ПАЛОМНИЧЕСТВО
ЛИСТАЯ СТАРУЮ ТЕТРАДЬ,
или Тем же маршрутом девять лет спустя
(Продолжение. Начало на предыдущей странице)
* * *
С благословения матушки Феофании идем в Успенский храм. Возле ограды – стенды с поблекшими на солнце фотографиями из истории церкви. На храме висит табличка, надпись с которой я еще в прошлое паломничество переписал себе в блокнот: «Во славу Бога храм сей благословил построить епископ Евгений 1809 года января 16-го, при иерее Данииле Иванове. Освящен при сыне его протоиерее Алексии в 1818 году мая 9-го и 1827 ноября 30-го. Сооружен прихожанами на месте дома Ксении Ивановны Шестовой, матери Царя Михаила Феодоровича».
(Вот интересно: имя матери царя написано как Ксения, а не Марфа, с каковым ее, насильно постриженную в монахини, сослали в Заонежье, – не признал, стало быть, здешний народ насильство Бориса Годунова в таком деле).
Если продолжить эту табличку, то на нее непременно должно бы попасть имя уроженца здешних мест, заместителя мэра Лужкова Валерия Павлиновича Шанцева, которому храм обязан нынешним возрождением во все своей красе. О московских корнях восстановления храма напоминает серый гранит перед ним, уложенный как на Красной площади, – он придает всей реставрации тот столичный шик, который, конечно, запросто в провинции не увидишь. Славная образуется традиция (или мода?), когда высокопоставленные московские чиновники помогают храмам на своей малой родине. Мы уже писали в газете о председателе Центризбиркома Вешнякове и руководителе ФСБ Патрушеве, возродивших храмы у себя на родине в разных уголках Архангельской области. Помню, Черномырдин у себя в оренбургском селе тоже храм восстанавливал. Ах, если бы они еще сделали так, чтобы народ повсюду из своих кровных мог уделять на храмы, – как бы тогда Россия преобразилась!
Возрождение домнинского Успенского храма, длившееся несколько лет, сегодня практически завершено: осталось расписать алтарь Никольского придела. В свое время отсюда вывезли множество икон, но теперь ощущение, что все так всегда тут и было. Правду сказать, храм не был разрушен до неузнаваемости – скорее, заброшен, после того как в нем лет семь хранили зерно. Но все-таки свежую роспись выдает образ Царственных страстотерпцев над главным входом. Этот храм – один из наиболее значимых в судьбе Дома Романовых. Даже несмотря на то, что останков Сусанина возле храма в результате раскопок его «могилы» все-таки не нашли.
Есть еще одно условное место, связанное с памятью царского спасителя – «камень». Он установлен на горе над тем самым болотом. Тут ничего не изменилось. Разве что плитка возле него разбита (машины подкатывают к самому камню, хотя здесь пешеходная дорожка), да на ветках дерева неподалеку подвязано множество разноцветных тряпочек. В прошлый наш приезд этого язычества, вроде бы, не было, а может, просто не заметили. От «камня» – завораживающий вид на безразмерное «сусанинское» болото. Заросшее березой да елкой, с пролысинами топей, оно выглядит могуче и сегодня, должно быть, мало отличается от того, которое предстало взору польского отряда, ищущего погубить будущего русского царя.
Они явились сюда, ведомые Иваном Сусаниным из Деревеньки – в ней, в паре километров отсюда, жил русский герой. Часовенка на месте дома Сусанина – это все, что осталось от Деревеньки. 9 лет назад, когда мы оказались перед часовней, здесь расстилался довольно-таки обширный лужок. Теперь почти весь он зарос – как мало нужно времени природе! Вытянулись деревца, прятавшиеся в траве, – и все вокруг стало другим. Только человек так быстро не меняется – как были в 90-х годах все стены в часовне исписаны разными словами, так и в прошлом году еще было то же, покуда сестры из Домнино не решились, отремонтировав, часовню закрыть от случайных людей, – сегодня в этой роли оказались, увы, мы.
Могила «13-А»
Из дорожного дневника М.Сизова:
В Сусанино, куда мы вернулись после поездки в Домнино, нас уже поджидал Вячеслав Смирнов – вместе мы договорились съездить в Исупово, где, с его слов, археологи обнаружили в прошлом году останки Сусанина. Спрашиваю провожатого:
– Кладбище большое там?
– Говорят, что археологи вскрыли 490 могил, все перекопали – искали скелет с характерными черепными повреждениями. Таковой прошлым летом был найден только один – удар нанесен в лицо, отчего раздроблен нос. Потом, как утверждают эксперты, этот человек упал на правый бок, и по левой височной части головы его ударили еще три раза острым предметом. ДНК этих останков сравнили с ДНК из могилы Антониды Ивановны Собининой и двух внуков Сусанина – вроде бы они совпали.
– Антонида Собинина – кто это?
