всех, доченька.
В Великий четверг Надежда остановилась перед дверьми храма. Страх и трепет переполняли ее душу. Тысячи раз переступала она этот порог. Но теперь это был уже другой порог, и она была совсем другая. Служба шла в приделе Василия Великого, в том самом – бывшем танцевальном зале.
Надежда потупила глаза и вздрогнула: весь пол был мелко-мелко изрыт следами острых каблуков. Больно ударила пронзительная мысль:
– Словно шрамы на теле Христа. Здесь и мои следы, Господи. И я неосознанно наносила Тебе их.
Слезы застилали глаза и боль пронзала душу, когда Надежда приступила к исповеди. Она верила, что Господь и эти стены внемлют ее мучительному раскаянию и милосердно прощают.
Домой она возвращалась медленно, словно боясь расплескать эту тихую светлую радость после причастия.
Навстречу бежал племянник:
– Ну что вы так долго молитесь, неужели у вас так много грехов?
Надежда потрепала ребенка по голове:
– Много, Дениска, много.
На празднование Светлого Христова Воскресения собрался почти весь поселок. Церковь была переполнена. Но в полночь, после торжественного шествия вокруг храма, народ стал потихоньку расходиться.
Праздничная служба шла в главном приделе, хотя ремонт в нем еще не был закончен.
Краска на стенах отваливалась, а половина верхнего свода была уже очищена. Надежда подняла голову и улыбнулась: сверху на нее, как в детстве, смотрели удивительные существа с крылышками. Казалось, что ангелы улыбаются ей. Освобожденные от длительного плена человеческого безумия люди с крыльями вновь обретают свободу.
Анна ВАЖЕСОВА
г.Минск
 | назад |
| вперед |  |
