ЖИВОЕ СЛОВО

ЕСТЬ ЛИ ГОСУДАРСТВУ ДЕЛО
ДО ДУШИ ГРАЖДАНИНА?

Иеромонах Игнатий (Бакаев) (п.Максаковка, Республика Коми):

– Государство у нас отказалось от своих функций защиты интересов граждан, и видно, что оно развивается в какую-то демоническую сторону. Признаком этого является вымирание народа, нас каждый год становится почти на полтора миллиона меньше. Идет деморализация, когда люди теряют стыд, совесть, доброту, сочувствие друг к другу. Мне вот с какого-то момента начали угрожать на улице – один раз, другой, третий, мол, кишки выпустим или «дармоеды, кровь народную сосут». Это о священниках вообще. Один мужик пообещал за ружьем сходить, когда я дом освящал, но потом ограничился тем, что стал камни бросать. Пять лет назад такого не было.

Что значит декларируемая светскость нашего государства? Отказ от признания того, что у человека есть душа и государство должно о ней заботиться. Даже в советское время признавалось, что нужно заботиться о моральном воспитании народа. Сейчас все это воспринимается как что-то лишнее, маловажное. И к чему это приводит?

Вот два примера. Пришел в одну палату (после обряда крещения нужно было поисповедовать пять человек). И так получилось, что совпали мои молитвы с обходом. Говорят, что лечащий врач заходил пару раз, я спиной к двери стоял – не заметил его. Наконец, он не выдержал, сказал зло: «Когда же все это кончится?» Когда я обернулся, только брючки его в дверях мелькнули. Все, кто был в палате, сконфузились, а я отправился в ординаторскую, объясниться и принести свои извинения. Минут десять постоял, врача не было – жаловаться на меня отправился. Вернулся я обратно, доисповедовал людей, причастил, а когда приехал домой, начали сыпаться звонки: мол, ты в больницу больше не ходи. Все против ополчились, мол, как же так, мешаю серьезным людям делать важные дела. И почувствовал я себя нищим, совершившим огрех в чужом доме. Могут пустить, могут выгнать.

Врач этот, между прочим, мог в любой момент меня попросить прерваться, но тогда пришлось бы упустить такой эффектный аргумент в пользу светскости: попы мешают лечить людей. А в прошлом году случилась у меня совсем другая история в республиканской травматологии. Я тоже тогда попал на обход, предложил заведующему отделением: «Давайте я выйду», а он: «Нет-нет, мы попозже зайдем». А с ним, между прочим, была большая свита, но было и понимание: дела души не менее важны, чем дела тела.

Приведу доказательсто этого. В онкологическом отделении одной нашей больницы лежат около трехсот человек. Стали созывать их помолиться, пришло человек пятнадцать. Из них один или два прежде исповедовались и причащались. То есть меньший процент, чем среди наших максаковских жителей, а ведь в Максаковке многие думают, что еще успеют дойти когда-нибудь до храма, а в онкоотделении немалому числу пациентов предстоит вскоре предстать перед Богом, откладывать некуда. Но не нужен им Источник жизни и бессмертия. Хоть плачь, и я бессилен со всем своим опытом священника их пробудить. Даже за стенами этой больницы и то выше религиозность, и намного выше, так случайно ли эти люди здесь оказались? В 70-м году на сто тысяч жителей онкобольных было 17 случаев, а в 2003 – 239. Сократилось время болезни, сгорают сразу. Что происходит, в чем суть этой болезни? Одна клетка начинает развиваться в ущерб другим клеткам и убивает весь организм. Это жадная клетка, стяжающая все под себя. Сегодняшняя политика нашего государства ориентирована на такие вот клетки – людей, которые стараются подняться, что-то хапнув, кого-то подмяв, их защищают юристы, им везде зеленый свет, и они двумя руками, конечно, за светское государство, ведь нормальное не дало бы им расти, высасывая жизнь из народа.

