МОНАСТЫРСКАЯ ЖИЗНЬ
МОНАСТЫРЬ СВЯТОЙ ТРОИЦЫ ПОД ПЕТЕРБУРГОМ
Многие знают монастырь, который прославил своими подвигами и литературными трудами святитель Игнатий Брянчанинов.
Свято-Троицкая Приморская Сергиева пустынь притягивает к себе и природными красотами, и уникальным архитектурным ансамблем, славной историей, а меня, как, думаю, и других друзей монастыря, влекут сюда еще и неповторимые, живые и колоритные рассказы настоятеля игумена Николая (Парамонова) о жизни обители, о том, как начиналась монашеская жизнь в школе милиции (на протяжении многих десятилетий именно это заведение занимало Сергиеву пустынь), как потом удалось получить автономию от блюстителей порядка, и вообще его интересные рассказы о встречах с людьми.
В пустыни не перестаешь поражаться тому, что беседу с настоятелем ты ведешь в тех самых стенах, где столетие или два назад происходили исторические события.
– Да, здесь историческое место. Именно в этой приемной Екатерина II ждала отречения Петра III, о чем свидетельствует вот эта гравюра. На ней изображен общий вид обители. А здесь, видите, написана ода об этом событии. Замечательны строки, указывающие на пребывание императрицы у нас: «Благословенна в род и род сия Пустыня» – и далее, пятью строчками ниже: «И под твою склонясь, Екатерина, сень, усердьем новым чтим пресветлый оный день». Вверху гравюры – с одной стороны преподобные Сергий и Никон Радонежские (обитель первоначально называлась в их честь), с другой – святые бессребреники Кир и Иоанн. Весьма примечательно, что здесь изображены бессребреники. Через много лет писатель Н.С.Лесков, поразившись удивительной дружбе святителя Игнатия Брянчанинова и Михаила Чихачева, напишет замечательный рассказ «Инженеры – бессребреники».
Есть свидетельства о том, что Екатерина II оставила завещание, в котором говорится, что если она умрет в Петергофе, то похоронить ее надобно в Троицкой обители. Все-таки она, видимо, была благодарна промыслу Божьему, приведшему ее в монастырь перед серьезным испытанием. Но и без Екатерины II монастырское кладбище известно своими именитыми захоронениями: дочери полководца М.И.Кутузова, Дарья и Анна; дочь А.В.Суворова, знаменитая «суворочка» Наталия; вице-канцлер Н.Горчаков. Горчаковы были в родстве с Брянчаниновыми, может быть, поэтому светлейший князь и написал завещание похоронить его здесь. Была традиция возводить на кладбище и фамильные склепы. Вот это склеп Чичериных, а у принца Петра Георгиевича Ольденбургского был склеп в виде стеклянной оранжереи, даже есть фотографии. Оранжерея не сохранилась, зато участок цел. Девять человек Ольденбургских покоятся на нем, хорошо, что не застроено место. Скромный памятник принцу поставило училище правоведения – детище трудов Петра Георгиевича. Род Брянчаниновых пересекался с родом не только Горчаковых, но и Лермонтовых. Один из Лермонтовых покоится у нас, он генерал-майор.
– Обитель живет, жива и память, – рассказывает игумен. – Родственники Лермонтовых приходят сюда помолиться, послушник Георгий Чичерин встречал вас у врат монастырских, Татьяна Брянчанинова вместе с мужем доктором Ватсоном снова была в сентябре, Ольга Хомич, родственница настоятеля-новомученика епископа Сергия (Дружинина), приезжала из Москвы недавно вместе с друзьями, была летом родственница Суворова из Парижа.
Что удивительно – появление в обители родственников связано напрямую с тем, что мы разыскали синодик погребенных здесь светских лиц, и монастырская братия молится о них. Планы захоронений мы приобрели в архиве Синода, как и сам синодик усопших. Есть отдельные планы захоронений и в самих храмах. Так, под полом церкви преподобного Сергия Радонежского покоится прах родного брата святителя Игнатия Брянчанинова Александра. Дело в том, что брат владыки был ранен на учениях, через год после назначения сюда Игнатия настоятелем. Отец Игнатий успел постричь его в схиму монашескую в Великую субботу 1835 года. В день Святой Пасхи схимонах Александр отошел в обители небесные.
Может быть вполне, что смерть любимого брата, а потом непрестанные болезни Игнатия подвигли его иметь всегда «память смертную». Его «Слово о смерти» основано на глубоком личном опыте душевных переживаний. Много тогда и сейчас писалось книг богословских, но живого опыта личного богообщения, как у владыки, в них было маловато. Гонения на письменные духовные труды святителя Игнатия были еще при его жизни. Сам он неоднократно утверждал, что печатание его трудов будет делом трудным. Огромную помощь в их издании оказал его брат Петр Александрович, бывший Ставропольский генерал-губернатор. Одна из книг владыки Игнатия, подписанная им самим, хранится у нас. Книга издана в 1867-м, а это год кончины владыки. Ее любезно подарил в библиотеку монастыря архиепископ Ярославский Михей (Хархаров).
Род Брянчаниновых дважды пересекался с родом соседей по имению в Вологодской губернии. Шафранова Ольга Ивановна, одна из потомков этих соседей, живет сейчас в Москве. Ей как родственнице Брянчаниновых в виде исключения руководство Государственной публичной библиотеки разрешило работать в рукописном отделе, там, где помещается архив Оптиной пустыни. Около пятидесяти писем владыки Игнатия ее трудами увидели свет в наше время. Его рукописное наследие велико, и многое уже известно, но есть и неизданные письма. Несколько из них, адресованных настоятелю Валаамского монастыря игумену Дамаскину, хранятся в библиотеке Нововалаамского монастыря, о чем нам сообщил сам настоятель архимандрит Сергий. Правда, прислать ксерокопии этих писем он отказался, зато любезно пригласил нас самих приехать и ксерокопировать их прямо в монастыре.