– Если вы бывали на опере Глинки «Жизнь за царя», то вспомните: «Грустит Антонида, дочь крестьянина Ивана Сусанина: она не встретила своего жениха Богдана Собинина, который бьется с поляками...» Это была реальная женщина, она похоронена тут недалеко, в селе Прискоково, ее могила была всегда известна – отмечена памятником. И вот недавно археологи делали там раскопки, брали кусочек останков на генетический анализ. По дочери Ивана Сусанина они хотят найти и мать, а затем, установив точный генотип, доказать, что в Исупово обнаружена истинная могила самого Сусанина.
– Сколько уже было таких «находок»...
– Серьезная – только одна. Прежде считалось, что убиенного поляками Сусанина похоронили в Домнино, около Успенского храма. Когда в ХIХ веке возле его стен начали копать могилу, чтобы похоронить младенца, обнаружили останки неизвестного мужчины – так родилось предположение, что это, возможно, сам Иван Осипович Сусанин. Но в ХХ веке историк Зонтиков повторил раскопки и в головах покойного обнаружил фарфоровую чашу. Местный обычай класть чашу в гроб возник уже после Смутного времени – по этому и по другим признакам выяснили, что останки Сусанину не принадлежали. Но надежда обрести их не исчезла. В 2001 году начались раскопки на древнем кладбище в Исупово, которое находится на самом краю Исуповского болота. Есть версия, что Сусанин дотемна водил польский отряд по болоту, потопив большую его часть, а остатки вывел к Исупово – на противоположную сторону от села Домнино, где находились Романовы. Там, в Исупово, поляки его и зарубили. Но для полной уверенности нужно по ДНК Антониды найти ее бабушку, то есть мать Сусанина, и сравнить с исуповской находкой. Тогда, если все подтвердится, будет событие всероссийского масштаба – может быть, и сам Президент Путин примет участие в перезахоронении.
Ехать пришлось довольно долго, и все вдоль Исуповского болота – такое оно огромное. Внезапно Игорь затормозил, пропуская коровье стадо, и Вячеслав Федорович переключился на другую тему. Оказывается он, прежде чем стать музейщиком, работал в райкоме комсомола, инструктором райкома партии, секретарем парткома совхоза «Сусанинский» и т.д.
– Вот коровы... Пожалуй, только в хозяйстве «Сусанинский» стадо осталось, – рассуждает он. – Сами посудите, зачем их держать? Молокозавод закупает молоко по 7 рублей за литр, а литр газировки в городе стоит 15 рублей. А что такое газировка? Просто вода с пузырьками. Стоимость соляры, техники и прочего столь велики, что выжить в деревне сейчас можно только ручным трудом. Женщины доят вручную, экономя на электричестве, навоз тоже вручную убирают – как во времена Сусанина. Единственное, автопоилки еще действуют, пока не рассыпались от ветхости.
– Девять лет назад нам говорили, что количество жителей Сусанино резко уменьшилось, оставалось только 11 тысяч жителей. А сейчас как?
– Уже 9,7 тысячи. А до войны было 49 тысяч. Я с 91-го года занимаюсь составлением районной «Книги памяти», пять томов выпустил. Так вот, с нашего маленького района на фронт ушло около 8 тысячи мужиков, вернулось всего 3815. И сейчас тоже как на войне – народ на глазах убывает, все разрушается, и ничего не строится. Раньше в каждом совхозе, даже самом плохоньком, каждый год вводили в строй не менее пяти-семи квартир в деревянных домах. А теперь за 20 лет я не слышал, чтобы хоть одна квартира в районе была построена. Так что впору писать современную «Книгу памяти» – о вымерших и нерожденных.
Под этот грустный монолог въезжаем в Исупово, древнее село, существовавшее еще во времена татаро-монгольского ига. Последние жители выехали отсюда четыре года назад – остались только старички Тихомировы да один бывший зек, выселенный сюда в олимпийском году «на 101-й километр». Еще наезжает сюда сусанинский житель Сергей Копытов, держит здесь пасеку. Его первого мы и встретили – он сажал можжевельник для пчел.
– Сережа, где тут могилу Сусанина нашли? – поздоровавшись, спрашивает наш провожатый.
– А вот как пойдешь со стороны почты, увидишь за елкой, не доходя до пекарни, – земля перекопана.
– Справа или слева от магазина?
Слушаю этот нелепый разговор, и жутко становится: какой магазин, какая почта?! Кругом стоит трава в человеческий рост, из нее какие-то бревенчатые развалины высовываются. Не верится, что еще недавно здесь даже три школы было: семилетка, начальная и учебная мастерская по подготовке трактористов. Как быстро в безлюдье все зарастает... Единственное здание, которое более или менее сохранилось, – церковь. Но и там, как рассказал пасечник Сергей, «порядок» навели черные следопыты. Из окон вынули кованые решетки, а две недели назад срезали перила с колокольни – под заказ «новых русских», для украшения их особняков в стиле ретро.
|
На кладбище мы сразу нашли свежий холмик с воткнутой пластмассовой розочкой, видимо, она и есть – могила «13-А» по классификации археологов. Судя по разрыхлению почвы, копали они неглубоко.
