ЧТЕНИЕ

Мы представляем первую публикацию рассказов москвича Мирослава Гришина в «Вере».

– Истории, которые я пишу, невыдуманные, – жизнь гораздо богаче на сюжеты, чем наша фантазия, – говорит Мирослав. – Ситуации – поучительные, занимательные, чудесные – случаются на каждом шагу. Другое дело, что кто-то не желает их замечать... И я думаю: как хорошо было бы, если бы православные люди, не глядя на свои литературные таланты, рассказывали о своем опыте духовной жизни…

М.Гришин родился в Москве в 1959 году, закончил Морскую академию в Ленинграде. Радиоинженер, руководит своей фирмой. К вере, как он сам говорит, пришел поздно. Публиковался в журнале «Русский дом», в православном интернете. Сейчас готовит книгу рассказов; впрочем, сказать, когда она выйдет, не может: «когда Бог управит, некогда ей заниматься». Сегодня мы публикуем четыре рассказа Мирослава, и если они придутся по душе нашим читателям, напечатаем и еще.

СВЯТЫЕ СРЕДИ НАС

«Дух бодр, плоть же немощна» (Мк. 14, 38)

Господь всегда найдет способ утешить страдальца, если сам, конечно, хоть немного тянешься ко Господу…

Я лежал больной в кровати и решал непростой (по моей болезни) вопрос: пойти мне на субботнюю вечерню или помолиться келейно – дома? Физических сил идти в храм не было никаких, но сердце мое горело. «Пойду в храм Божий, – наконец решился я, – а Господь, если Ему будет угодно, подаст мне силы». И пошел, помалу переставляя ноги.

Служба прошла благолепно. О больной спине я почти не вспоминал и даже ни разу не присел отдохнуть.

К вечеру небо распогодилось, и из-за обложных черных туч выглянуло солнышко, озарив сквозь цветные витражные стекла храма суровые лики святых на иконах, умягчив их на короткое время, как бы выявляя и сообщая нам подлинную сущность Божиих угодников – любовь и готовность служения людям.

Отойдя недалеко от нашего храма, я увидел старушку, которая поманила меня рукой. Рядом была большая лужа, и я подумал, что старушка желает, чтобы я помог ей перебраться на другую сторону и перетащил бы ее вместительную коробку, которая была крепко привязана к двухколесной тележке.

Подойдя ближе к старушке, я удивился: какая же она ветхая! Сколько ей лет? Сейчас таких на улице редко встретишь. Во рту ни одного зуба. Лицо сморщенное, выцветшие глаза по-старушечьи слезятся, но по-особому светятся добротой и ясным умом.

Был теплый июньский вечер, а она очень тепло, не по погоде, одета. Крупно вязанная шерстяная шапка на голове была покрыта темным шерстяным платком; теплый плащ, который можно было бы носить и в мороз. Суковатая палка в руках отполирована до блеска. «Святые среди нас», – вместо обычного мирского привета произнесла старушка. Мне как-то сразу на сердце легло, что это не обычная бабушка, а какая-то особенная, духоносная. Ведь подобное приветствие творят монахи при встрече или священники в алтаре: «Христос посреди нас».

Моя помощь ей оказалась не нужна. У нее были помощники совсем другого рода, куда более мощные. «Выбери для себя иконки», – предложила мне старушка и достала целую пригоршню дешевеньких, на плотной бумаге, размером со спичечный коробок, иконок.

Я взял себе иконки Божьей Матери Иерусалимской, Вседержителя и св.Николая Чудотворца с прекрасным, славянского типа, ликом.

– Возьми, бабушка, у меня деньги, – протянул я старушке купюру.

– Не возьму, – сказала она со значением, – это тебе во Славу Божию. А ты лучше присядь со мной и послушай, что я тебе скажу.

– С большим моим духовным удовольствием.

Ее слова о Боге и o святых были просты и понятны, а выговаривала она их как-то по-детски, без притворства. Сколько любви и христианской мудрости вмещало в себя ее маленькое, тщедушное тело! Я видел, как она тяготилось своей плотью, как непослушливо качалась ее голова во время рассказа, с каким усилием давалось ей каждое движение, каждый шаг. Вот уж воистину: «Тело немощно, но дух бодр».

«Знаешь, мальчик (мне 45 лет; я лыс и бородат), святые среди нас ходят. Как обычные люди. И много помогают людям. Заступаются за людей. Когда тебе тяжело, плохо становится, если от всего сердца помолишься и попросишь помощи святых Божиих угодничков – они приходят. А иногда и сами они, святые батюшки, видят, что с тобой неладно и безо всякой просьбы приходят на помощь.

