ДЕРЖАВА
«ГОРЖУСЬ, ЧТО Я РУССКИЙ»
18 мая исполняется 205 лет со дня смерти Суворова
Предисловие
В середине девятнадцатого столетия у крестьян Боровицкого уезда Новгородской губернии было записано предание. Будто где-то в глухом темном лесу, среди мхов и болот, лежит каменная глыба. Гробовая тишина царит вокруг. В пещере, склонив седую голову на камень, спит мертвым сном богатырь – Суворов. И будет спать до тех пор, покуда не покроется Русская земля кровью бранному коню по щиколотку. Тогда пробудится от сна могучий воин и освободит свою родину от злой напасти.
Здесь высказана заветная мысль нашего народа, которая глубже обычного преклонения перед великими людьми. Суворов – это вечная школа, как из тысяч обычных русаков со всеми их типичными недостатками (разболтанностью, недисциплинированностью и т.д.) создать силу непобедимую, не имеющую равных в мире. Ошибочно считается, что ныне русские выродились, стали менее религиозны и прочее. Это не так. За минувшие столетия мы мало изменились. Что гнетет нас по-настоящему, так это утрата веры в Россию. Ее заменило чувство богооставленности. Дважды наша страна оказалась сокрушена, в прах рассыпались промышленность, сельское хозяйство, целые районы спиваются. У нас опустились руки.
Что же делать? Вспомнить суворовское: «Горжусь, что я русский!» Речь идет не о том, что мы должны стать националистами, которые полагают, будто народ должен объединиться с тем, чтобы успешнее вырывать жирные куски у других наций. Ничего, кроме шайки, с помощью таких мыслей не сколотить. И ничего, кроме стыда и позора, не добиться. Суворов, конечно, имел в виду совсем другое. Любуясь сокровенной красотой своего народа, его преданностью Богу, полководец всю жизнь деятельно пытался обнаружить эти качества для других. Умело делая это, воодушевлял своих воинов и бросал в бои, ни одного не проиграв. Глядя на Александра Васильевича, его чудо-богатыри с каждым шагом вырастали в н а с т о я щ и х русских. Лишь этим суворовским шагом мы способны войти в будущее. Любая иная походка ведет в небытие.
Начало
Отец Суворова – Василий Иванович – был русским генералом, крестником Петра Великого. Одно время он занимал пост губернатора Восточной Пруссии, когда та входила в состав России. По просьбе Василия Суворова Елизавета Петровна повелела изготовить для русских воинов в Пруссии походные иконостасы. Это говорит о том, что этот старый воин не испытывал модных в век Просвещения сомнений в делах веры.
Мать – Авдотья Федосеевна Манукова – была армянкой, выросшей в России. Именно от нее Суворов унаследовал любовь к русскому языку, знание пословиц, поговорок, которыми постоянно «пересыпал» свою речь, письма, а порой и военные донесения.
Как известно, он был настолько тщедушным мальчиком, что отец не помышлял о военной карьере для сына. В результате Суворов, в отличие от других дворянских детей, не был с младенчества записан в армию, что сыграло большую роль в его судьбе. Дома в распоряжении Саши была отличная библиотека. Он познакомился с Плутархом, деятельностью Александра Македонского. Изучал историю, географию, философию – по Лейбницу. Любимым чтением Александра стали «Записки о галльской войне» Юлия Цезаря. Римская пехота восхищала его неутомимостью. И мальчик решил стать таким же, как эти солдаты, жившие много веков назад. Он начал заниматься гимнастикой, обливаться холодной водой, в проливной дождь скакал на лошади. Эта победа над собой была залогом его будущих триумфов.
В один прекрасный день его судьба круто изменилась. Это произошло, когда к отцу заглянул в гости черный, как деготь, генерал Ганнибал – старый друг Сашиного родителя. Он увидел, как Александр возится с игрушечными солдатиками. Сначала арапа Петра Великого заинтересовали солдатики, затем он с изумлением обнаружил, что видит нечто большее, чем игру. Мальчик воспроизводил одно из сражений, творчески его осмысливая. Генерал начал подавать советы, мальчик иногда соглашался, иногда рассудительно возражал. Потрясенный гость заявил Василию Ивановичу: «Если бы жив был батюшка Петр Алексеевич, поцеловал бы его в лоб и определил бы обучаться военному делу».
Отец совершенно иначе взглянул на сына. Одиннадцати лет Саша был записан в знаменитый лейб-гвардии Семеновский полк, но оставался пока дома, изучая арифметику, геометрию, тригонометрию, фортификацию, инженерное дело, артиллерию. В 17 лет получил чин капрала, а через год после этого начал служить в полку. Ибрагим Петрович Ганнибал продолжал следить за судьбой Суворова, подарив ему старый палаш с надписью на лезвии: «Петр I».
