ПАЛОМНИЧЕСТВО
ПСКОВСКИЕ СВЯТЫНИ
заметки православного книгоноши
Книги на лакмусовой бумаге
…Мы поехали на Псковскую землю по просьбе наших знакомых издателей, повезли духовную литературу. Книжки стали словно бы лакмусовой бумажкой, индикатором православной жизни. Где-то нам говорили: «Читать книги некому, да и незачем», где-то, наоборот, показывали на переполненные полки и сообщали: «До вас тут москвичи побывали, все, что нужно, уже привезли», а где-то проявляли настоящую заинтересованность.
У каждого храма Пскова свое лицо: там вертеп сделан руками детей, платьица волхвам пошиты, в другом храме самодеятельные рисунки висят вдоль лестницы на хоры, где-то половички домотканые положены или служат при свечах, а то и гробами торгуют для всего города… Словом, многое мы повидали за те четыре дня, которые Бог дал провести на Псковской земле, и об этом – записки, которые вам предлагаем.
Петербург – пригород Пскова
Когда в древнем Пскове я неосторожно позволила себе сказать, что чувствую себя здесь, как в большой деревне, меня «поставили на место»: «Это Петербург – пригород Пскова». И возможность убедиться в правоте этих слов нам предоставилась.
Города, страны, народы живут (иногда сами того не ведая) в разных измерениях. Я помню, как блаженная Любушка спрашивала: «Где ты живешь?» – и замолкала, водила по ладошке, всматривалась в духовное пространство, а потом оценивала это место – «хорошо» или «плохо» (других оценок у нее не было).
Так Псков, если посмотреть духовными очами, становится центром, а Питер – периферией, да еще и не лучшей.
Особенно остро испытала я это чувство, когда среди ночи отправилась к памятнику Ледовому побоищу. Стоит монумент на берегу Чудского озера: над водной гладью возвышаются русские богатыри во главе с благоверным князем Александром Невским, восседающим на коне. Высота памятника – с многоэтажный дом, и когда мы стояли рядом с фигурами воинов, то не доходили им и до щиколотки.
В Псков мы приехали как раз в тот день, когда сюда привезли мощи святой преподобномученицы Елизаветы Федоровны. До этого мощи неделю пребывали в городе на Неве, и я дважды сподобилась поклониться святыне. Но в Пскове все было не так. Одно дело, когда входишь в храм после сутолоки Невского проспекта, и совсем другое – с тихих полупустых улиц древнего города, пройдя через крепостные ворота, подойти к одному из самых величавых храмов в мире – Троицкому собору. Под его кровлей собраны шесть церковных престолов. Высота собора 72 метра, на второй этаж ведет крутая лестница в 33 ступени. Украшает храм грандиозных размеров шестиярусный иконостас. Здесь, в Троицком соборе, так же, как у памятника на берегу Чудского озера, захватило дух – вот она, сила и мощь православия.
Мы отстояли всенощную, потом поездили по вечернему Пскову – древние храмы в тишине и полумраке ночного города выглядят особенно величественно, – а потом опять вернулись в собор и уже в тишине стояли перед мощами св.Елизаветы. Вспоминаю слова владыки Михаила Бостонского, сопровождавшего мощи в их паломничестве по России. Владыка с радостью засвидетельствовал для себя, что русское женское монашество не потеряло то направление, которое придавала ему прпмч. Елизавета, – открытого миру, посвященного заботе о людях.
Нам довелось вскоре убедиться в правоте слов архиепископа Михаила – когда мы приехали в Спасо-Елеазаровский монастырь.
«Джейн Эйр» из уст настоятельницы
Спасо-Елеазаровский женский монастырь находится в 40 километрах от Пскова. Матушку-настоятельницу Елизавету мы застали окруженную детьми (здесь потихоньку создается приют) – она пересказывала юным трудницам роман «Джейн Эйр».
– Джейн была образцом благородства, она полюбила своего хозяина, но, борясь с этой любовью, ушла от него. Потом она вдруг услышала его голос, который звал ее: «Джейн, Джейн!», и поехала туда, откуда бежала, чувствуя, что происходит что-то страшное. Когда она приехала, то узнала, что замок сгорел, а его хозяин потерял зрение и обезображен страшными ожогами. Она нашла его и стала его верной спутницей.
– В жизни так не бывает! – заметили слушательницы.
В ответ на наши удивленные взгляды матушка сказала:
– Это они к «зарубежке» готовятся.