Вот, к примеру, Сергий Радонежский, он увидел, что у меня сил нет, упаду сейчас, и пришел тотчас ко мне. Посадил меня на одну ручку, а тележку взял на другую ручку и понес. Борода у него мяконькая. Душистая… Ладаном пахнет. Я ему говорю: тебе, небось, тяжело, батюшка, опусти меня на землю. А он только знай себе улыбается: ты, говорит, легкая, как пушинка, это смертные грехи тяжелые – тянут, нести их нет возможности. А ты легонькая.

Я освоилась и говорю ему: «У меня третий подъезд, отче Сергие». А он отвечает, что сам все знает, и какой этаж, и какая квартира у меня знает, и всю мою жизнь знает.

Зачем я живу? Я кормлю. Всех кормлю. И птичек небесных, и кошек, и собак, и человеков. Все твари Божии. Все есть хотят. У меня в тележке и вода есть, и молочко, и хлебушек, и зерно. Кому что потребно. Всем хватает.

Только мне иногда от людей прещения бывают. Не дают кормить. Но святые заступники помогают. Однажды настоятель храма надо мной повеличался. Я вошла в церковную ограду покормить щенков. А он увидел. Стал на меня кричать, что сейчас охрану позовет, чтобы меня выгнать. Говорит, что я здесь мусорю. А какой же это мусор? Это хлеб для собачек.

Тут я вижу, что подошел Николай Угодник в черном, блестящем таком костюмчике – новеньком, с иголочки…»

Заметив мой удивленный взгляд, бабушка пояснила: «А он в разных одеждах является – когда в святительском облачении, а когда и в мирском. Как ему удобнее ходить, так он, владыченька святый, и ходит».

И продолжила: «И говорит мне Николае – всеславный Чудотворче: «Ты наша, – прямо так и сказал, – ты наша. Корми всех. А настоятеля этого я скоро уберу отсюдова». Я как услышала это – заплакала, жалеючи отца N. Говорю, что он, мол, молодой, семья у него, детки малые. Рано его забирать-то отсюдова. Пусть еще пожил бы. А святитель отвечает: «Я его в другое место переведу, где у него будет возможность нормально служить и семьей своей больше заниматься. Здесь-то вон сколько у него соблазнов».

Я вспомнил: действительно, года два назад бывшего настоятеля нашего храма отца N перевели служить в другой район, в результате некоторого, как я отдаленно слышал, скандала.

Много чего еще мне сказала духоносная бабушка, но в какой-то момент я понял, что не вмещаю в себя ее слов – емкости ума и сердца оказались переполнены; и вместо стройных назидательных глаголов мне стала слышаться бессмыслица.

Заметив, что я ее перестаю понимать и внимание мое рассеялось, она меня отпустила, сказав: «Иди, сыночек, и никому не делай зла. Помни, что святые, по Божьей воле, среди нас. Они ждут твоей молитвы».

Понял я ее служение и истинно теперь говорю вам: раба Божия Клавдия кормит и одаривает всех нуждающихся. Кого пшеном, кого иконкой, кого хлебом. А слово ее, даже когда оно уже отделилось от нее и стало жить своей жизнью, так и остается хлебом, сшедшим с Небес.

Аминь.

КАК ИСПРАВИТЬ МОЛИТВУ

Святитель Тихон Задонский говорит нам, что молитва бывает пяти видов: ледяная, холодная, теплая, горячая и огненная.

Серьезный вопрос: как от ледяной молитвы перейти к холодной, а в идеале достичь какой-нибудь теплоты? Для этого, видимо, нужно умягчать собственное сердце. Как? Позвольте рассказать мой случай. В конце минувшего лета, когда прохладным утром приятно отправиться в дальний путь из пыльной и душной Москвы, Нина Константиновна, Сергей Попов и я, многогрешный, отправились в Оптину пустынь.

По дороге, не доезжая до Оптиной несколько километров, в селе Нижне-Казачьем мы завернули к нашему другу – директору частного детского дома Андрею Завражнову. Нина – добрая душа – накупила, невзирая на мои робкие протесты, в деревенском магазинчике коробки печенья, конфет и других сластей для брошенных деток (Боже мой! Как будто мы говорим о котятах, а не о детях!).

И вот мы по разбитой, как после бомбежки, дороге подъезжаем к кирпичному домику барачного типа. Погожий денек – все детишки гуляют во дворике. Нам навстречу вышел «детский папа» Андрей Викторович. После приветствий и поцелуев, формальных разговоров о дороге, мы начали выгружать детские подарки, куда, кроме сладостей, входили игрушки и одежда.