Позднее начало службы замедлило карьеру Суворова. Офицером он стал лишь в 25 лет, когда иные его сверстники стали уже генералами. Однако эти восемь лет не имели цены. Александр Васильевич постиг науку, которая была важнее всех других, – науку понимания простого солдата.
Первые бои
Боевую службу А.В.Суворов начал во время войны с Пруссией. Боевое крещение получил в набеге на Берлин в отряде Чернышева и сразу показал себя как отличный боевой командир, притом по-русски великодушный. Когда в его руки попался немецкий мальчик, Суворов взял его к себе, а затем написал матери ребенка: «Любезнейшая мамаша! Ваш маленький сынок у меня в безопасности. Если вы хотите его оставить у меня, то он ни в чем не будет терпеть недостатка, и я буду заботиться о нем, как о собственном сыне. Если же желаете взять его к себе, то можете получить его здесь или напишите мне, куда его прислать». Разумеется, мамаша забрала ребенка.
Вскоре генерал Берг лично просил зачислить молодого офицера в свой летучий отряд и спустя какое-то время дал о нем следующий отзыв: «Быстр при рекогносцировке, отважен в бою и хладнокровен в опасности». Однажды Суворов с одним эскадроном погнал немецкий полк. В другой раз, получив в бою два ранения, промочил их вином, перевязал, но так и не оставил своих солдат. Приятным эпизодом войны стало для него участие во взятии Берлина. Тогда мы посетили этот город в первый раз. С тех пор это вошло в привычку.
* * *
Следующей войной стала для Александра Васильевича польская кампания. Произведенный 22 сентября 1768 года в бригадиры, он получил приказ «о немедленном выступлении и поспешном следовании». Распоряжение это он выполнил буквально. В течение месяца прошел со своими бойцами более 1000 верст. Немыслимая для той эпохи скорость. За этим последовало четыре года сражений. Польские партизаны дрались отлично, а главное – почти мгновенно исчезали, сталкиваясь с серьезным противником. Это и Суворова учило действовать стремительно. Среди прочего взял штурмом Краков. В то время он вновь проявил некоторые особенности своего характера. Например, когда маршал Пулавский хитроумно от него ускользнул, восхищенный Суворов послал ему в подарок табакерку. Поляков, особенно мирных, щадил как мог. За усмирение польского восстания молодой военачальник был произведен в генерал-майоры.
Среди других деяний следует отметить, что для своего Суздальского полка он возвел храм в Новой Ладоге. Полководец сам помогал носить бревна во время строительства и вырезал для церкви деревянный крест. Один из офицеров вспоминал о нем:
«Этот полковник таков, что как взглянет на человека с солдатским сердцем, то и покорит навек. Он говорит, и ходит, и смотрит, и ест, и пьет, и спит не так, как другие люди. Последняя рубаха, последний кусок пополам с нами! Ему ничего не надобно, говорит он, был бы солдат доволен».
Войны с Турцией
Но наконец-то Александр Васильевич Суворов добрался и до турок.
К моменту его прибытия в 1773 году на турецкий фронт война шла уже несколько лет. Главнокомандующий Русской армией генерал Румянцев разбил турок и татар в двух решительных битвах при Ларе и реке Кагуле, брал турецкие крепости одну за другой. Граф Орлов, командовавший Русским флотом, разбив Турецкий флот в архипелаге, заставил турок укрыться в Чесменской гавани, где и сжег дотла всю их флотилию. Тогда турки заговорили о мире, и начались переговоры. Хотя Румянцев своими победами и заставил султана просить мира, но предложенные Екатериною условия были таковы, что султан решился лучше продолжать войну, чем согласиться на них. Война возобновилась с еще большим ожесточением.
Суворов получил под начало пятьсот солдат и направлен был на борьбу с турецким отрядом в четыре тысячи человек, имевшим несколько сильных артиллерийских батарей. Последовала ночная переправа через Дунай, взятие трех неприятельских лагерей вместе с бригадами, затем, несмотря на рану Суворова в ногу, рывок в горы Туртукай и взятие селения с тем же названием.
Донесение Суворова фельдмаршалу Румянцеву состояло из двух строк:
Слава Богу, слава вам!
Туртукай взят, и я там.
