На часах 14.00. Служба в храме уже началась, однако у церкви машина не останавливается – едем в самый конец села. Водитель, не оборачиваясь на нас, говорит-окает, как-то типично по-уральски: «Батюшко мне велел сначала накормить вас с дороги, потом уж молиться везти».

– Мир дому сему! – входим в гости, приветствуем поклоном хозяйку, как заведено у старообрядцев.

В избе жарко натоплено.

– С миром принимаем! – жена Валерия, Зоя Ивановна, уже хлопочет у стола.

С дороги кажется, что вкуснее постной грибной похлебки с гренками и нет ничего: на дворе-то говенье стоит. Зоя Ивановна отправила мужа с утра за нами в Екатеринбург, сама вот только-только отстряпалась. Угощает нас своими разносолами, нежным осиновым медом да знатными пирогами с брусникой. В комнате мерно постукивают часы. Откуда-то со двора доносится лай собаки, а под столом возится хозяйская кошка…

В храме пахнет свечным воском и ладаном. Праздничная вечерня в разгаре. На чтении кафизм (нарочно-упорядоченного сборника псалмов) отец Иоанн вышел благословить приезжих – считается, что через благословение священника сам Бог дает человеку здоровья и сил «на всяко зело доброе дело».

А после службы, конечно, разговоры, разговоры…

На ночевку кто куда: к родственникам, к знакомым. Единоверцы для старообрядцев все как родня. Потому и без места никто не остался. Меня пригласила к себе родственница по дедовой линии Лидия Заплатина. Идем к ней, а вокруг – темнота. Зимние ночи на Урале тихи. А морозы лютуют. В окнах домов, которые, кажется, вросли в землю, тускло горит свет. Тянет дымком. «Когда ж постранствуешь, воротишься домой, и дым Отечества нам сладок и приятен», – вспомнились строки классика. Под ногами хрустит снег. Лидия Михайловна держится за меня, чтобы не упасть, – бабушке уже 70 лет, но идем довольно быстро.

– Вот и мой домишко, – говорит с хозяйской теплотой, показывая на большой красивый дом. За воротами злобно залаяла собака. Боязливо заглядываю во двор: не укусит ли? Позже Лидия Михайловна расскажет мне, что собака охотничья.

– У зятя мово в лесу, километрах в двадцати отсель, заимка своя, он с ней часто на охоту ходит, – говорит и, помолчав, добавляет загадочным шепотом, – у нас тут в лесах волки и медведи водятся.

На завалинке скользко. В сенях какие-то вязаные веники, – кажется, мята.

Входим в избу. В красном углу, как и принято у верующих в деревнях, божница – крест, иконы.

Пока закипает чайник, рассматриваем фотографии, потускневшие от времени. От них веет стариной, у каждого черно-белого изображения своя история. Лидия Михайловна с любовью и со слезами на глазах показывает покойного мужа, детей – двух дочек и сына, внуков.

– Мужа я схоронила пять годков назад, мы с ним 43 года вместе прожили. Теперича вот одна живу, хозяйство-то сейчас у меня невеликое – две козы да собачошка. Правда, огород еще держу. Ребята вон мои мне помогают – дочка из Артей (районного центра) почти каждые выходные приезжает, бывает и вторая дочка в гостях, сын шибко поддерживает.

В светлой горнице накрыла хозяйка стол, в большие миски себе и мне начерпала похлебки из чугунка – крупно нарезанная картошка, цельные грузди, морковка – на календаре у староверов сегодня значится «пища без масла». Незатейливо, но вкусно. То и дело баба Лида подбрасывает в печь дровишек.

– На престол у нас часто холода такие, да ничаво, дров запасено у меня, и мороз не страшен, – улыбается: не одна сегодня в большом доме ночует.

Треск лучины в печке и проблески огня успокаивают, убаюкивают даже. За разговорами просидели до половины второго.