Выяснилось, что матушка в свое время закончила филологический факультет. Кроме филфака, закончила еще и Свято-Тихоновский институт, стремится к богословской образованности и сейчас. Редко кому из настоятельниц монастырей удается сочетать практическую заботливость и научность, а матушка и книжки еще успевает читать, следить за издательскими новинками, собирать библиотеку.
Самым удивительным и радостным для меня оказалось, однако, не то, что я встретилась с коллегой (я тоже выпускник филологического факультета), – как выяснилось, у нас была общая наставница и друг, которая нашла упокоение в Спасо-Елеазаровском монастыре, – матушка Клавдия.
Клавдия Георгиевна большую часть своей жизни прожила в Москве, а последние 30 лет – в Питере. Духовная дочь митрополита Николая (Ярушевича), она была особенно близка к Любушке Сусанинской – и вообще была кладезем духовных знаний и воспоминаний.
После того, как мы повспоминали нашу дорогую Клавдию Георгиевну, матушка вдруг стала задавать мне «филологические» вопросы: «А любите вы Рильке? А как вы относитесь к Блоку, ведь ему так много было дано в духовном плане?» Так мы проговорили до двух часов ночи, при том, что матушка до этого три ночи не спала, готовясь к встрече мощей св.Елизаветы. В Спасо-Елеазаровский монастырь Елизавета Федоровна при жизни наведывалась не один раз – здесь жил ее духовник старец Гавриил.
Монастырь имеет славную историю. Первые насельницы появились здесь в XII веке, в начале XV века здесь поселился прп.Елеазар. Он был богословом и молитвенником. Для выяснения вопросов, связанных с богослужебной практикой, преподобный ходил пешком в Константинополь, был принят Патриархом и получил в дар Цареградскую икону Божией Матери.
Прп.Елеазар не только основал и укрепил свой монастырь, но и воспитал подвижников, которые по его благословению основали на Псковской земле еще десять монастырей (все они прославлены в лике святых).
Именно из Спасо-Елеазаровского монастыря пошла по Руси крылатая формула: «Москва – третий Рим». Вернее, из уст старца Филофея Спасо-Елеазаровского. В то время, когда решалась державная судьба страны, прозвучали такие слова: «Два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быть». Царство русское есть последнее мировое царство, за которым наступит вечное Царство Христа.
В Елеазаровской обители союз Москвы и Пскова обозначен в архитектуре соборного храма: к главному, Трехсвятительскому собору традиционной псковской архитектуры, пристроили придел Рождества Пресвятой Богородицы в московском стиле. Мы с удивлением обнаружили, что храм обители, да и другие постройки в монастыре (хотя, конечно не все – их было около 20), уже восстановлен – а ведь сестры пришли сюда всего пять лет назад. Вокруг обители выросла высокая мощная стена.
Матушка игумения рассказала о том, что сооружение этой стены, кроме историко-архитектурного, имеет и стратегический смысл. На территории обители стоит сельмаг. Матушка с помощью благотворителей еще несколько лет назад предлагала местному райпо внести нужную сумму для перенесения магазина за пределы обители. Ей отказали под предлогом: «Все уже привыкли к этому магазину!» Более того, местные жители устроили революционную сходку, кричали, что им монастырь не нужен, а магазин нужен. Точно 1920-е годы вернулись, когда восстали на монастырь свои же русские люди, решившие жить без Бога…
Матушка выходила к «митингующим», говорила о том, что она сама готова открыть для них магазин напротив монастыря на горке. Но тут они «пуще прежнего взъярились», потому что, ясное дело, в монастырском магазине спиртное продаваться не будет:
– Не надо нам вашего, оставьте нам то, что есть! Мы тут свои, а вы все неизвестно откуда понаехали!
А ведь как раз «свои»-то и пустили прахом всего за несколько лет то, что было создано трудами монахов, разрушили всю древнюю красоту, те же, которых они чужими называют, возвращают эту красоту на Русскую землю.
И вот теперь – забор.
– Забор мы построили так, что к магазину можно попасть только через ворота, открывать мы их будем на определенное время и привратника посадим. Земля эта наша, по закону она нам принадлежит, поэтому, если не хотят по-хорошему, пусть получают шишки, – говорит матушка Елизавета.
Грустно было слушать этот рассказ. Лишь когда мы увидели в трапезной лица молодых насельниц монастыря, грусть исчезла. Лица матушек светились покоем и приветливостью.