Ко мне подбежала и вцепилась в коробку c подарками девочка пяти лет и запищала тоненьким голоском: «Дай, дай!» Я подумал, что она просит конфетку, как капризные домашние детки, и строгим голосом объявил ей, что сладкое получишь только после обеда. Девочка не унималась – дай да дай. Андрей, проходя мимо, сказал, что она, мол, хочет тебе помочь: дай ей донести коробку до дома.

Я удивился. Первая зарубка легла мне на сердце.

Когда все собрались в большой комнате, Андрей скомандовал: «Помолимся». Дети и взрослые дружно встали и, обратясь лицом к красному углу, где стояли иконы, слаженно запели молитву. Мне в этом показалась какая-то театральная нарочитость, но только в самом начале – детские ангельские голоса и мой внутренний голос вскоре хором слились воедино, и молитва, что называется, пошла. Когда дети начали петь «Царице моя преблагая, надежда моя Богородице», Господь просветил мне очи сердечные и даровал слезы.

«Зриши мою беду, – с чувством выводили детки, – зриши мою скорбь». Эти слова из ребячьих уст звучали укором моей совести: «Ты-то уедешь сейчас домой, к семье, и позабудешь о нас, но мы не станем обижаться на тебя, мы будем просто молиться Богородице».

Вторая зарубка легла мне поперек сердечной мышцы.

«Яко не имам иныя помощи, разве Тебе, – меня потрясли пронзительность детской молитвы, их упование лишь только на Божию Матерь, – … токмо Тебе, о Богомати».

Мы, взрослые, встали на молитву друг за другом, поэтому никто не видит моих горьких слез, которые я не успеваю утирать. И больно – жгучий стыд раздирает внутренность за маленьких христианских человечков, которых мы, так называемые православные, не вкушающие мясо по средам и пятницам и уже близкие «ко спасению», бросаем на произвол судьбы.

И мучительно сладко – Божья Матерь со Своим Сыном любят всех нас, дают возможность оправдаться и исправиться, даруют нам слезы и умиление, отзываются на малейшее сердечное движение. И как радостно получать уверения в том, что помощь от них, неоценимая человеческой меркой, придет вовремя и станет во всем Божья воля! Вот молитвы закончились. Пришло время ближе познакомиться с детками. Их двадцать шесть человек. Все они имеют тяжкую судьбу.

«Это два брата, – Андрей бережно поднимает их на руки, – возрастом три и пять лет. Когда они попали сюда, есть не умели, только могли пить воду из кружки. Мать гулящая – что ей? – запрет детей в доме и пошла по деревне, пока запой не кончится».

«Вот об этого мальчугана, – Андрей задирает ему рубашонку, – окурки тушили. Видишь, следы остались на теле».

За каждым дитенком стоит своя история, которую иначе как бедой не назовешь.

Карапуз с лицом в зеленке застенчиво подошел ко мне и тихо попросил подкинуть его под потолок. Мгновенно ко мне образовалась очередь, включая и девочек.

Странно. Нет суматохи, нет никакого шума и гама – того, что принято называть детским весельем. Поражают внутренняя сосредоточенность детей и душевная глубина их глаз.

Страшно. Не хочется даже думать, что им довелось пережить, насколько они разуверились во взрослых людях и в нашем греховном мире. Поэтому, наверное, так крепки их детская – самая первостатейная – вера в Бога и надежда на заступничество Богородицы, так искренна их молитва.

Один белобрысый мордастик мне особо, любовно приглянулся. Сердце мое заныло о нем. Я держал его все время на своих руках. Вот бы мне такого сыночка! Наконец пришло время нам уезжать.

– Меня зовут Кирилл. А тебя?

Я назвался.

– А ты хороший?

Я хотел ему что-то сказать. Не смог – спазмы тугой веревкой вцепились мне в горло и стали меня душить.

Как ныряльщик из-под воды, чувствуя, что воздуха больше нет, я лишь махнул рукой и выбежал во двор, где долго не мог отдышаться…

ЧТО ЕСТЬ ЛЮБОВЬ?

Если Володя упрется, то его уже ничем не сдвинешь. Хотя, если даже и упираться не будет, сдвинуть его мудрено.

Вот он стоит на воскресной службе в нашем храме – в расстегнутой зимней куртке, мощный и внушительный, как платяной шкаф с распахнутыми надвое створками дверей. Прекрасное, восточного типа лицо сосредоточено, глаза закрыты, чувствуется, что не только умом, но, как говорят монахи, и всем телом Володя погружен в молитву.

Однако горе неосторожной прихожанке, если она случайно (или нарочно – бывают и такие) прижмется, заденет или толкнет Володю в эти священные минуты. Гневная отповедь-вразумление немедленно возвращает рабу Божию на свое место – и в прямом, и в переносном смысле. Очень Володя сокрушается, что в нашем храме женщины не желают стоять в левой, как положено, стороне храма, а все норовят втиснуться к мужчинам – в правую. Таким образом, Володя, ревнитель церковного благочестия, для нас являет хороший пример. Но, повторю, если Володя упрется – его ничем не сдвинешь.