Надо сказать, что взятие Туртукая Суворов произвел самовольно, без ведома главнокомандующего, который приказал ему произвести только разведку. Александр Васильевич вместо награды был приговорен... к смертной казни. Больной лихорадкой, страдая от раны, он жил в Бухаресте, где и застала Суворова весть, что императрица не только помиловала его, но и словами «победителя не судят» прислала крест св. Георгия II степени.
* * *
Вслед за победоносной турецкой кампанией Суворов наводил порядок на Кубани, воевал с Пугачевым. Следующая война с турками принесла ему всемирную известность. Осенью 1787 года он с отрядом был послан в устье Днепра, где стояла русская крепость Кинбурн. Турки мечтали овладеть ею. Для десанта выбрали праздник Покрова Божией Матери, то время, когда наши солдаты стояли на службе.
Когда Суворову сообщили, что противник высаживается на берег Кинбургской косы, он отмахнулся.
– Турок в несколько раз больше, чем нас, нужно действовать, – вновь сообщили ему.
Александр Васильевич, однако, не только не покинул храм, но попросил священника отслужить молебен о победе. Сражение, окончившееся полным поражением турок, было ожесточенным и кровопролитным и длилось до глубокой ночи. Сам Суворов был дважды ранен и едва не попал в плен. Спас его гренадер Степан Новиков, убив одного за другим двух нападавших. В конце концов наши солдаты обошли турок по отмелям с тылу.
Вот что писал он дочери Наталии, которую ласково именовал Суворочкой:
«У нас все были драки сильнее, чем вы деретесь за волосы; а как вправду потанцевали, то я балу вышел – в боку пушечная картечь, в левой руке от пули дырочка, да подо мною лошади мордочку отстрелили: насилу часов через восемь отпустили с театру».
Из 10 тысяч врагов уцелело не более 700. Наши потери были во много раз меньше.
В солдатской песне того времени пелось:
Нынче времечко военно,
От покоя удаленно,
Наша Кинбурнска коса
Открыла первы чудеса.
* * *
Затем были полгода лечения, блестящая победа на Рымнике, где Суворов возглавил русские и австрийские войска. Сохранилась величественная легенда о споре, возникшем между русскими и австрийцами при дележе трофейных пушек. «Отдайте все австрийцам, – махнул рукой Суворов. – Мы себе у неприятеля новые добудем, а им где взять?» За эту победу он получил титул графа Рымникского.
Но главным делом стало, конечно, взятие Измаила, который считался неприступным. Это не говоря о том, что у турок было 265 орудий, 35 тысяч войска и что они готовы были стоять насмерть, а у русских – только 30 тысяч.
Готовились к штурму тщательно. Войска прошли специальную подготовку на учебных крепостных сооружениях, представлявших копию тех, которые им предстояло штурмовать.
Наконец по перевязанным лестницам, по штыкам, по плечам друг дружки солдаты Суворова под смертельным огнем преодолели стены, открыли ворота крепости – и бой перенесся на улицы Измаила. Большая часть врагов погибла в страшной сече. Победа была чудом. Как признавался потом, побледнев, Суворов, «на такой штурм можно пойти только раз в жизни».
Байрон отозвался на случившееся стихами:
Суворов в этот день превосходил
Тимура и, пожалуй, Чингисхана:
Он созерцал горящий Измаил
И слушал вопли вражеского стана...
Александр Васильевич, однако, едва ли был польщен этим сравнением, равно как и своими портретами в английских газетах, где он был изображен громадным и уродливым варваром. Он был иным, иным во всех отношениях.
Войска его получили небывалую добычу, названную в донесении Потемкина Екатерине «чрезвычайною» и исчисленную более чем в миллион рублей. Суворов, как всегда, ни до чего из добычи не коснулся, отказавшись от всего, что ему предлагали и приносили. Недаром солдаты с гордостью говаривали: «Наш Суворов в победах и во всем с нами в паю, только не в добыче».
Последняя война
Вторая война с Польшей прибавила Суворову славы. Но важнейшим делом стали победы над армиями Наполеона. Этому предшествовала тяжелейшая ссора с императором Павлом, которого Суворов как начал высмеивать в глаза и за глаза еще с той поры, когда Павел Петрович был наследником, так и не мог остановиться. Впрочем, одно дело увлеченность, другое – натура, преданная Богу и престолу. Генерал А.П.Ермолов рассказывал, как однажды Каховский сказал Суворову: «Удивляюсь вам, граф, как вы, боготворимый войсками, имея такое влияние на умы русских, в то время как близ вас находится столько войск, соглашаетесь повиноваться Павлу». Суворов подпрыгнул и перекрестил рот Каховскому. «Молчи, молчи, – сказал он. – Не могу. Кровь сограждан!»