Гуси, кошки и овцы
Есть в Пскове батюшка, имя которого известно во многих городах России, не раз о нем, о делах его прихода рассказывала «Вера» – это настоятель храма Александра Невского протоиерей Олег Тэор.
Община храма Александра Невского опекает воинские части, батюшка не раз уже бывал в Чечне, отпевал псковских ребят, погибших там. И, когда мы приехали, нам сказали: «А батюшки нет, он в воинской части».
Я приезжала к батюшке несколько лет назад, тогда он показал мне свой церковный музей, который согрел душу с любовью подобранными экспонатами, показывал Библию, которая, по его мнению, принадлежала Императору Николаю II, на страницах ее он оставил свои пометки (теперь эта книга издана), рассказал о старце Николае Гурьянове.
Старца Николая, который мухи не разрешал убить, с котами своими разговаривал, как с лучшими друзьями, я вспомнила сразу же, зайдя на хоздвор у батюшки Олега: здесь, в центре Пскова, мы пообщались с красавцами-гусями, выполняющими роль сторожевых собак, и смирными овечками и кошками. Пошипел на нас гусак, но так и не ущипнул, а овечки и кошки стояли и смотрели вопросительно: «Кто такие?»
Спасибо, отец Олег, что в нашей суматохе (а мы очень старались посетить множество храмов и, в общем-то, суетились) мы получили возможность угомониться рядом с животными. Ведь они никуда не спешат, спокойны и просты, рядом с ними и душа упрощается. Не случайно же святые на Афоне и в Греции, где я часто жила, общаются даже со скорпионами, старец Исидор из Гефсиманского скита читал Псалтырь вместе с лягушкой (она всегда появлялась на пеньке рядом с его домиком, когда он начинал читать кафизмы).
Светильники земли Псковской
|
Во время этой поездки мы познакомились и почти целый день провели вместе с писателем Игорем Смолькиным, публикующимся под псевдонимом Изборцев. Игорь является хранителем архива замечательного батюшки – покойного протоиерея Валентина Мордасова, он – составитель книг отца Валентина, в московском издательстве «Синтагма» вышло уже пять книг батюшки – его выписки из творений святых отцов на различные духовные темы. Игорь был духовным чадом батюшки и написал о нем книгу. Интересно, что эта книга – «Не хлебом единым» (издательство «Сатис», 2000г.) – не традиционные воспоминания, а написана в жанре повести. Главные ее героини – две сестры, которых автор лично знал и которые познакомили его (в то время кооператора-бизнесмена) с батюшкой Валентином. Эта встреча изменила жизнь Игоря: по благословению батюшки он стал чтецом в храме и ответственным редактором вестника Псковской епархии «Благодатные огни».
В повести «Не хлебом единым» рассказывается о реальной судьбе двух сестер-подвижниц, в ней нет ничего придуманного. А что касается отца Валентина, в его уста вложены только те слова, которые он реально произносил, которые Игорь запомнил или записал за батюшкой. По мнению духовных чад, образ отца Валентина получился в повести живой и правдивый.
В прошлом году в издательстве «Сатис» была опубликована книга Изборцева о старце Николае Гурьянове. Игорь как пскович часто ездил на остров, возил туда гостей и потому с болью описал то, что происходило вокруг старца в последние несколько лет. В разговоре со мной он повторил о тех женщинах, что окружили плотным кольцом о.Николая в последние годы его жизни: «Никого туда не пускали. Батюшка был под домашним арестом. Это могут засвидетельствовать многие псковичи, которые ездили к старцу на протяжении многих лет, это могут подтвердить и многие коренные жители острова. Они не дали причаститься батюшке перед смертью, не соборовали батюшку, потому что священника местной церкви они не признавали как священника». Поговорили мы и о мифотворчестве вокруг старца. Игорь высказал, в общем-то, неопровержимый аргумент против того утверждения, что старец был тайным епископом: о.Николай принимал все священнические награды, не отказывался от них. Как он мог, например, принимать в награду священнический набедренник и другие знаки отличия, будучи епископом? Что же он, ругался над церковными званиями?
Но в конце концов мы с Игорем согласились в том, что разговоры о келейницах пора прекратить, не стоит подливать масла в огонь и привлекать внимания к тем, кто, отвергая священноначалие и вообще всякие авторитеты, борется «за чистоту православия», неизвестно кого при этом представляя…
Вместе с Игорем мы отправились в храм Воскресения Христова, где он – председатель приходского совета, а потом – в Снетогорский монастырь.
