Давно замечаю, как много у нас в Церкви духовных нестроений, искажений православия. Ведь сейчас всем доступно Евангелие. И человек, склонный к унынию, найдет для себя такое место: «Праведник едва спасется». Ему полезны эти слова? Нет, они еще больше введут его в уныние. А беспечный человек прочтет: «В последние времена люди намерениями будут спасаться». И станет еще беспечнее. Намерений-то у него ого-го сколько. То есть каждый выберет себе слова по своему складу.

Хотя это оптимисту нужно сказать: «Праведник едва спасется», а унылого поддержать, объяснить, что в наше время люди и намерениями могут спасаться. А кто это может объяснить человеку? Конечно, только духовник. Другим не поверят, ведь это непросто – против своей натуры пойти. И у нас в Церкви немало духовников подготовленных, опытных. Как их искать?

Для этого перво-наперво нужно помолиться Богу. Выполнять все постановления церковные о посте, молитве. Пообщаться с разными батюшками. Самый верный способ, как узнать, что ты имешь дело с учеником Христовым, – посмотреть, способен ли он любить. И уж если выбрал, тогда нужно беречь ту таинственную связь, которая возникает с духовным отцом.

* * *

Но готовы ли мы искать этой связи, учиться жить в послушании нелицемерном, не бездумном, которое сменяется мятежами?

Увы, мы склонны забывать, что в Боге находимся. Отчего так происходит, я стал лучше понимать, когда прочитал недавно у одного игумена, что смирение – это не просто благодушное терпение каких-то унижений, а спокойное перенесение событий, которые вокруг нас совершаются. А вот к этому мы мало готовы, народ перевозбужден.

Вспоминаю, как однажды, в начале моего служения, нас с матушкой Стефанидой (настоятельницей Кылтовского Крестовоздвиженского монастыря – ред.) пригласили в республиканскую больницу. Собрались мы, семь матушек и я, поехали. А зачем, сами не знали. Раны перевязывать? Полы мыть? Еду готовить? Кылтовские монахини были готовы на все.

Приехали, опоздав минут на десять. Нас завели в зал, где сидели человек 100-150, усадили за стол, покрытый зеленым сукном, игумению Стефаниду попросили подняться на трибуну и распорядились: говори, мол, слушаем.

– О чем?

– Про Бога!

Она им объяснила: «Я не священник, к тому же сказано: «Женщина не глаголет», поэтому я могу в лучшем случае рассказать о нашем монастыре».

Начала рассказывать о Кылтовской обители, ее истории. Тут одна женщина из последних рядов тянет руку, интересуется, можно ли вопрос задать. Вышла, встала рядом с матушкой и спрашивает: «А почему в вашей Церкви нельзя сидеть?» Но ответ ее совершенно не интересует. Не успели ей ответить, как она подошла к двери и громко заявила: «Не нужна нам такая Церковь. Кто со мной согласен, пойдем отсюда».

Вышла половина зала, человек 70-80. Тут поднимается еще одна дама с вопросом: «А почему в вашей Церкви священники стоят спиной к людям? Не нужна нам такая Церковь». Уходит, а за ней – половина оставшихся в зале. Человек тридцать осталось.

Десять лет назад это было. Так вот, очень многие люди, которые тогда ушли, они сейчас в Церкви. Нужда заставила. Одних проблемы со здоровьем привели, других – трудности в отношениях с детьми и так далее. Пришли со страхом. Огляделись. Потом страх ушел, и они стали такими же, какими были. То одно их не устраивает, то другое... Спрашивают: почему священноначалие далеко не идеально, зачем нам, взрослым людям, нужно послушание, отчего службы ведутся не на русском и т.д. Давай, говорят, заставим Церковь, Синод принять те решения, которые считаем нужными, не мытьем, так катаньем добьемся.

Чего только не услышишь. Уже и Патриарх – не Патриарх. «Ты молись, – говорят, – батюшка о том, чтобы митрополит Лавр стал нашим Патриархом» (!). Как будто о Лавре им все известно и о Патриархе все знают. Начинаешь слушать, и выясняется, что вообще мало что знают. А решения уже готовы.