Конфликты закончились ссылкой Суворова в имение – наказание довольно мягкое по тем временам. Чувствовалось, что государь более огорчен, чем разгневан. Получив возможность осмыслить свою неправоту, Александр Васильевич принял решение оставить мир. В письме к императору он писал покаянно: «Прошу позволить мне отбыть в Нилову Новгородскую пустынь, где я намерен окончить мои краткие дни в службе Богу. Спаситель наш один безгрешен. Неумышленности моей прости, милосердный Государь. Повергаю себя к освященнейшим стопам Вашего Императорского Величества».
Ответ Государя был не менее благороден: «Граф Александр Васильевич! Теперь нам не время рассчитываться, виноватого Бог простит. Римский император требует Вас в начальники своей армии и вручает Вам судьбу Австрии и Италии. Мое дело на сие согласиться, а Ваше – спасти их. Поспешите приездом сюда и не отнимайте у славы Вашей времени, а у меня удовольствия Вас видеть…»
Италия была очищена от непобедимых прежде французов за четыре месяца. Австрийцы не поспевали за русскими, объясняя это плохой погодой. Суворов писал им:
«За хорошею погодой гоняются женщины, щеголи да ленивцы… Италия должна быть освобождена от ига безбожников и французов; всякий честный офицер должен жертвовать собой для этой цели».
Но австрийцы собой жертвовать вовсе не хотели. После Италии Суворов собрался взять Париж, покончить с гнездом революционной заразы. Австрия была смертельно испугана, решив, что после этого русские станут властителями континента. Суворов был направлен в Швейцарию по пути, который считался непроходимым. Русских предавали на каждом шагу, почти прекратили снабжение, уводили австрийские войска с таким расчетом, чтобы наша армия потерпела поражение. Вена самонадеянно полагала, что после побед Суворова в Италии французы уже не страшны.
По пути в Швейцарию русским приходилось преодолевать такие кручи, где до сих пор неуютно чувствуют себя иные альпинисты. Теоретически это было невозможно, но невозможное всегда было возможно для Александра Васильевича. Как мог он подбадривал бойцов. Однажды, увидев, как они черпают воду ложками из горной реки, спросил: «Что вы, братцы, хлебаете?» – «Альпийский суп», – хмуро ответили старики-солдаты. Тогда фельдмаршал достал свою ложку и присоединился к ним, нахваливая альпийский суп. После этой трапезы Суворов с таинственным выражением лица прижал палец к губам и прошептал: «Ребята, тут в двух переходах от нас французишки засели. У них там всего напечено и наварено. К утру там будем – все наше будет. Только чур – молчок!»
Наконец бой. У Треббии Суворов с голодным, усталым войском встретился с армией Макдональда. Французы дрались стойко, в какой-то момент Александру Васильевичу донесли, что сопротивление французам невозможно и придется отступить. Суворов указал на громадный камень, в тени которого отдыхал, и заявил: «Попробуйте сдвинуть этот камень. Не можете? Вот так и русские не могут отступить!»
Макдональд был разбит. Но полная победа из-за действий Вены была невозможна. В конце 1799 г. Павел I, возмущенный своекорыстной политикой Австрии, заключил союз с Францией. Русские войска двинулись на родину.
Суть дела
Чудачества Суворова стали легендой. Довольно вспомнить, что даже императрица Екатерина, приглашая его, велела завешивать все зеркала во дворце, так как Александр Васильевич их не переносил. Мог угостить гостей редькой с квасом, запеть петухом, пробуждая солдат в поход. Эти случаи не были исключениями, они составляли ткань его жизни. Легче спросить, были ли в его жизни часы, когда он не чудил. Все это хорошо известно, и мы обратим внимание на другую сторону его жизни.
Что значило для него быть русским?
Вот два приказа. Один суворовский, данный накануне штурма одного из городов:
«Работать быстро, скоро, храбро, по-русски! В дома не забегать; неприятеля, просящего пощады, щадить; безоружных не убивать; с бабами не воевать; малолетков не трогать. Кого из нас убьют – Царство Небесное, живым – слава! слава! слава!».
Вот другой приказ, принадлежит он германскому кайзеру Вильгельму II и отдан был 27 июля 1900 года карательному отряду в Китае: «Солдаты, при встрече с врагом побеждайте! Никому не давайте пощады, не берите пленных! Будьте беспощадны ко всем, кто попадет в ваши руки! Пусть боятся немецкого имени, как некогда боялись имени Атиллы!»
Много лжи произнесено на русского солдата, что он безынициативен. Сопоставим.
Фридрих Великий: «От офицера до последнего рядового никто не должен рассуждать».