* * *

Однажды мы с Володей сидели за праздничным столом. Разговор постепенно свернул на вечную тему – «Бог есть любовь». Я не сразу почувствовал, что Володя уперся:

– Я не понимаю, что такое любовь.

– Как так? Разве ты не любишь свою жену или своего внучка Даниила? Разве ты не любишь своих дочерей?

– Они здесь ни при чем. Я не понимаю, объясни мне, что есть такое любовь…

– Володя, это же элементарно, – сказал я и пошел сыпать цитатами: – «Весь закон в одном слове заключается: люби ближнего твоего, как самого себя». Вот еще: «Заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, не пожелай чужого и все другие заключаются в сем слове: люби ближнего твоего, как самого себя». Или еще: «Любовь есть совокупность совершенства»…

– Я не понимаю. Объясни мне, что есть любовь, – упрямо твердил Володя, потихоньку закипая.

Володя, хоть он и не любит это показывать, хорошо знает библейские тексты и глубоко понимает их смысл:

– Апостол Павел дает определение веры: «Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом». Ты можешь сообщить мне такое же четкое определение любви или нет?

Крылья Володиного носа расширились, глаза метали искры, его кулаки сжимались и разжимались. Вот вынь ему и положь – «что есть такое любовь». И никакие мои попытки сказать, что Библия – это не толковый словарь, что первопричины определений не имеют, как нет определения слову «Бог» (который есть любовь), успехом не увенчались.

Понимая, что не могу ответить на вопрос Володи прямо, я продолжил цитировать: знание надмевает, Володя, а любовь назидает. Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать. Но кто любит Бога, тому дано знание от Него...

Вдруг я необыкновенно остро осознал, что апостол Павел этой цитатой обличил меня: слова-то я заучил, но приобрел из-за этого надменность, а подлинную любовь к Богу – нет. Поэтому истинное знание мне не дается.

За столом повисла долгая пауза.

* * *

Каждый имеет свое дарование от Бога.

Володя работает коммерческим директором в одной российско-немецкой фирме и досконально разбирается в вопросах движения денег, т.е. профессионально понимает, как «стяжать серебро».

Я решил попытаться объяснить Володе свое понимание любви на бухгалтерском примере: возможно, я не знаю термина «любовь», не знаю смысла любви, зато однажды я узнал ее практическую цену.

* * *

Итак, зимой 1993 года, когда я вернулся из долгосрочной загранкомандировки в Москву, в России свирепо задули так называемые ветры перемен. Свое производство рухнуло. Всяк стал жить продажей чего-нибудь. И я, многогрешный, осмотрелся – и тоже стал зарабатывать на хлеб с маслом перепродажей. Нашлись люди в Америке, дело с ними сладилось, и мы стали возить товар в Россию.

Тогда же я встретил Дениса – своего одноклассника. В школе мы с ним водили очень близкую дружбу и имели особую, сердечную приязнь.

Он изменился. Криминально оперился, стал принимать героические позы, взял за правило говорить с людьми не его касты свысока, явно определяя грань дозволенного людишкам ниже него. Говорил загадками, иносказаниями, ничего не сообщая собеседнику по существу вопроса, нарочито оставляя человека в дураках. Дескать, ты что, не понимаешь, кто перед тобой, кто ты и кто я?..

Про него говорили, что он отсидел за убийство, когда служил в армии. Стукнул какого-то «деда», а из того и душа вон. Понятное дело – богатырь, а кулак-то у него – размером с голову ребенка.

Кем же он был тогда? Деловым человеком? Бандитом, который может «решать вопросы» и, если потребуется, унижать или даже убивать людей, которые осмеливаются возражать ему, новоявленному «хозяину жизни»? Не знаю. Дело прошлое. Скорее всего, и то и другое – тогда у людей от вседозволенности голова переставала работать. Жизнь была как во сне. Невозможное казалось возможным – лишь только протяни руку и возьми, что хочешь – в зависимости от личной дерзости.

Денис узнал, чем я торгую. Предложил: «Хорошее дело, давай вместе поработаем». Договорились так: я, Денис и человек Дениса будем продавать мой товар. Прибыль условились делить на три части, причем Денис должен был получать свою треть за предоставление криминальной крыши.

Я отгрузил целый грузовик товара на значительную сумму и стал ждать, когда товар, согласно карламарксову учению, обратится в деньги. В трудах и заботах пролетело три месяца. Денис на мои звонки туманно отвечал, что все нормально, нужно просто подождать. Наконец, мне «просто» ждать стало невмоготу, особенно если учесть, что в 1993 году в стране была классическая галопирующая инфляция, превращавшая деньги в бумажную труху.

