Летом 1926 года по направлению Совнаркома в Гвинею, во французскую колонию в Африке, отправился профессор Илья Иванов в сопровождении своего сына. Перед ученым стояла задача отловить самцов шимпанзе и «скрестить» их с местными негритянками, дабы опытным путем доказать, что человек произошел от обезьяны. С самого начала профессора преследовали неудачи. Во-первых, поймать животных оказалось не так просто. Местные жители, нанятые для поимки свирепых шимпанзе, в ответственный момент разбежались в разные стороны, при этом сын профессора был укушен приматом и госпитализирован. Но советский ученый не сдался – обезьян все-таки пленил. И тут возникла другая неожиданная препона – туземки из местного племени оказались столь «нецивилизованные», что даже за деньги никак не соглашались стать предметом опыта. А деньги предлагались немалые, поскольку правительство молодой советской республики, несмотря на разруху и голод, щедро снабдило естествоиспытателя. Этими деньгами удалось подкупить врача-француза, который под видом медосмотра с помощью искусственного оплодотворения должен был таки «осеменить» черных пациенток. Про готовящийся опыт прознал парижский журналист, и спустя несколько дней в Европе вышли газеты с сенсацией: «Большевики выводят новую расу человекообезьян, приспособленных жить при коммунистическом строе». Опасаясь еще большего скандала, Совет народных комиссаров срочно отозвал профессора из Гвинеи – вместе с выловленными обезьянами.

Как рассказывают авторы документального фильма, так и возник знаменитый Сухумский питомник обезьян – из «материала», привезенного Ивановым из экспедиции. В фильме на этом ставится точка. Почему режиссер не стал рассказывать историю дальше, не понятно. Между тем в прессе давно уже опубликованы материалы, доказывающие, что опыты Иванова продолжались и после гвинейского эксперимента – идея доказать происхождение человека от обезьяны не была оставлена.

На Западе в свое время стали сенсацией сообщения бельгийского криптозоолога Бернара Эйвельманса, который, зная об опытах российского «Мичурина от зоологии», так этим заинтересовался, что начал поиск возможных свидетелей. И обнаружил во Франции и США нескольких эмигрантов, сбежавших из СССР за рубеж и отсидевших многие годы в советских концлагерях. Они утверждали, что «тянули срок» – кто за отказ осеменять горилл и шимпанзе, кто за принципиальное несогласие работать с Ивановым. По их мнению, СССР полным ходом проводил программу создания гибридов человека с приматами. Опыты вроде бы проводились в больничном управлении ГУЛАГа, где отбывал свой срок попавший в опалу профессор. Русские, утверждал Эйвельманс, уже вывели расу обезьянолюдей ростом 1,8 м, покрытых шерстью и обладавших геркулесовой силой.

Насколько можно верить бельгийцу и его информаторам? Конечно, никаких «обезьянолюдей» Иванов создать не мог: современной науке генетике это хорошо известно. Дело в том, что «гибридизация» возможна только при полном соответствии геномов обоих производителей. Если бы даже человек с его 46 хромосомами и обезьяна с ее 48 могли дать гибрид, то у него в итоге оказалось бы 47 хромосом. А нечетное количество хромосом не способно к воспроизводству. То есть генетически человек и обезьяна совершенно несовместимы, в отличие, скажем, от лошади с ее 64 хромосомами и осла с его 62, при скрещивании которых рождается стерильный мул. Наши ДНК различаются и качественно. Год назад профессор Асао Фуджияма с коллегами установил, что более 80 процентов генов, локализованных в двадцать второй хромосоме шимпанзе, структурно не совпадают с аналогичными генами соотвествующей хромосомы человека, а доля генов с серьезными различиями составляет около двадцати процентов. Если учесть, что замена единственной пары нуклеотидов может радикально изменить структуру молекулы белка, то эти различия чрезвычайны. Исследователи полагают, что приблизительно такая же картина проявится и при сопоставлении остальных хромосом. По их словам, убеждение в уникальности рода человеческого теперь получило вполне солидное генетическое обоснование. Так что сообщение Эйвельманса о выведенных «советских обезьянолюдях» было явной выдумкой. Но в остальном... Опыты в СССР и вправду проводились.