Суворов: «Я велю вправо (идти), а должно влево – меня не слушать. Я велел вперед, ты видишь (что нельзя)... не иди вперед».
То есть коли приказ противоречит здравому смыслу – не исполняй.
Отчего впоследствии действия русской армии часто были неуспешны? Каждый раз, когда начинаем разбирать, обнаруживаем одно и то же: отход от суворовских заветов.
Например, он настаивал на том, что главное для армии не захват территорий и крепостей, а уничтожение живой силы противника. Но вспомним бесконечные штурмы Плевны во время войны за освобождение Болгарии или столь же бессмысленные штурмы Перемышля в Первую мировую войну. Главной целью любого сражения, по Суворову, была победа, малой кровью одержанная, любая иная была лишена смысла. Жизнь солдата была свята. Увы, начиная с Крымской войны и по сей день, мы, как правило, несем потери большие, чем наши противники.
Широко известно суворовское изречение: «Каждый воин должен понимать свой маневр». Эта истина стоит больше, чем сотни томов, написанных позднее о войне. Суворов старался до каждого солдата донести смысл войны, смысл того или иного сражения, почему должно действовать так, а не иначе. Впоследствии эту науку перенял великий Скобелев, который также никогда не терпел поражений. А более она, кажется, никого не заинтересовала. Ее заменило унылое: «Приказ есть приказ».
Суворов выиграл 60 или около того сражений, но главная его победа заключалась в том, что он доказал: правильное отношение к русскому человеку делает из него чудо-богатыря, которому нет равных в истории. Неправильное, неуважительное – превращает в серую скотинку.
Сам Суворов объяснял свои успехи и победы тем, что он «в день сражения... берет все нужные меры и вручает себя совершенно промыслу Вышнего».
Чувство своей глубокой веры в Бога, твердое упование на Его близость Суворов передавал и своим солдатам: «Солдату надлежит быть здорову, храбру, тверду, решиму, правдиву, благочестиву. Молись Богу! От Него победа. Чудо-богатыри, Бог нас водит, Он нам генерал».
С таким генералом, и верно, все возможно.
Завещанием Суворова нам стали его слова:
«Потомство мое прошу брать мой пример: всяко дело начинать благословением Божьим; до издыхания быть верным Государю и Отечеству; убегать роскоши, праздности, корыстолюбия и искать славу чрез истину и добродетель».
* * *
…Хоронили Суворова 12 мая по старому стилю. Когда при погребении катафалк не проходил в двери Благовещенской церкви Александро-Невской лавры, кто-то из несших гроб воинов воскликнул: «Вперед, ребята! Суворов везде проходил!» И катафалк прошел в двери. Державин придумал для могилы Суворова эпитафию величественную и лаконичную, вполне в духе великого героя: «Здесь лежит Суворов».
Эпилог
Фридрих Великий сказал о русском солдате, что его мало убить, нужно еще и повалить. Прошло более ста лет со дня смерти Александра Васильевича. Началась Первая мировая война. Любимый полк Суворова – Фанагорийский, который он не раз водил в атаки, – попал в тяжелейшее положение. То, что произошло дальше, описал в стихах очевидец – поручик полка Арсений Несмелов:
Отступать! – и замолчали пушки,
Барабанщик – пулемет умолк.
За черту пылавшей деревушки
Отступил Фанагорийский полк.
В это утро перебило лучших
Офицеров. Командир сражен.
И совсем молоденький поручик
Наш, четвертый, принял батальон.
А при батальоне было знамя,
И молил поручик в грозный час,
Чтобы Небо сжалилось над нами,
Чтобы Бог святыню нашу спас.
Но уж слева дрогнули и справа, –
Враг наваливался, как медведь,
И защите знамени со славой
Оставалось только умереть.
И тогда, – клянусь, немало взоров
Тот навек запечатлело миг! –
Сам генералиссимус Суворов
У седого знамени возник.
Был он худ, был с пудренной косицей,
Со звездою был его мундир.
Крикнул он: «За мной, фанагорийцы!
С Богом, батальонный командир!»
И обжег приказ его, как лава,
Все сердца: святая тень зовет!
Мчались слева, подбегали справа,
Чтоб, столкнувшись, броситься вперед!
Ярости удара штыкового
Враг не снес; мы ураганно шли,
Только командира молодого
Мертвым мы в деревню принесли...
И у гроба – это вспомнит каждый
Летописец жизни полковой –
Сам Суворов плакал: ночью дважды
Часовые видели его.
* * *
Александр Васильевич еще поведет нас в бой.
В.ГРИГОРЯН
 | назад |
| вперед |  |