Пришлось ехать в офис к Денису для конкретного разговора – где деньги?

Денег в наличии у него не было, приемлемых объяснений отсутствия денег – тоже.

– За что ты хочешь получать тридцать три процента прибыли? – возмутился я. – Что вообще ты делаешь в этой схеме, если не можешь решить простой вопрос – возвратить деньги за поставленный три месяца назад товар.

– Ты платишь не мне, а системе, – набычился Денис.

– Значит, система твоя не работает или не пригодна для такой работы.

– Слушай, ты! – взорвался Денис. – Хочешь, я прямо сейчас заплачу тебе деньги, только после этого я знать тебя не желаю и видеть больше не хочу, и дружбы никакой между нами больше не будет!

Тогда я исповедовал другие ценности и считал, что, прежде всего, надо искать не Царствия Божия, а денег – все остальное само приложится. Но в тот момент у меня что-то необычное шевельнулось в сердце, и я сказал не то, что хотел, будто моими устами говорил другой человек. От денег я отказался, говоря Денису, что наша дружба – это святое, самое главное в нашей жизни (слова «любовь» в моем словаре тогда не было).

Я поехал на склад, где лежал мой товар, и там с удивлением обнаружил, что им никто не занимался – как сложили коробки в дальнем углу, так они и стоят, – и перевез груз на свой склад.

Себестоимость коробки была 1700 руб., запланированная продажная стоимость – 2000 руб., таким образом, прибыль составляла бы 300 рублей, которые мы с Денисом хотели делить на троих, т.е. каждый должен был получить по 100 руб. с коробки.

Что произошло за эти три месяца? Цена на товар, благодаря инфляции и рекламной кампании, которую мы успешно провели, значительно изменилась. Теперь новая цена коробки составляла 3500 руб. В свое время я предусмотрительно внес свои деньги в кассу, списав по себестоимости (1700 руб.) отпущенный со склада товар. С учетом последней цены моя прибыль составила не ожидаемые 100, а 1800 рублей, т.е. в 18 раз больше запланированной.

Прошло десять лет.

Господь управил так, что мы с Денисом стали духовными братьями: стали ходить в один храм, причащаться из одной Чаши. Сейчас мы имеем христианскую любовь между собой, приветствуем друг друга при встрече, как учит апостол, святым целованием. Мне кажется, если бы я не имел тогда любви к Денису, а имел лишь бескорыстную любовь к деньгам, я потерял бы и друга, и высокую прибыль.

Вот такие чудеса творит любовь…

«Если я знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине, все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (1 Кор. 13, 1-12).

* * *

Володя остался доволен моим «рассказом про любовь» и вопроса, что есть такое любовь, больше не задавал.

Аминь.

БЕЗГРЕШНАЯ ИСПОВЕДЬ

Рождественская сценка

Заснеженный Петергоф. Наши дни. Сочельник. В храме первоверховных апостолов Петра и Павла полно народу. Все хотят исповедаться, чтобы завтра, в светлый праздник Рождества Христова, причаститься.

Двое батюшек трудятся – исповедают православных людей. Вяжут и разрешают людские грехи.

И я, многогрешный, стою среди кающихся грешников. Жду, когда подойдет мой черед приступить к духовной бане.

Вертлявая бабулька, которая несколько раз уже шпыняла меня под ребро, приставая с какими-то странными вопросами, в последнюю минуту, когда я обернулся к людям в очереди, желая испросить прощения и поклониться им, неожиданно проскользнула к аналою и встала вместо меня на исповедь к батюшке.

Хотя и досадно – почти целый час я готовился, волновался, собирался с духом, обдумывая свои грехи и скверные поступки, прежде чем шагнуть к священнику и незримо стоящему рядом с ним Христу, – но обижаться не положено: может, у бабушки грех какой-нибудь нестерпимо жгучий? Здесь храм Божий, а не очередь в магазине. Хотя какие могут быть жгучие грехи в ее почтенном возрасте?

Я бы и рад отойти подальше от аналоя, на котором лежат серебряный крест и Евангелие, чтобы не слышать слов исповеди – не полезно это мне, своих грехов не избыть. Да куда там: православный народ, стоящий за мной на исповедь, навалился, притиснул меня почти к самому аналою.

Внутри закипает возмущение, хочется сказать: куда же вы прете?! Хочется вылезти из толпы и выйти на свежий морозный воздух. Но умом понимаю – нельзя раздражаться, нельзя гневаться. Это грех. Ведь вокруг не безбожные басурманы, а свои, православные братья и сестры. Радоваться надо – так много людей пришло исповедаться, покаяться, чтобы начать в этом году жизнь чистую.