– 400 лет назад хоронили в среднем на глубину 40-70 сантиметров, – объясняет Смирнов. – Деревянными лопатами, окантованными железом, да еще зимой особо-то не покопаешь.
Перекрестились мы, коротко помолились и пошли к храму. Вячеслав Федорович забираться на колокольню отказался, сказавшись на недавний инфаркт. Наверху, действительно, кованая ограда аккуратно срезана, деревянный пол провален. Но в целом осмотр храма оставил хорошее впечатление: крепкий, ни одной трещины не нашли.
– Возможно, этот храм возьмутся восстанавливать, – предположил Вячеслав Федорович. – Нынче в марте в Костроме проходила научно-практическая конференция «Смутное время в контексте становления российской государственности», и там встал вопрос о создании мемориального комплекса, посвященного Сусанину. Было предложено три варианта: в Домнино, Костроме и здесь, в Исупово. Если подтвердится достоверность найденной могилы, то мемориал, наверное, будет здесь. И Сусанин спасет эту деревню, она вновь оживет...
Сусанин наших дней
Из путевых заметок И.Иванова:
…Тем временем прямиком через заросшие огороды к нам подошел бородатый старик – ему бы в самый раз Сусанина в тех постановках на Исуповом болоте играть. В телогрейке, всепогодной ушанке военного образца, совершенно беспалый на левую руку.
Знакомимся. Назвался Иваном. «Откуда родом?» – «Рязанский я, за Ряжском следующая остановка на поезде».
Спрашиваем, каково ему живется тут, в заброшенной деревне.
– Не один здесь живу, с мышами... – отвечает.
– Зимой не скучно?
– Настойки делаю – полынные, тминные… Выпьешь, и порядок.
В усмешке, в прищуре глаз, в позе – вызов нам, непрошенным гостям, представителям того мира, к которому когда-то принадлежал и он, мира, отказавшегося от родства и сославшего его сюда откуда-то из-под Рязани на «101-й километр» и забывшего навсегда.
Магазина нет, поэтому отоваривает свою пенсию в автолавке, выходя на дорогу к определенному времени... Огород не держит, говорит, «ничего не растет, трава три метра». – «Так скосить…» – «Да зачем, обратно зарастет...» Относительно исторического Сусанина тоже своя версия: «Он выпивал здорово и спьяну увел их (поляков) в болото». Не пробьешься к человеку…
Вот он, современный «сусанин», и сам заплутавший, и страну заведший в болото. Не верящий ни в Бога, ни в черта, не доверяющий ни соседу, ни президенту. О властях – всех поголовно, от великих князей до генеральных секретарей, – отзывается как о пропащих от корня. И вдруг словно луч, проникший сквозь непролазную чащу: «Из всех начальников я кого если уважаю, так это Маленкова». – «Чего так?» – «Он один только налоги со всех снял, сказал: держи себе хоть корову, хоть быка».
Отлегло: словно под толстенной коростой все-таки обнаружился крохотный уголок души. В самом деле, кто такой для меня этот Маленков? Чинуша послесталинского переходного периода, мало кто его физиономию-то сегодня вспомнит. А вот же, сумел оставить хотя бы в одной душе свет благодарности. …Возвращаемся в Сусанино – надо еще встретиться с местным священником. В поселке, как и во многих малых русских городах, такая коллизия: православная община претендует на здание Воскресенского храма, в котором располагается музей. Еще в 1992-м епархиальная газета на этот счет писала: «Спросим себя: как бы отнесся сам Сусанин к тому, что вот на той самой родной земле, для спасения которой он жизни своей не пощадил, существует храм, из которого фактически изгнано само имя Божие, причем изгнано как бы ради того, чтобы утвердилось в том храме его собственное имя?.. Нет никакого сомнения в том, что его христианское сердце исполнилось бы великой скорби, и сказал бы он своим забывшим Бога землякам: «Неразумные! Почто сотворили вы сиё во имя моё? Разве совершил я что-либо ужасное, что даже память обо мне наказана столь страшным образом?!» Нечего тут возразить, вот только в живом разговоре с человеком невоцерковленным подействуют ли подобные доводы?
Не зная, как подступиться, осторожно спрашиваю у Вячеслава Федоровича:
– Вы как считаете, где лучше музею – в новом здании или в храме?
– Концепция развития до 2013 года предусматривает переход музея в другое здание – усадьбу Божедомовых, бывшую среднюю школу. Проект давно готов. Где лучше? Там помещений больше...
Ну вот и славно, конфликта, какой нынешней весной случился в Ипатьевом монастыре между музейщиками и епархией, здесь даже в миниатюре не просматривается. И слава Богу…
(Продолжение следует)
Фото И.Иванова.
 | назад |
| вперед |  |