…Чудно ночью в деревенском доме: поскрипывают старые доски, словно ходит по ним кто-то неведомый, шебуршится кошка на кухне, громко и отчетливо секундная стрелка больших часов отмеряет ход времени, да время от времени загремит старый холодильник. А где-то за окном ветер поет свою унылую песню… И на ум приходят бабушкины сказки. Долго не могу уснуть на мягкой кровати. Сон пришел нежданно, как редкий путник посреди ночи. Уже сквозь дрему почувствовал, как на кровать мягко запрыгнула кошка и свернулась клубком где-то в ногах, замурлыкала. Завтра утром – праздничная литургия в семь утра. Как и положено на престол, будет водосвятие, правда, без крестного хода.

* * *

История пристанинской церкви полна бед. Освещенная в 1908 году на праздник Введения, она пережила несколько пожаров, да и сталинский террор не обошел этот храм стороной. В 1942 году настоятель церкви отец Никифор Заплатин был арестован и погиб в лагерях… Его племянник Никифор Семенович Кетов вспоминает о двух пожарах в церкви с большим волнением:

– Первый пожар, случившийся в конце 1930-х, был хотя и не очень сильным, но глубоко потряс местных жителей. Я помню, в сторожке при церкви жила просфирня Анастасия, и она как-то утром, часов в одиннадцать, услышала страшный грохот – упало паникадило… Помню цепочку людей, которые из небольшого овражка передавали друг другу ведра с водой. Тушили всем селом – беда сплотила. К счастью, тогда обошлось, даже службы не прекращались.

Никифор Семенович в то время был совсем мальчиком (говорит, пожар случился в конце сентября – «мы еще с ребятами босиком бегали»), потому тот давний пожар оказался для него запоминающимся. Но гораздо более серьезный ущерб нанес второй пожар, который произошел в 1980 году. В то время окормлял храм села Пристань отец Геннадий Коробейников.

– Этот пожар начался от непотушенных огарков, которые остались после службы, – дед Никифор говорит тихо, словно бы заново переживая ту трагедию. – Загорелась сначала штора, потом подоконник и окно. Вызвали пожарных. Те приехали быстро, все затушили, но, видимо, плохо, потому что через какое-то время огонь вспыхнул снова…

Во время этого пожара в алтаре пострадал и антиминс (освященный плат, с изображением положения во гроб Исуса Христа, в уголки которого зашиты святые мощи; по церковным канонам, без антиминса совершать литургию в храме нельзя). По словам отца Иоанна, антиминс пострадал совсем немного, но освящать храм нужно было снова. Так уж получилось, что освящен он был владыкой только летом 1981 года, на Троицу.

– Потому сейчас мы и отмечаем два «престола»: исторический – на праздник Введения Богородицы, и «официальный» – на Троицу, – говорит отец Иоанн. – Оба раза мы освящаем воду, но крестный ход совершаем только летом.

…Лидия Михайловна встала в начале седьмого. Накормила коз, промела тропинку во дворе. К утру мороз отступил, правда, все вокруг замело снегом. Вышел на улицу – тишина. Неба из-за падающих снежных хлопьев не видно.

Церковь на Пристани – местная достопримечательность. Храм стоит в самом центре села, радуя глаз. А служба уже идет – сегодня у церкви именины. Ночью приехали еще гости из Екатеринбурга. Народу на литургии много – мужчины стоят отдельно, как положено по строгим старообрядческим канонам, женщины – отдельно. На клиросе читают и поют молитвы дочки священника и местная молодежь. Отцу Иоанну помогает сын, чтец Вениамин. Девичьи голоса, журчащие как ручеек, тянут громко и красиво «Иже Херувимы».

– Спаси, Господи, люди Своя и благослови достояние Свое, – провозглашает иерей за освящением воды, троекратно погружая крест в воду.

* * *

Перед праздничной трапезой (столы расставили прямо в храме: от входа до амвона) пропели «многая лета» митрополиту Андриану (владыко Андриан Четвергов – нынешний глава старообрядцев. Его избрали на Соборе Русской Православной Старообрядческой Церкви в феврале прошлого года, он является одним из самых молодых архиереев староверия), настоятелю храма сего отцу Иоанну. На глазах у батюшки слезы радости.