Молюсь: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, спаси и помилуй нас». Тем временем голоса у аналоя – священника и бабульки – набирают силу.

«Если же упорствуешь, если не в чем тебе каяться, если нет грехов у тебя – тогда зачем пришла в храм Божий?»

Бабушка, стоящая ко мне спиной, что-то торопливо объясняет священнику. «Так, значит, – голос батюшки наливается медью, – получается, у тебя вообще нет никаких грехов?! Тогда ступай, бери в притворе лестницу (бабулька сделала такое движение, будто и впрямь собирается идти за лестницей) и лезь на стену. А мы, грешники, станем на тебя молиться. Ишь, какая праведница выискалась, грехов у нее нет!»

Бабушка медленно отошла от аналоя. На ее простом лице ясно читались растерянность, непонимание того, что сейчас с ней произошло. Чего от нее хотят? Какого покаяния? В чем? Непонятно. Она-то думала получить похвалу и награду за свое «благочестие» – ведь никого она за всю свою жизнь не ограбила, не убила – хотя другие вон что вытворяют!

Бабулька, не меняя выражения лица, потопталась в центре храма, затем подошла к очереди на исповедь к другому батюшке, который был значительно старше первого – в отцы ему годился, и борода у него вся седая.

Такой старец, небось, понимает жизнь получше… Встала в очередь к нему. Постояла. Увидела, что здесь ничего не выстоишь – тут некому по достоинству оценить ее жизнь. Затем, видимо, что-то для себя обдумав и приняв окончательное решение, она махнула рукой и поплелась на выход – ведь грехов-то как не было, так и нет.

В самом деле – не из головы же их выдумывать?

Какая странная это организация – Церковь!

Церковь кающихся грешников…

А куда же деваться безгрешным?

БОЙСЯ ЗЛЫХ СОБАК, ИЛИ ПИСТОЛЕТ

На самой окраине Люберец, между стеной гаражей с одной стороны и торцами хрущевских пятиэтажек с другой, а с третьей стороны ограниченный Старорязанской трассой, неусыпно катящей свои удушливые волны в Рязань и Москву, раскинул свои владения огромный пустырь.

Точно неизвестно, как эта пустая земля образовалась и почему, кроме стихийных помоек, ничем не заполнилась. Говорят, что когда-то на этом месте советская власть хотела построить дорогу, чтобы соединить Егорьевское шоссе с Новорязанской трассой. Но жильцы хрущевок восстали, дружно вышли на пустырь, не давая проезда строительной технике, куда-то стали жаловаться, и дело с новой дорогой замялось, оставив по себе живописно разбросанные бетонные плиты, до зела проржавевшую строительную технику и иной мусор.

Возможно, этот пустырь образовался из-за полосы земельного отчуждения в несколько сотен метров справа и слева от протянутой здесь линии электропередач – то есть из-за множества электрических проводов, которые, подвешенные на специальных опорах, тянутся куда-то далеко от пустырских земель.

Так или иначе, но в начале 90-х годов прошлого столетия это брошенное место приспособили для выгула своих собачек их хозяева. Такая любовь наших людей к собачкам была обусловлена разными причинами: это и резкая нехватка теплоты человеческого общения, и страх за свою жизнь, которая обесценивалась быстрее, чем рубль.

Страна, в которой мы жили, погибла, развалилась на части, как перезрелый арбуз от тычка свиного рыла, и повсюду люди стали спасаться, кто как сможет. Стальные двери и решетки на окнах шли нарасхват. Человек человеку сделался волком.

Тогда же завелись в домах спасающихся «бойцовые собачки» – мерзкие твари, вмещающие в себя образ свиньи и крокодила одновременно. Их владельцы недальновидно считали, что такой гибрид на улице сохранит их от возможного посягательства на их личность, а дома сможет доставить удовольствие как безобидная, добродушно хрюкающая свинка.

Небезопасно стало ходить русским людям по этому пустырю, особенно в вечернее время, когда собачники со своими питомцами выходили на прогулку. Бывало так, что, выбрав какого-нибудь горемыку, собачники притравливали на него своих питомцев, тихо радуясь от сознания своего превосходства и понятливости своих собачек.

Почти все собачники выгуливали своих псов без поводков, не говоря уж о намордниках. И если проходивший в опасной близости к месту выгула таких собак человек просил взять пса на поводок, то неизменно получал преувеличенно бодрый ответ хозяина: «Не бойтесь, мой кобель вас не укусит». Дескать, будешь себя правильно вести – не куснет….

