ЧТЕНИЕ

Ирзабеков Фазиль Давуд оглы, в Святом Крещении Василий

УВИДЕТЬ ХРИСТА

Как-то в храме, где трудился, подошла ко мне одна прихожанка с необычной просьбой. Я знал Анну Марковну не один год. Человек добрейшей души, она крестилась уже в очень зрелом возрасте. Профессиональный бухгалтер, уже выйдя на пенсию, совершенно безвозмездно она помогала приходу по финансовой части – составляла отчеты, а потом простаивала с ними многочасовые очереди в различных фондах. Была, что называется, своя. Вот уже год, как она, трогательно простившись с нами, эмигрировала, выехав на постоянное место жительства к дочери в Соединенные Штаты.

Тогдашняя же ее просьба заключалась в том, что она просила меня поговорить с ее мужем, дабы убедить его поверить во Христа. Пояснила, что в свое время он покрестился по ее настоянию, но так и не стал ходить на службы, жить по-иному. Почему же он тогда крестился? – недоумевал я. Оказалось, сделал это для нее, чтобы ей было приятно.

Мне так не хотелось огорчать ее. Но почему она решила обратиться с этой, согласитесь, весьма необычайной просьбой именно ко мне? Куда правильнее было бы искать помощи у какого-то из наших священников. Выяснилось, что на нее произвело впечатление то обстоятельство, что я, будучи по рождению азербайджанцем, в возрасте сорока двух лет крестился в православную веру. А потому и способен, по мнению этой доброй женщины, найти те самые заветные слова, которые помогут ее мужу наконец-то уверовать во Христа. Знаете, сокрушалась моя собеседница, иной раз он позволяет себе такие выражения, такую хулу на Бога, что мне даже повторить их страшно. А, главное, требует: докажи мне, что Христос есть, – как я могу поверить в Того, Кого не видел? Почти евангельская история.

Ну, чем мог помочь ему я, которого никто никогда не «агитировал» за Христа? Более того, вся моя прежняя жизнь была, как мне кажется, лишь свидетельством того, что этого со мной не должно было случиться никогда. А вот, надо же…

Я знал ее мужа, изредка он все же появлялся с женой в храме, как-то раз мы даже были вместе в паломнической поездке. Помню, как она с неизменной трогательной заботливостью пеклась о нем, крупном мужчине, не умеющем даже передвигаться самостоятельно. Болезнь его началась давно, и все эти годы Анна Марковна с воистину христианским смирением возилась с ним, как с малым дитем, безропотно снося его тяжелый нрав и грубости. На что наверняка не согласилась бы ни одна сиделка ни за какие деньги. И не было в этом никогда ни позы, ни жалоб, а только извиняющаяся улыбка, какая возникает порой на устах у матерей капризных чад.

Как удивительно случается порой с людьми! – подумалось мне тогда. Христос, в Которого этот человек отказывается верить именно по той причине, что никогда не видел Его, тем не менее ежедневно и ежечасно, чуть не ежеминутно пребывает с ним, несчастным: кормит его, одевает, обувает, обмывает и обстирывает, потакает капризам и терпеливо сносит обиды и оскорбления, носится с ним... а он упорно не видит Его.

…Дописываю, а Керчик, наш волнистый попугайчик, вдруг ни с того ни с сего опять зашелся в тревожном щебете, затрепыхался в клетке. А знаете почему? Я тоже поначалу недоумевал, а позже выяснилось. Сидим, бывало, всей семьей на кухне, чаевничаем. Привычно журчит репродуктор, который, похоже, никто внимательно и не слушает, или смотрим какой-нибудь фильм. И вдруг – пичуга наша как зайдется, как разволнуется! Оказывается, где-то за кадром, в который мы уставились и который один нас и волнует – на звуковой дорожке, для правдоподобия, записано щебетанье птиц, порой чуть слышное. Но это – для нас! Керчик же слышит только это! Из огромного потока звуков, обрушивающихся на эту крохотную изумрудную головку, слух его чутко различает и выхватывает только своих. И тогда радость его, его волнение так трогательны, так неподдельны.

Христос во всем, что окружает нас. Он ведь – наш, и мы – Его. Он разлит в самом воздухе, которым мы дышим, привычно не замечая самого дыхания нашего. Его поразительная любовь сквозит в ангельской терпеливости моей доброй жены, неумении гневаться – не в пример мне – моей младшей дочери, в солнечном лучике, который упорно пробивается сейчас ко мне в окно сквозь угрюмую тучку, в неподдающейся никакому описанию радостной улыбке соседнего малыша. А я, слепой и глухой, так часто не вижу Его и не слышу, а все ворчу, все горюю, все унываю.

Господи, помилуй.

Троица, 11 июня 2006 г.

ЧУДО В АЛТАРЕ

Как часто мы, верующие христиане, живем в ожидании чудес! При этом чудо для нас, как правило, событие или явление, выламывающееся из привычного круга жизни, грубо попирающее извечные законы бытия.

Я же хочу поведать о чуде, свидетелем которого мне доводилось бывать десятки раз, не воспринимая его таковым. И лишь недавно – как пелена с глаз – приоткрылось.