«История нашей обители богата не только своими знаменитыми захоронениями, но, главным образом, монашеским подвигом братии, их радушием и любовию ко всем, кто к ним приходил и приезжал», – говорит отец Николай. И мне становится очевидно, что и эта традиция обители имеет свое продолжение: нигде больше я не видела таких игуменов: он готов рассказывать о монастыре, о святителе Игнатии любой приезжей бабушке. Иногда паломники и не подозревают, что экскурсию по монастырю проводил им сам настоятель.
Больше всего батюшка любит рассказывать о том, как они нашли могилу почитаемого в народе старца Михаила (Прудникова):
«Один из посетителей монастыря, сотрудник милиции, как-то принес черно-белую фотографию, на которой братия и руководство монастыря были изображены у надгробного креста, возле новой, украшенной цветами могилы.
Справа от креста стояла старшая братия: настоятель архимандрит Иоасаф (Меркулов), за ним – наместник архимандрит Игнатий (Егоров), следующий – почитаемый всеми старец Варнава.
В течение нескольких дней сотрудникам издательства «Аврора» пришлось выявлять изображение и расцвечивать его на компьютере. На самом кресте была прикреплена табличка, довольно объемистая и по формату, и по количеству текста, но только имя погребенного (протоиерей Михаил Прудников) и дата его кончины (1929 год) были видны четко, остальное даже при сильном увеличении разобрать было невозможно. Кто этот погребенный, если старшая братия обители так почтительно выстроилась у его могилы, чтобы сфотографироваться?
Находясь на летнем отдыхе, долго думал об этом неизвестном священнике – и вдруг во сне слышу голос: «Помни третье сентября».
Второго сентября, по приезде в обитель, мое волнение и ожидание сильно возросли. В четыре часа дня вбежавший в келью послушник сообщил: «Вот какая-то женщина передала вам машинопись».
На коричневой обложке от руки было написано: «Протоиерей Михаил Прудников».
Читая небольшую по объему книжицу, с каждой страницей удивлялся все больше и больше: «Ну надо же! Ведь завтра третье сентября – 70 лет со дня кончины отца Михаила!»
Какой чудный человек! Капитан первого ранга, трижды совершил кругосветное путешествие. В наградах пришел в храм к отцу Иоанну Кронштадтскому и в теснившей его толпе народа, так часто окружавшей угодника Божия, обронил какую-то из наград. В то время как он, озабоченный, искал медаль свою, отец Иоанн, утешая его, говорил: «Не надо. Не ищи. Тебе они больше не пригодятся. Ты будешь священником».
После этого случая будущий отец Михаил тяжко заболел. Сразу после болезни, еще очень слабый, он сообщил своим близким, что пойдет пешком в Троице-Сергиеву лавру к преподобному.
И пошел! Полторы недели еле выздоровевший человек шел к Сергию Радонежскому! Двадцать с лишним лет дивный пастырь служил в храме Спаса-на-водах, дружил с братией обители преподобного Сергия и оптинскими насельниками.
Книга достаточно ярко описывает и случаи прозорливости батюшки.
Надо сказать, что в дни своей жизни отец Михаил был весьма известен не только среди простых верующих. К нему за духовным советом обращались священники и архиереи. Епископу Алексею (Симанскому) отец Михаил предсказал его будущее патриаршество.
Епископ Николай (Ярушевич), родившийся в один день с отцом Михаилом, 31 декабря, почитал его не только в земной жизни, но и в трудные для себя минуты обращался к нему, находившемуся в небесных обителях, с молитвой.
Расставив братию, согласно старой фотографии, мы отслужили у могилы старца краткую литию, а в сам день юбилея – панихиду.
Прошло два года после обретения фотографии и биографии старца, но желание видеть изображение чудесного священника, протоиерея Михаила, никогда не пропадало.
В духовной школе отец Михаил не учился, в военных морских учебных заведениях нет фотографий выпусков. Где искать? Только у Бога в молитвах! И вот удача!
Одной женщине, дружившей некогда с третьей дочерью протоиерея Владимира Шамонина, которого отец Михаил чудесно исцелил от болезни молитвой, он явился во сне и сообщил следующее: «Верни мои фотографии в монастырь, я там лежу у забора». Женщина, никогда ранее не слышавшая название такого монастыря, обратилась к своему священнику, который и передал их в святую обитель.
Удивительна точность слов отца Михаила. Именно в то лето рядом с его могилкой был установлен деревянный забор, вместо каменного, когда-то существовавшего с северной стороны обители».
Вот она, фотография. С нее на нас смотрят умудренные духовным опытом любви глаза отца Михаила. Скольких они согрели своей лучистой теплотой, скольких утешили в скорбях и несчастиях!
…Совсем близко от Питера находится монастырь, на трамвае даже можно доехать почти из центра. Но, действительно, остается он пустынью: стоит только зайти за его ворота, и повеет особой благодатной тишиной, покоем, радостью. Могучие многовековые деревья осеняют дорожки монастырского парка, старые надгробия напоминают о былом величии русской жизни, а синяя гладь залива на горизонте дышит покоем тысячелетий. Ту же водную гладь, те же деревья, те же храмы видел и святитель Игнатий Брянчанинов, когда писал здесь свои прекрасные стихотворения в прозе – «Кладбище», «Дерево зимой», «Плач мой».
Людмила ИЛЬЮНИНА
Фото о.Николая Парамонова.
 | назад |
| вперед |  |