Впервые наш герой серьезно задумался о вреде подобных собачек, когда возвращался из своего гаража домой с пятилетней дочкой и на них напала огромная собака, внешне похожая на Цербера – охранника ада. К счастью, рядом стоял остов сгоревшего автомобиля, на крышу которого он успел закинуть дочку, а сам прижался к ржавой двери, чтобы ярая псина не смогла отгрызть ему чего не подобает.

Бессилие, страх, унижение, которые он испытал тогда, врезались ему в память, заставляя вновь и вновь мучительно переживать ту безобразную сцену на пустыре, дочка же с перепугу несколько дней после того случая заикалась.

Второй случай нападения произошел на том же пустыре зимой в густых сумерках. Слава Богу, что у него был мощный фонарик, луч которого он старался направлять псу в глаза. Один знающий человек объяснил ему, что собаки боятся света карманного фонаря, принимая этот свет за глаз большого хищника, нападать на которого опасно.

Огромный разгоряченный пес, аки лев рыкающий, метался вокруг него, не понимая, как так получилось – только что здесь стояла беззащитная жертва, уготованная на заклание, как вдруг вместо человека появился глаз страшного зверя.

Хозяин пса не мог поймать своего питомца, чтобы посадить на поводок, и, жалко блея, оправдывался: мол, что я могу сделать – пес меня не слушается!

После этого случая герой моего рассказа твердо решил позаботиться о самозащите.

Что лучше? Нож? Нож – надежный и верный товарищ, но завалить бойцового пса одним лишь ножом не получится. Нужно точно попасть в сердце, а все другие удары пса лишь раззадорят, ему только слаще от боли сделается – за несколько секунд боевой пес может изуродовать человека, а то и загрызть до смерти.

Так что же? Пистолет? Да, пистолет.

Пистолет быстро нашелся – русский, народный, знаменитый ТТ – Тульский Токарева.

Он опробовал пистолет в безлюдном заснеженном лесу – пострелял для удовольствия по консервным банкам. Сердце исполнилось радостью – пистолет бил безотказно и рука его была тверда.

Несколько дней подряд он ходил из гаража, где ставил на ночлег свой автомобиль, домой с пистолетом, втайне надеясь встретить этих отвратительных животных и поквитаться с ними за свои унижения, но, как назло, тропинка на пустыре оставалась пустой.

Наконец в четверг вечером, держа правую руку с пистолетом в кармане пальто, он отправился через пустырь домой. Пистолет был готов к бою в любую секунду. Навстречу ему по тропинке двигался плюгавого вида мужичонка с громадным ротвейлером на поводке. Для того, чтобы пропустить эту парочку, требовалось сойти с утоптанной неширокой дорожки в снег, довольно глубокий в этом месте.

По своему упрямству, чувствуя, что приближается ответственный момент, он решил дорогу им не уступать и снял пистолет с предохранителя, ощутив себя на краткое время Пересветом, выходящим на бой против татарина Челубея.

Дальше события развивались стремительно.

Мужичонка, вместо того чтобы взять пса на короткий повод к ноге и пройти мимо, расходясь плечом к плечу, наоборот, отпустил поводок. Пес, почуяв себя свободнее, рванулся, не допрыгнул до нашего героя с полметра, вскочил на дыбки и захрипел, сходя с ума от душившей его злости.

Наш герой выхватил пистолет и от неожиданности начал стрелять в снег около себя. Одной пулей прострелил себе ботинок и оцарапал ногу. Грохот, огонь выстрелов, резкий запах пороха произвели в хрустящей морозом ночной тиши ошеломляющее впечатление. Ротвейлер первый пришел в себя и, забыв про хозяина, извернулся, сорвался с поводка и стал трусливо улепетывать туда, откуда пришел.

Мужичонка тоже опомнился и, изредка оборачиваясь и крича с безопасного расстояния через плечо ругательства и обещания вскоре разобраться, побежал догонять своего друга.

Придя домой, Пересвет осмотрел царапину на ноге, спрятал пистолет в специальную щель в кладовке за полками, совершенно недоступную для постороннего взгляда. Затем лег спать, чутко прислушиваясь к шагам на лестнице за дверью.

Утром следующего дня у подъезда его уже ждали двое гражданских и один милиционер в майорских погонах. На глазах у немногочисленных прохожих они больно заломили ему руки за спину, бойко его обыскали. Не найдя ничего предосудительного, шипя ему в лицо угрозы вперемежку с глупыми вопросами о том, где пистолет, рыцари плаща и кинжала загрузились в черную «Волгу» и покатили прочь.

