ДЕТСКАЯ
ПЕРВАЯ ИСПОВЕДЬ
Рассказ
Однажды Сереже приснился бес. Высоченный, зеленый, как ящерица, и с желтыми злыми глазами, он приближался, расставив руки. И – как это бывает во сне – хочешь убежать, а не можешь, словно ты связан невидимыми веревками. Взял бес Сережу своими холодными руками и понес – и тут Сережа проснулся. «Уф, еле от него отделался, прямо сердце в пятки ушло, – сказал он сам себе. – И чего он приснился, мама ведь меня на ночь перекрестила, да и сам перекрестился, даже два раза...» Сережа выбрался из-под одеяла и пошел к маме на кухню. Она пила чай и что-то читала, утреннее солнце играло на ее пушистых волосах. Сережины ночные страхи сразу исчезли, а когда он забрался на мамины колени, то почувствовал, что сердце окончательно вернулось на свое место, из пяток. «Мам, мне бес приснился», – сказал Сережа. «Ну-ка, расскажи», – попросила мама, обняв его. И пока слушала, пыталась увидеть все глазами сына и пережить его страх вместе с ним. Потом помолчала и сказала: «Вообще-то, святые не советовали доверять снам, но, может, он приснился тебе таким сильным не случайно? Может, это ты, Сережка, стал слабеньким? Разленился совсем, с сестрами ссоришься и прощения не просишь, мне мало помогаешь по дому. Вот бес и почувствовал над тобой силу». А папа сказал коротко: «Пора тебе на исповедь. Тогда и бесы перестанут сниться».
И правда – пора. Сереже исполнилось семь лет давненько, еще снег не выпал, а теперь вон – весной запахло, скоро зима растает, а он до сих пор не был на причастии. Ведь когда человеку уже семь лет, на причастие нельзя без исповеди – это Сережа давно узнал из разговора родителей с его старшей сестрой.
В церковь решено было идти в ближайшее воскресенье. Почти неделю Сережа о чем-то задумывался, вспоминал – и вздыхал... Что ни говори, а хорошо было быть маленьким: приходишь в церковь, держась за теплую мамину руку, слушаешь, как поют ангелы (Сережа был убежден, что в церкви поют ангелы), а потом тебя подводят к батюшке, отцу Николаю, он весь в золотых одеждах и в руках держит золотую Чашу, и говорит: «Причащается раб Божий...» «Сергий», – тоненько отвечает ему снизу Сережа и открывает рот, и ощущает во рту сладкое и теплое – причастие... А теперь вот надо ради этой святой минуты потрудиться, припомнить все, за что было когда-то стыдно, и – самое главное – высказать все это отцу Николаю! «Да он, наверное, после этого и смотреть на меня не захочет», – уныло думал Сережа, но продолжал вспоминать.
...На воскресную службу мама взяла, кроме Сережи, еще его трехлетнюю сестренку. Он, стоя в очереди на исповедь, нет-нет да и посмотрит на нее – как она стоит с беспечным лицом, держась за мамину руку... «А я уже большой», – с какой-то гордостью думал про себя Сережа. Вдруг стоявшая перед ним тетенька в берете обернулась и поклонилась: «Простите меня, грешную» – и пошла к батюшке. Отец Николай накрыл тетеньку епитрахилью и склонился к ней. Тут Сережа вспомнил, как он спросил у мамы, что это у батюшки за полотенце на груди висит, – вот тогда-то и узнал это трудное слово – «епитрахиль» – и что ее носят только священники, чтобы отпускать людям их грехи. Вот и тетеньке отец Николай отпустил грехи – это видно по ее красному, но улыбающемуся лицу. «Может, и меня Бог простит», – робко подумал Сережа, подходя к батюшке, не особенно, впрочем, надеясь... «Ну, Сережа, что скажешь?» – ласково спросил отец Николай и приблизил к нему свое доброе старенькое лицо в очках. Сережа готов был провалиться со стыда, но стал перечислять, что вспомнил о себе плохого. Все сказал, без утайки – и замолчал, опустив голову. Он ждал, когда же, наконец, отец Николай скажет что-нибудь осуждающее, вроде: «Ну-у, братец, не ожидал от тебя такого». Но вместо этого батюшка как-то даже радостно произнес: «Вижу, сынок, что не просто так пришел, а каешься. Ну, иди, не греши больше». Отец Николай выпрямился и стал читать молитву, держа руку на голове Сережи. И в этот момент Сережа заплакал – так стало радостно и легко на сердце. Он понял, что Бог его простил.
Елена ГРИГОРЯН
 | назад |
| вперед |  |