В начале 2001 года достоянием гласности стал один шокирующий документ. Военный химик К. (офицер просил не называть его фамилию), собирая в середине 80-х материалы об испытании химического оружия на животных, в архивах Реввоенсовета наткнулся на письмо сотрудника сухумского обезьянника профессору Иванову. Вот фрагмент из него:

«В ответ на публикации в газетах в гособезьянник обратились некоторые товарищи (мужчины и женщины) с просьбой использовать их в опытах, свидетельствующих об эволюционном происхождении человека. Они предлагали себя для экспериментов с обезьянами, не требуя платы, а исключительно ради науки и просвещения подверженных религиозному невежеству сограждан... Но из-за большой силы обезьян допускать к ним людей необходимо с большой осторожностью. Несколько дней назад одна из женщин вошла во флигель, где жили шимпанзе, и одна схватила ее, пытаясь задушить. Освободить ее удалось только с помощью подоспевшей подмоги из нескольких мужчин».

Это чудовищное свидетельство оказалось в руках журналистов «Вечернего Челябинска». Чтобы удостовериться в его подлинности, они подняли подшивки советских газет. Действительно, в августе 1927 года в «Красной газете» в статье «Будущий обезьянник в Сухуми» сообщалось: «Предполагается поставить здесь искусственное осеменение обезьян разных видов между собой и с человеком» и так далее, во всех мерзких подробностях. Пораженные, журналисты отправились в Сухуми. Здесь, на берегу Черного моря, во влажном субтропическом климате на нескольких гектарах в лучшие времена содержались 7,5 тысячи человекообразных обезьян. Теперь же, после «перестройки», их осталось около двухсот. Часть поголовья была вывезена под Адлер, но большинство питомцев пало жертвой абхазо-грузинской войны. Сухумцы рассказывали, что в начале 90-х скачущая по улице макака с прицепившимся к ее животу детенышем была здесь обычным явлением. Как правило, обезьян на улицах расстреливали «без суда и следствия»: было подозрение, что прежде медики, испытывая новые лекарства, заразили их разными болезнями. В отличие от обитателей питомника, архив НИИ сохранился почти полностью. Среди прочего там имелась копия письма А.Луначарскому, с которой профессор Иванов обращался к наркому просвещения еще до поездки в Гвинею:

«Метод искусственного оплодотворения дает возможность ближе подойти к ответу на вопрос о происхождении человека. С первых шагов научной деятельности я пытался осуществить постановку опытов скрещивания человека и антропоидных обезьян. В свое время я вел переговоры с бывшими владельцами знаменитых зоопарков, однако страх перед Святейшим Синодом оказался сильнее желания пойти навстречу этому начинанию... Предполагаю, что советское правительство могло бы в интересах науки и пропаганды естественно-исторического мировоззрения пойти навстречу в этом деле (профессор просил у Луначарского 15 тысяч долларов – ред.)».

О том, что Церковь препятствовала чудовищным опытам, Иванов пишет и председателю Совнаркома А.Рыкову: «Получение гибридов между различными видами антропоидов более чем вероятно... Мои попытки в дореволюционное время наладить работу в этом направлении не имели успеха. С одной стороны мешали религиозные предрассудки, с другой – для организации этих опытов требовалась исключительная обстановка».

Других «свидетельских» документов в сухумском архиве найти не удалось, если не считать ссылки на требования некоторых ученых «немедленно прекратить безнравственные, аморальные эксперименты». Опыты продолжались пять лет, успеха не принесли, и в 1932 году ведущих сотрудников лаборатории, включая Иванова, расстреляли (так утверждает «Вечерний Челябинск», хотя есть сведения, что Иванов 20 марта 1932 года умер от атеросклероза в лагере), а наработанный научный материал был изъят ОГПУ и в обстановке строжайшей секретности увезен в Москву. Очевидцы происходившего до нашего времени не дожили. Местный краевед Виктор Юшин только и смог ответить корреспондентам: «Когда был молодой, считал это все сказками выживших из ума стариков. Они говорили, что в конце 20-х годов в Сухуми сотнями приезжали добровольцы, которые ради науки согласились жить с обезьянами. Я еще спрашивал стариков: как жить – на дереве, что ли?»