На снетной горе
Снетогорский женский монастырь находится на окраине Пскова в живописном месте – на высоком холме над рекой Великой, в ее излучине. Основание монастыря восходит к XIII столетию. В то время в Пскове был уже возведен Спасо-Мирожский монастырь (там мы тоже побывали, подивились, что в центре города за воротами монастыря чувствуешь себя как в уединенной пустыни, но ни с кем из братии встретиться не довелось, храмы были закрыты – все уехали на поклонение мощам прпмч. Елизаветы в Троицкий собор). Снетогорская – вторая по древности обитель Псковской земли, 700-летие ее отмечали несколько лет назад.
Основатель монастыря прп.Иоасаф Снетогорский принял мученическую кончину от рук немцев-ливонцев. В монастыре подвизались святые прпп.Евфросин и Савва Крыпецкие, будущий патриарх Иоасаф, епископ Евгений Болховитинов. Монастырь посещал А.С. Пушкин.
|
В наше время сюда едут не только к намоленной древности, но и к духовнику обители – архимандриту Ермогену (Муртазову). Несколько десятков лет он подвизался в Пюхтицах, где мы и познакомились с ним. Но, подъезжая к обители, и не надеялись, что сможем поговорить с батюшкой: частенько он уходит в затвор и подолгу не выходит из своей кельи. Поэтому мы, можно сказать, глазам своим не поверили, когда увидели отца архимандрита на монастырском дворе, – он был первым, кого мы встретили в обители! Батюшка был немногословен, вспомнил о прошлом, пошутил. Интервью он теперь не дает. Но несколько лет назад отец Ермоген позволил записать интервью, которое до сих пор актуально, – он говорил о том, что история России подобна земной жизни Господа Иисуса Христа. Что так же, как Он, наша родина пережила Голгофу, но переживет и Воскресение. Говорил о духовной связи народа, когда, по Достоевскому, «каждый за все перед всеми виноват», о том, что нужно быть ответственными гражданами своей страны.
Теперь, когда я пишу эти заметки, воспоминания о батюшке, его слова о России соединяются для меня с днем сегодняшним, с тем, что обсуждалось во время последних Рождественских чтений в Москве. Все документы, принятые на заседаниях отдельных секций, свидетельствуют о возмужании православного сознания. О том, что большинство православных людей осознают себя гражданами своей страны и готовы напомнить госчиновникам об их прямых обязанностях – служить народу, а не пытаться «управлять массами», обманывая и оглупляя людей.
Православные общественные деятели, учителя, врачи, ученые уже явно вышли на битву за Россию, но, может быть, это стало возможным только благодаря молитвенникам, благодаря тем, кто, как отец Ермоген и другие наши отцы духовные по разным монастырям и сокровенным местам России, молится о победе над злом.
Молитва и борьба за правду
|
Об отце Павле Адельгейме, настоятеле храма святых Жен-мироносиц, можно сказать, что он из тех, кто соединил в себе молитвенность и деятельную борьбу за правду. Фамилия у батюшки немецкая (по линии деда), а женщины в его роду все были русские. Дед-немец, бывший крупный заводчик, был расстрелян в 1942 году. Судьба другого деда, бывшего царского офицера, неизвестна. Мать была арестована и осуждена на ссылку, когда сыну было всего 8 лет. Будущий отец Павел жил сначала в детдоме, потом с матерью на принудительном поселении в Казахстане. В 1959 году был рукоположен в дьякона, в 1964 году – во священники. Кончил Московскую Духовную академию. Пострадал за веру – осужден в 1969 году (по статье «клевета на советскую власть»). В лагере потерял правую ногу. Вышел на волю инвалидом в 1972 году. Почти 30 лет батюшка служит в Псковской епархии. При своем храме отец Павел открыл общеобразовательную школу. А за городом батюшка создал приют для брошенных детей. У самого отца Павла трое детей и шестеро внуков.
Объезжая Псков с книжным товаром, мы заехали и в храм свв. Жен-мироносиц. Там нам сказали, мол, вы поезжайте к батюшке домой.
– Да неудобно как-то без приглашения домой, незнакомые ведь люди.
– Это нормально, у них так принято.
Приехав в батюшкин дом на берегу реки, мы убедились, что действительно «так принято»: мы были не единственные непрошеные гости и не последние. Это было житейским воплощением тех слов, которые отец Павел сказал мне в разговоре спустя некоторое время: «Каждый человек – образ Божий. Ты видишь человека – ты видишь Бога. Мы, христиане, исповедующие Святую Троицу, должны являть это исповедание через любовь. Что значит любить? Любить – это огромная внутренняя работа, это большие требования к себе, а к другому человеку, к собрату нужно относиться с вниманием и заботой».