Но вначале воспоминание из далекого детства. И пусть оно протекало вдали от этих мест; было в нем то, что, наверняка, знакомо и вам. А именно – неписаный закон возрастной градации, жестко регулирующий отношения среди детей, в особенности среди мальчиков. Если кому-то, скажем, восемь лет, ни за что не станет водиться – хоть убей – с пятилетним. Еще бы, он уже в школе учится, аж во втором классе, а этот шпингалет еще топает в детский сад. А вы можете представить себе десятиклассника, который на равных общался бы с шестиклассником? Да ни за что! Засмеют! Иное дело, если сгонять малолетку за мороженым, это куда ни шло. Да посыльный еще и рад будет донельзя: еще бы, такое доверие ему оказали, приблизили. Такая вот дворовая (или школьная, как угодно) дедовщина.

Это потом жизнь тихонечко всех пообломает да подровняет: семидесятилетних с шестидесятилетними, тридцатилетних с сорокапятилетними. Там иной раз глядишь, изрядно полысевший отец семейства норовит подсуетиться перед юнцом, более него преуспевшим в большом или малом бизнесе. Но то у взрослых, у детей же все иначе. Таковы незыблемые особенности возрастной психологии. Так было, есть и будет во все времена.

Существует, однако, одно-единственное место на земле, где действие этих человеческих законов приостанавливается, где теряют они свою силу и влияние. И место это – алтарь православного храма. А все потому, что испокон века существует в наших храмах такое послушание, как алтарник. И возраст здесь ни при чем, никак не оговаривается. Среди алтарников можно встретить и седовласых мужчин, и крепких юношей, и крох. При этом каждый из них выполняет, по сути, схожие функции. Не редкость, когда старший алтарник может быть намного моложе иного мужчины, на которого нет-нет, да и глянет укоризненно по причине, которая непосвященному может показаться просто непонятной. Скажем, из-за того же остывшего угля в кадильнице. А без этого не будет в храме Божием должного благоухания, а значит, и приличествующего благолепия. Причем на это обижаться не принято, заурядный рабочий момент. Здесь трудятся не друг для друга, не из корысти, но во Славу Божию, и значит, надо стараться изо всех сил.

Однако сотрудничают (вот где проявляется истинный смысл этого слова) меж собой не только алтарники. Каждый из них в течение всего богослужения сотрудничает еще и с диаконом, священниками, настоятелем. А как же иначе?! За стольким надо уследить этим церковнослужителям, чтобы помогать, не отвлекая, священнослужителей от того главного, что происходит здесь и сейчас, ради чего собрались все эти верующие люди в церкви – молитвы.

Еще до начала службы следует зажечь лампады в храме, положить на аналой икону праздника, следить за тем, чтобы в алтарь исправно поступали и читались записки, а также пожертвованные свечи, готовить теплоту для причастия и нарезать просфор, да так, чтобы всем хватило, чтобы, не приведи Господь, кто-то не ушел недовольный или обиженный. А еще надо обладать умением во время литургии, взяв благословение, выйти на середину храма и прочесть Апостол. А еще выходить с диаконскими свечами на малый вход, вовремя выносить на солею большие свечи, масло на полиелей, передавать вынутые просфоры на свечной ящик. А еще исправно вносить имена для поминовения, сорокоусты в две большие тетради. И, конечно же, приготовить все необходимое для водосвятного молебна. А также для крещения, а возможно, и венчания, которые начнутся сразу после молебна. Не говоря уже о том, что поддержание образцовой чистоты и надлежащего порядка в алтаре – тоже всецело на плечах алтарников. Да разве все перечислишь. А уж в дни подготовки к большим праздникам…

И все вполголоса, чуть не на цыпочках. Да, тут и в самом деле не до амбиций. Если же у кого-то они все же прорезаются, такой в алтаре долго не задерживается.

Трогательно наблюдать, как в самом начале службы, когда на клиросе еще читаются часы, стоят они рядком. В том числе и те, кому настоятель, возможно, годится по возрасту в сыновья, а иные мальчики, возможно, во внуки. Но здесь и сейчас они абсолютно равны, и им надлежит исполнять то послушание, которое передаст им старший алтарник. Вот они застыли с вытянутыми вперед руками, на которых аккуратно, на особенный строгий манер сложены стихари, ожидая благословения священника.

После окончания службы они выйдут из алтаря, кто к своей жене и детям, чтобы поздравить их с причастием, а затем в воскресную школу, чтобы преподавать Закон Божий, а кто к маме, чтобы, наскоро потрапезничав, вместе поспешить в ту же школу, но уже в качестве ученика.

А из привилегий, если это, конечно, можно считать привилегией, – исповедь в алтаре.

Так совместно прожили они еще одну добрую половину очередного воскресного дня. Так не похожего на день отдыха многих их родных и знакомых, соседей по дому и однокашников. И наверняка, так и не заметив, что помимо величайшего Таинства Евхаристии, стали – всего на несколько часов – сопричастниками еще одного удивительного таинства. Имя ему не придумано, но то, что это подлинное чудо, у автора этих строк не вызывает и тени сомнения.

Тихий и светлый праздник истинного мужского братства, мягкий отсвет Царства Небесного…

17 августа 2006 года

назад

вперед