Здесь же стоял участковый Вадик, отстраненно наблюдая за процедурой обыска. Их знакомство состоялось благодаря одному малоприятному случаю, когда они вдвоем вытаскивали пахучий труп безродного бомжика из подвала и тащили затем это тело к труповозке, которая не могла подъехать ближе из-за выкопанной траншеи. Затем они пили спирт «Рояль» и, рассуждая о вечных темах, подружились. Вадик шепнул ему важные слова о том, чтобы он срочно избавился от пистолета, т.к. он вчера напоролся на местного шишкаря из прокуратуры, который настучал куда следует по поводу ночной стрельбы, и теперь он будет на подозрении.

Куда ни кинь – всюду был клин.

С одной стороны – прокуратура и милиция, с их желанием сделать обыск в гараже и квартире и приклеить ему статью за «незаконное хранение», с другой стороны – эти противные собачники… Жгучая досада и раздражение сменились через несколько дней глубоким унынием и тоской. Жизнь от безысходности стала пресной и безцветной, как бы потеряла смысл.

Через пустырь наш герой больше не ходил, так как стыдился встретить того плюгавого прокурора с ротвейлером, и, подавленный, боясь испытать дополнительные унижения, он стал ходить домой в обход пустыря, по улице Космонавтов (в народе именуемой улицей Алконавтов, т.е. алкоголиков), делая значительный крюк.

В Бога тогда он особо не верил: есть там, конечно, что-то такое-эдакое… Не больше. Да и глупо было, по его тогдашнему мнению, обращаться с такими делами к Вседержителю: тут уж такая ситуация сложилась – тупиковая, существует действующая система, а против системы не попрешь, будь ты хоть Создатель мира.

Вскоре случилось, что он попал в больницу с перитонитом – аппендицит лопнул. Наш герой два дня терпел приступ, пока от боли совсем не обессилел. Его жена, воспользовавшись этим моментом, вызвала карету «Скорой помощи», которая немедленно увезла его на операцию.

После операции, имея свободное время, он стал читать Библию и нашел то место, где Соломон, вступая на царский престол, принес Богу тысячу жертв, после чего Тот явился ему во сне и сказал: проси чего хочешь. Соломон сказал: «Даруй мне разум» (3 Цар. 3).

Рациональное желание царя получить дополнительный умственный ресурс и сам факт получения божественной мудрости Соломоном, при помощи которой он разрешал самые неразрешимые житейские ситуации (вроде спора о мертвом и живом младенце), поразили нашего героя и подвигли его к глубоким раздумьям о существовании Бога и Божественного провидения.

И тогда, может быть, первый раз в своей жизни, он сознательно, не ерничая, обратился к Господу Богу с просьбой вмешаться и помочь ему в разрешении ситуации с собаками на пустыре, которая жгла раскаленным гвоздем его мозг…

Ранним утром следующего дня у него не было сна от боли в развороченном животе, и он с нетерпением ждал, когда же, наконец, в их палату зайдет медсестра, чтобы кольнуть ему обезболивающее лекарство. И тут вдруг он понял, как ему надлежит действовать. Словно кто-то ему растолковал: «Напиши и развесь на видных местах объявления, что на пустыре проводится дератизация (борьба с крысами) и на территории разбросана отравленная приманка. Пусть владельцы собак держат своих питомцев на поводках и в намордниках. Ведь для тебя не главное стрелять и резать злых собак, тебе важно, чтобы они не бросались на людей».

Вот это да!.. Ведь это истинно царский, срединный путь: никого не надо убивать и мучить. Просто необходимо сформировать добрую волю у людей, чтобы люди научились хотя бы уважать друг друга, уж не говоря о любви.

А что, если не будут водить своих псов в намордниках? Тогда можно будет купить и разбросать немножко отравленной приманки по пустырю. Собака от приманки не сдохнет – стошнит пару раз. Но собачников это будет дисциплинировать.

Через неделю, досрочно выйдя из больницы, он попросил своего друга, художника-оформителя, написать сии богомудрые слова на картонках, и развесил эти объявления на видных местах пустыря.

Удивительно дело! Проблем с собаками и их владельцами у него после этого не возникало, даже приманку с отравой покупать не пришлось, как-то само собой все затихло… Возможно, собачники испугались отравленной приманки и стали прогуливаться в других местах или, наигравшись, наконец, со свирепыми животными, отдали своих собачек на живодерку. Кто знает?

Единственно, что можно сказать наверняка: Царствие Небесное находится внутри человека, и он, слушая Божье слово, употребляет усилие, чтобы понять это Слово, а, поняв, впускает это Слово в себя – и обретает спокойное, равновесное состояние души, мирный дух. Раздражительность, гнев, уныние покидают человека и более уж не досаждают ему.

…В скором времени, примерно через полтора года, он сменил место жительства, навсегда покинув пустырь и его окрестности. Но это уже совсем другая история…

назад

вперед