Два года назад отец Павел Адельгейм написал книгу «Догмат о Церкви в канонах и практике». Эта книга стала камнем преткновения для многих, потому что в ней впервые в России на серьезном уровне (без особых эмоций и диссидентства) был поставлен вопрос: насколько нынешнее положение дел, отношения между епископатом, клиром и мирянами соответствуют каноническим установлениям Церкви, насколько мы руководствуемся главным принципом православной жизни – принципом соборности. Выводы о.Павла были неутешительными.
Местный архиерей владыка Евсевий Псковский распорядился, чтобы отец Павел принес «публичное покаяние через СМИ» за свою книгу. В газете «Московский комсомолец» 8 декабря 2004 года было опубликовано покаянное письмо отца Павла. Это не было отречением от книги – а исполнением послушания владыке: «Нельзя тратить годы жизни на свои обиды. Необходимо забывать и прощать».
В интервью отец Павел сказал: «Надо терпеть все, что Бог дает. В Церкви нельзя идти революционными путями. Нужно делать свое маленькое дело, нужно служить Богу и людям на своем месте. Бунтовать в Церкви нельзя, но говорить о болевых проблемах можно, оценивать ситуацию, выяснять, почему так или иначе происходит, делать это гласным для христианской общественности необходимо – иначе мы просто разложимся».
Когда я спросила, почему он написал именно такую книгу, почему поднял такую острую тему, о.Павел ответил: «Архиерей должен быть для священства и мирян отцом, а не отчимом, не только администратором». Потом он вспомнил Лескова и его «Мелочи архиерейской жизни». Писатель описывает различные недостатки, но за каждым из образов ты видишь живого человека. А теперь человека нет – есть чиновник, начальник. Но так же не должно быть! Церковь Христова – это любовь, ведь сказано в Писании: «По тому узнают, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь друг к другу».
Живая традиция
Одна из самых впечатливших меня встреч произошла в храме Рождества Иоанна Предтечи. Войдя воскресным утром под своды древнего собора, мы словно ощутили, как смотрят на нас святые с икон и фресок. Ничего подобного по выразительности нам не приходилось когда-либо видеть. Мы пытались определить, каким образцам следовал иконописец: иконы напоминали греческое, кипрское, (синайское) грузинское письмо, но при этом они были необычайно экспрессивные, живые, можно сказать, даже психологизированные. И, как ни странно, напоминали еще и детские рисунки.
Когда литургия закончилась, мы познакомились с отцом Андреем Давыдовым, он и оказался иконописцем, расписавшим храм. Об истоках своего иконописания батюшка сказал:
«Наш храм уникален, он один из двух в Пскове, сохранившихся от домонгольского периода. И потому расписан он в традициях того времени. Так получилось, что для большинства православных канонические иконы – это, в первую очередь, московская школа XV-XVI веков – Рублев и Дионисий. Но этим замечательным периодом отнюдь не исчерпывается вся великая традиция иконописания. У русской иконописи много вершин, и XII век – это тоже вершина, вершинища.
Иконы XII века, конечно же, отличаются от той «классической» московской школы иконописи, к которой сейчас уже привыкли. Они ближе к Византийским образцам, на которых учились наши мастера этого периода. Хотя у меня нет специфического грекофильства. Мне кажется, что современным иконописцам уже пора начинать не просто воспроизводить образцы определенного периода, но глубже и всестороннее изучать всю иконописную традицию, отбирая из нее то, что актуально для нас сейчас. Если мы будем только механически копировать древние образцы, то это будет стилизация, эстетизм, но не жизнь и не правда. Когда мастер в пятнадцатом веке писал свою Св.Троицу, он делал это не для того, чтобы сказать современникам: «Смотрите, как красиво думали и писали в XIII веке...» Он осознавал себя участником и продолжателем традиции, но был в ней свободен и через свою работу как современник разговаривал со своими современниками. Иконопись всегда была очень актуальным, очень живым и очень современным искусством, рассчитанным на диалог с предстоящими, на их эмоциональный отклик. Вот почему специалисты могут определить по иконе не только то, что она написана в таком-то веке, но и скажут: «Это – 30-е годы XVI века, а это – 70-е».