– Пожалела ли, что приехала? – отвечает Клавдия Петровна на мой вопрос. – Конечно, нет. Я очень довольна. Я ж сама-то пристанинская, с 1963 года здесь жила. Это уж потом в Свердловск-то уехала...

Клавдия Петровна вообще путешествовать любит. Старообрядцы – они ведь все как одна большая семья. Побывала бабушка в Москве, Кишиневе, Барнауле, Томске. Ну а уж свою-то Уральскую епархию всю объехала (кстати, в Уральскую старообрядческую епархию входят Свердловская, Пермская и Челябинская области – всего около 20 приходов). Сегодня рассказывает, что уральских-то староверов ни с кем не спутает: и обычаи у них иные, и церковные напевы другие…

Уникальными древними напевами отличаются также молдавские старообрядцы. Кому-кому, а уж екатеринбуржским староверам это хорошо известно: в храме во имя Рождества Христова служат два брата – Константин и Василий Макаровы, чтец Роман Донцов также из Молдавии к нам приехал.

– А вот встречают староверы гостей везде одинаково: одни – городским изобилием, другие – простыми деревенскими угощениями. Но всегда накормят, приютят, никого в беде и нужде не оставят, – рассказывает Клавдия Петровна. – Им всегда можно повериться во всем – и о проблемах рассказать, и счастьем поделиться. У многих сегодня и с близкими родственниками таких отношений нет. Мне на Пристани всегда нравилось больше – здесь общение у старообрядцев одним храмом не ограничивается.

Не случайно старообрядческие общины славятся своей взаимовыручкой. В Западной Сибири, к примеру, в одной общине местные староверы сами колхоз организовали. Тут уж работали все – от мала до велика. Начинают и заканчивают любое дело общей молитвой. На церковные праздники жизнь в этом колхозе замирает: в церквях начинаются праздничные богослужения.

* * *

…Батюшка Иоанн – человек простой души. Всегда поддержит, найдет слово утешения, но и строг по-старообрядчески. Сколько уж раз замечал: когда священник улыбается, огонек у него в глазах зажигается. Вот и сегодня также. А голос какой – невольно заслушаешься!

Сегодня отец Иоанн принимает всех желающих исповедаться. Принято у староверов прибегать к Таинству покаяния каждый пост. Говорят так: «Тело свое мы часто омываем, а почему душа должна в грязи греховной пылиться?»

Вторая ночь на новом месте. Огни во многих домах сегодня так и не погаснут – за совместными разговорами ночь пролетает незаметно, ведь не виделись с родными многие уж сколько времени! В полночь я вышел во двор. Морозно, однако небо очистилось – видны тысячи звезд. Глядя на них, ощущаешь себя песчинкой на планете…

Воскресная заутреня началась в половине восьмого. Народу в храме совсем немного. Ощущение уюта и деревенской простоты не покидает ни на минуту. Апостол сегодня читает екатеринбуржец Василий Макаров, его мягкий баритон раздается по небольшому храму эхом. Местные прихожане не нарадуются: так случилось, что в их храме нет ни одного мужчины, поющего в церковном хоре. Потому мужской глас для них непривычен.

После литургии батюшка пригласил гостей к себе. За трапезой у отца Иоанна и разговоры все какие-то добрые. Екатеринбуржцы приглашают отца духовного приезжать почаще, а матушка Наталия говорит, что пристанинские старообрядцы будут ждать нас на праздник святой Троицы. Приедем!

После обеда у священника еще раз пропели припев девятой песни канона Введению Пресвятой Богородицы: «Величай душе моя, приведенную в церковь Господню, и благословенную рукама Иереовыма»… До нашего автобуса осталось полтора часа.

Василий Афанасьевич на своей «Ниве» возвращается в столицу Урала вместе с женщинами из Первоуральска. «Уазик» стоит поодаль, нас обещали довезти до артинской автостанции. Клавдия Петровна долго отказывалась фотографироваться, но у машины согласилась: «Щелкни, – говорит, – на память»… Мы возвращаемся домой, в Екатеринбург.

– С Богом! – напутствует нас отец Иоанн.