Главная проблема сейчас – в Церковь влилось много советских людей, неуживчивых, мятежных, никто не хочет на себя глядеть, оттого кругом ищут виноватых. Рассуждают о том, где правильно устроено, где неправильно, все валят на начальство, а если о Церкви речь, то на священноначалие. А того, что сами все тащат, что под руку подвернется, что лодыри и скандалисты – это никто не хочет осознать.

* * *

Вот так церковный народ наш становится народом несвятого, мятежного склада. Не желая сам меняться, думает, что все можно исправить, если перекроить церковные порядки. И первое, что может его остановить, – это внимательное изучение святоотеческого наследия. Вот мысль святителя Игнатия Брянчанинова, которую он вынес из чтения святых отцов: все духовные падения и прельщения последовали от того, что эти люди внимали только своему разуму, своим мнениям, а не учению отцов.

Но иные и отцов начинают толковать на свой лад, и вот здесь человека может остановить только духовник. Без него вне службы, в миру, мы начинаем жить сами по себе. Молодые священники, бывает, говорят: «Не надо никаких духовников, это не обязательно». Многое говорится о духовниках, которые не ведут к спасению. Но мы вправе от таких отходить, этому и святые отцы учат. Но мы непременно себе повредим, если останемся в одиночестве.

Приходит ко мне недавно женщина. Я ее пригласил, зная, что она в приходе распространяет материалы об опасности ИНН, паспортов с личным кодом и так далее. Как только начали беседовать, она проронила фразу, сильно удивившую меня: «истинно верующие». Спрашиваю, кто это? Я вот истинно верующий или нет? Оказывается, нет. Все, кто занимает умеренную позицию по волнующим ее вопросам, – это люди «заблудшие», часть из них «куплена», часть «не ведает, что творит». «За таких молиться не будем», – объясняет она мне. Слушаю и понимаю, что вся философия, все мировоззрение этих «истинно верующих» построены на грехе осуждения. А у самих нет простой веры Богу, доверия, Он забыт. Спасение для них в том, чтобы переписывать и распространять разные воззвания. Сами боятся и других пугают, а страх – от маловерия или искаженной веры.

Много смущений. Надо сказать, что я и сам много об этих номерах и кодах думал, обсуждал с людьми. Я не за них и не против, потому что правды не нашел ни у сторонников, ни у противников. И решил довериться Богу. До недавнего времени как-то жил с этой точкой зрения, потом снова смущение пришло. Ездил в паломничество по святым местам. Встретился с человеком духовно опытным, который много и убежденно говорил о том, что в номерах – погибель. Ночь после этого я не спал: вот ведь что, ему его духовный опыт подсказал совсем иное. А через два дня Бог ответил на мои молитвы, встретил я другого опытного человека: не нужно людей заставлять принимать ИНН, не нужно заставлять отказываться – такова была его позиция. Пустое это занятие вкладывать всю душу в подобные предметы.

Как видите, даже священникам сложно разобраться во всем этом. Но если не пытаться разобраться, то как с людьми говорить? Потихоньку за годы приходит небольшой опыт, понимание, что такое духовничество, что мои советы, быть может, тоже не каждому подойдут. Недавно подходила ко мне одна женщина – близкий по духу человек, рассудительный. Собралась поехать по святым местам и при этом взяла благословение поговорить с духовно опытными людьми о наших с ней отношениях. «Ты, – говорит, – батюшка добрый, а доброта эта, быть может, мне во вред». Я, конечно, благословил. Обошла она многие московские храмы и монастыри, но ни у кого не смогла найти ответа. И отчаялась уже найти, когда поехала в Дивеево. А там и искать не пришлось. Подсел к ней монах лет семидесяти. Говорит: «Уши-то продырявлены – серьги носите. Да и прическа у вас модная». Прихожанка моя оправдывается: «Батюшка не запрещает». – «Батюшка-то у вас добрый, – говорит на это монах, – а был бы строже, вы бы давно от него убежали». То есть строгого не вынесешь, хотя с ним духовный рост быстрее бы пошел.