Так печально закончилась история ученого-атеиста Иванова, которого мы больше знаем под именем «профессора Преображенского» – ведь, скорее всего, именно его опыты натолкнули писателя М.Булгакова написать сатирические романы «Собачье сердце» и «Роковые яйца». Совпадений слишком много. Сравните сюжеты булгаковских романов и «программу» профессора Иванова, которую тот изложил своим московским друзьям в письме: «Гибридный человек, который соответствует антропоидам, с рождения растет быстрее, нежели обычный, к трем-четырем годам набирает невероятную силу, гораздо менее чувствителен к боли, неразборчив в пище... Возможности использования безграничны – от работы в сырых забоях до солдатской службы». Примечательно, что как раз в 1926 году, когда Иванов ставил эксперименты в Африке, в квартире Булгакова ОГПУ провело обыск и изъяло только одну рукопись – романа «Собачье сердце».

Так что не случайно и авторы упоминавшегося документального фильма, и газетчики, первыми открывшие эту тему, – все в качестве моралите вспоминают булгаковскую сатиру. Мол, в «Собачьем сердце» уже дана оценка советской («совковой») науке, всем этим «профессорам Преображенским», и что тут еще добавить? Дело ведь прошлое, оценка ему дана, поужасались, посмеялись – и хватит, расходитесь, граждане... Так сказать, тема исчерпана. Но так ли это?

Во-первых, описанный выше позор (иначе не назовешь) науки сваливать на особенности советской действительности совершенно излишне. Профессор И.И.Иванов занимался своей темой еще до революции, причем в сотрудничестве с иностранными коллегами в Германии и Франции. В письме к Луначарскому Иванов писал: «Считаю необходимым добавить, что получил предложение от Пастеровского института (который принадлежал Франции – ред.) для окончательных переговоров и реализации опытов (по скрещиванию и доказательству происхождения человека от обезьяны – ред.). Было бы обидно, если бы эта работа состоялась без участия СССР». Воинствующая вера в «обезьяньего предка» была распространена среди ученых задолго до Иванова, имеет она своих апологетов и по сей день. И во все времена эти люди, называющие себя учеными, не останавливались ни перед чем, чтобы внедрить в общественное сознание свой «символ веры». Чего стоит бесконечная череда сомнительных допущений и откровенных подделок, «объясняющих» происхождение человека.

Вот неполный список этих химер. Неандерталец, принятый как «прародитель человека» в 1856 году, был «разоблачен» в 1960 году; питдаун, возникший в 1912 году, лишился статуса неприкосновенности в 1953 году; зинджантроп, служивший доказательством с 1959 года, прекратил свое существование как научный факт в I960 году; рамапитек, явленный миру в 1964 году, был «разоблачен» в 1979 году... В прошлом году исследовательская группа из Нью-Йоркского университета тщательно обмерила черепа всех 12 найденных на сегодняшний день неандертальцев, сделала их трехмерные компьютерные модели и сравнила по 15 «опорным точкам» с черепами современных людей. Таким же образом были обмеряны и сравнены черепа разных видов обезьян. Вывод однозначный: черепа неандертальца и современного человека расходятся больше, чем допустимо в рамках разных «пород» одного вида – и, таким образом, они не могут скрещиваться между собой.

А опыты продолжаются и продолжаются, «Преображенские» все колдуют над пробирками. Несколько лет назад ученый Массачусетсского университета Хосе Сибелли решил скрестить себя с коровой, выделив собственную ДНК и поместив ее в коровью яйцеклетку. Об этом опыте никто бы не узнал, если бы финансировавшая изыскания биотехнологическая фирма вдруг не захотела получить патент на изобретение. Еще как минимум две фирмы – американская и австралийская – намеревались соединить человека со свиньей... Обычно ученые в таких случаях оправдываются гуманными целями – создать новое лекарство, открыть бессмертие. Об этом же говорят и те, кто занимается клонированием и опытами со стволовыми клетками человеческих эмбрионов. Но чем они отличаются от нашего «профессора Преображенского»? Да ничем.