Слова священника подтверждали те иконы, которые висели на стенах его мастерской, где состоялся наш разговор. Я с удивлением для себя узнала, что иконы эти написаны для иконостаса питерского университетского храма свв.ап.Петра и Павла. Спросила батюшку, почему настоятель храма о.Кирилл Копейкин решил не воспроизводить живописные полотна, которые в прежние времена украшали его храм, а рискнул в классический интерьер вписать иконы, ориентирующиеся на времена древние.
Отец Андрей мне ответил: «Живописные картины в стиле XIX века, наверное, сейчас для нашей церковной жизни, для нашего восприятия ценностей православия не очень актуальны. И моя главная и очень непростая задача в этой работе именно в том, чтобы написать канонические иконы для храма, построенного в стиле классицизма XIX века. В храме Петра и Павла нет ни колонн, ни арок, ни абсид, ни сводов – в плане он прямоугольник. Вот этот недостаток сложности архитектурного пространства и должен восполняться сложностью пространственных отношений внутри иконы. В иконах должны присутствовать и рельеф, и объем, и глубина. Как видите, и фигуры на иконах вписаны в архитектурное обрамление, повторяющее классицистическую архитектурную декорацию именно этого храма.
Есть еще одна интересная проблема, которую я должен решать. У питерского университетского храма есть небесный покровитель – новомученик Юрий Новицкий – профессор юриспруденции, принявший смерть вместе с митрополитом Вениамином (Казанским). Как его изобразить на иконе? В пиджаке? Наверное, нет. В одежде апостольских времен? Ведь тоже фальшивка. В мантии, в академической шапочке? Тут надо думать, как и в случае с иконами других новомучеников. Есть иконописный канон, но есть и фотографии мучеников. По канону мы знаем, как изображать на иконе священников, преподобных, святителей, юродивых, а как изображать мирян разных званий? Это очень важная задача для современных иконописцев».
Иконы и фрески отца Андрея Давыдова украшают храмы не только в России, но и в странах Европы, в США и Японии. В Финляндии, например, большие кованые храмовые ворота работы отца Андрея, сделанные в древнейшей технике «золотой наводки по меди», украшают Нововалаамский монастырь.
Тридцать лет отец Андрей занимается иконой, закончил он постановочный факультет московского института Школы-студии МХАТ по специальности «художник сцены», но в театр работать не пошел – уже в институте интерес к иконе заслонил интерес к светскому искусству. В 31 год был рукоположен во священники и уехал с семьей в деревню, шесть лет они жили в латвийских и литовских деревнях с храмом на три бабушки. Это был уход из большого города в край с озерами, лугами, колосьями, непугаными зверями, рыбами и птицами…
А потом отцу Андрею предложили настоятельство в самом древнем храме Пскова. Семья долго собиралась, потому что для них это было возвращением из затвора в город. Но оказалось, что переехали они в своеобразный Ноев ковчег.
При храме Рождества Иоанна Предтечи существует иконописная мастерская, у отца Андрея есть ученики и последователи. Его жена Марина, сын Филипп и невестка Ольга также профессионально занимаются иконописью. Мастерская проводит специальные практические курсы иконописания и у нас, и за рубежом. «Меня как иконописца храм постоянно чему-то учит, – говорит отец Андрей, – и сама атмосфера храма, и то, что тут прежде был монастырь и почивают мощи княгинь псковских, принявших постриг, и его сложная архитектура. Монастырь существовал с XIII века до революционного разграбления. Здесь есть все условия для работы».
– Только холодно очень, – заметили мы, с трудом отстоявшие литургию в неотапливаемом храме. – Да, уже 11 лет по разным причинам отопление в храм мы провести не можем, болеем, простужаемся, но терпим.
Мы заметили, что в храме, кроме всего, есть профессиональный хор, по-настоящему молитвенно поющий знаменным распевом. И книжек в храме много. Между прочим, такое мы увидели впервые: не только свечи прихожане берут сами, опуская пожертвования, но и книжки стоят с ценниками, каждый может взять то, что ему нужно, и положить деньги в ящик.
* * *
…Так прошло наше путешествие по храмам древнего Пскова: где-то книги у нас взяли, где-то не взяли, но мы все равно были утешены. Вспоминая слова апостолов: «Хорошо нам здесь быти!», выехали мы из гостеприимного города на шоссе – в обратный путь. Дай нам Бог еще вернуться сюда.
Людмила ИЛЬЮНИНА
Фото автора
 | назад |
| вперед |  |