Иерей Сергий Гомаюнов (г.Киров):

– Государство должно заботиться о нравственности населения. Если оно не заботится об этом, то не заботится о самом себе. Нравственность – последняя скрепа, которая сейчас все удерживает. Мы с вами едва ли сможем повлиять на то, чтобы изменить характер власти. Поэтому стоит больше задумываться над тем, что же мы все-таки действительно можем сделать. Каждому поколению даются свои условия, в которых нужно трудиться. Прежде, до революции, забота государства о народной нравственности была. Например, во время Первой мировой войны у нас был принят сухой закон. Народ с радостью воспринял то, что жесткой рукой было упразднено искушение, от которого он сам не мог отказаться. Но ни власти, ни Церкви так и не удалось остановить разложение нравственности. Почему? У государства есть только ветхозаветные, запретительные возможности, которые, безусловно, необходимы. А положительных нет, потому что они приобретаются трудом души. Вот введем мы сейчас сверху в каждой школе Закон Божий, и что дальше? Кто будет его преподавать? Даже духовные школы до революции не могли воспрепятствовать росту в своих стенах нигилизма, безверия. И не Закон Божий был в этом виноват, а то, как он преподавался. Если читать тех, кто пережил революцию, очень многие сходятся в одном – что совсем мало осталось накануне катастрофы людей, которым можно было подражать, являвших собой примеры. Таких, как праведный Иоанн Кронштадтский, было немного. А если слова есть, а дела нет, то ничего не выйдет. Всегда нужен живой пример. Вот появляется священник, который за зарплату не борется, перемещениям не противится, о себе не думает, и глядишь, дети к нему начинают тянуться, а по смерти многие годы вспоминают добрым словом. Только через это все и преображается.

Иерей Олег Ежов (г.Няндома, Архангельская обл.):

– Я священник и делаю то дело, на которое меня Господь поставил. Те, кто может вместить, они становятся монахами. А кто нет – такими, как мы. Мне трудно рассуждать о том, каким должно быть наше государство: светским или религиозным. Как говорил на Иоанновских чтениях в Архангельске отец Олег Стеняев, есть пять факторов, которые определяют нашу жизни: личностный, семейный, государственный, национальный и церковный. Внутри этих факторов необходимо избегать разделений. Если личность начнет разделяться – это шизофрения, если семья – дети будут страдать, если Церковь – это раскол, разделение по национальному признаку – распад страны. У меня в приходе есть татары – нам с ними нечего делить. Разделение внутри государства тоже ни к чему хорошему не приведет. Нельзя, чтобы верующие или неверующие оказывались лишними.

Если человек верующий, это замечательно. Я вот казак, жена у меня казачка, у нас принято быть верующими. Если государство тех, кто чтит Бога, начинает отделять, что ж тут поделаешь. Хорошего мало. Но не стоит с амвона клясть тех, кто до этого додумался, говорить, что все они воры и мерзавцы. А стоит об этих людях помолиться, чтобы Бог вложил в них понимание, что заботиться нужно не только о телесном, но и о душевном. Не в том виде вложил, в каком этого нам, православным, хочется, а в том, в каком Ему угодно.

Бывали ли в прошлом такие молитвы успешны? Вспомним, что святой равноапостольный император Константин крестился уже в зрелом возрасте, он был языческим монархом, а стал христианским. Господь его вразумил. С тех пор начала зарождаться симфония властей. Государство и Церковь стали учиться искать общий язык.

Сейчас у нас намного больше возможностей влиять на государство, чем прежде. Священник идет в администрацию, решает вопросы, руководство многих районов старается помогать Церкви. Это какие-то ростки симфонии, но они есть. А слишком тесное сближение Церкви и государства – это не всегда так хорошо на деле, как мечтается. Власть она и есть власть, что про нее скажешь... Четверо сыновей у нас с матушкой. Какими они будут, если станут священниками, или придут во власть, будут ли патриотами, верующими людьми? Никакая власть не может мне ни помешать, ни помочь стать для них достойным отцом.

назад

вперед