ЧТЕНИЕ
Рассказы Валерия Мельникова
«КРАСНАЯ ЛИНИЯ»«Помни о смерти и вовек не согрешишь». Эта святоотеческая мудрость всегда приходит мне на память, когда вспоминается случай, связанный со строительством храма, курировать которое от Церкви мне поручил наш владыка. Что ж, курировать так курировать, подумал я, не предполагая, что с этого момента свободного времени у меня будет значительно меньше.
Храм взялся строить серьезный человек, о котором в городе говорили всякое. Мне он понравился сразу, при первой же встрече: было видно, что желание строить церковь искреннее и выстраданное, а не какой-то рекламный ход. Серьезный товарищ тут же попросил меня помочь в благом начинании – согласовать землеотвод и прочие нужные документы в различных инстанциях. Тот, кто строил, знает, во что выливается это самое согласование. По крайней мере, мне пришлось этим заниматься почти два года, несмотря на то, что свободный график основной работы позволял выкраивать время для беготни по кабинетам.
Храм же решили строить, не дожидаясь окончания согласований. Слава Богу, дела шли споро, и через несколько месяцев нулевой цикл храма поражал мощью. Мне же все это время приходилось бегать по различным инстанциям и согласовывать, согласовывать, согласовывать. И вот однажды, при сдаче на утверждение топографической схемы места строительства в организацию, ведающую городским кадастром, слышу: «А почему вы залезли за «красную линию?» (В строительстве «красной» называется ограничительная линия, за пределами которой ничего нельзя возводить.)
Видя мое недоумение, девушка, только что положившая в стол принятую от меня шоколадку, стала объяснять, что в связи с новым городским планом перспективного дорожного строительства «красная линия» в нашем месте уже год как перенесена на тридцать метров от прежней. Мои схемы устарели, а по новой получается, что «красная линия» проходит чуть ли не по середине храма. «Не территория храма наехала на «красную линию», а сам храм», – уточнила девушка. «Что же делать?» – пролепетал я, начиная осознавать ужас произошедшего. «Как что? Сдвигайте объект и приносите новые чертежи», – ответила девушка. Объяснять ей, что стройка уже идет полным ходом и освоены значительные суммы, я не стал и вышел из кабинета.
На следующий день выяснилось, что наш архитектор «посадил» храм на «красную линию» по собственному недосмотру, поленившись спуститься на один этаж и уточнить топосхему. Узнав о случившемся, архитектор начал лихорадочно обзванивать всех, кто бы мог помочь в сложившейся ситуации. В конце концов стрелки привели все к той же девушке.
То, что я услышал, привело меня в большое уныние: стройку необходимо немедленно прекратить, создать комиссию и в случае принятия ею положительного решения переделать существующие топосхемы в городском кадастре. В принципе, схожие ситуации не редкость. Но наше положение усугублялось тем, что рядом проходила магистраль газопровода федерального значения, что требовало согласования всех изменений с Москвой. Все это выливалось в довольно внушительную сумму, а по времени растягивалось месяца на два-три. Девушка дала номер телефона организации, куда нужно было обратиться, и на прощание искренне посочувствовала.
Сообщить нашему жертвователю, что нужно остановить стройку и заплатить непонятно за что кучу денег, было не в моих силах. И тут я вспомнил о знакомой, которая работала в сфере проектирования. Услышав, к кому нужно обращаться, Алеся пообещала помочь, так как в этой конторе когда-то работала и знала там всех.
И вот, встретившись в вестибюле, мы поднимаемся на нужный этаж и заходим в нужный кабинет.
В кабинете сидели двое мрачных мужчин, на столе лежала снедь, прикрытая газетой, на подоконнике я высмотрел початую бутылку с водкой, спрятанную за шторой. «Привет, мальчики!» – поздоровалась моя знакомая. «Мальчики» хмуро глянули на Алесю и вместо приветствия сказали: «Вовка умер!» Алеся ахнула, села на стул и стала выспрашивать, что к чему. Оказалось, что их общий знакомый, сотрудник этого отдела, четыре дня назад умер прямо на рабочем месте, вчера похоронили. Алеся заплакала, все стали вспоминать про то, каким замечательным парнем был Вовка, не обращая на меня никакого внимания.
Мужики взяли с подоконника бутылку, достали стаканы, стали разливать и вдруг поняли, что Алеся не одна. «А вам чего?» – обратились они ко мне. Я, немного растерявшись, стал мямлить про «красную линию». Алеся же, оценив ситуацию, завела с мужиками разговор о том, что жизнь наша скоротечна, что мы суетимся и заняты только работой, что не заботимся о своей душе, что у нас искажено понятие о жизненных ценностях, а о том, что можем умереть в любой момент, даже не думаем. Потом плавно перевела разговор к нашей ситуации. «Надо помочь!» – закончила она свой рассказ. Мужики глянули на меня, я их понял и вышел.
Минут через тридцать из кабинета вышла Алеся, махнула мне рукой и мы пошли к выходу. «В общем так, – сказала она, когда мы вышли на улицу. – Ребята все уладят дней за десять, денег не возьмут, это на помин Вовкиной души, только нужно заплатить чертежницам». Названная сумма, по сравнению с предполагаемой, была смехотворной. Деньги я передал Алесе в тот же день, а когда через десять дней пришел в организацию, ведающую городским кадастром, то уже знакомая мне девушка, очень странно на меня взглянув, протянула утвержденную топосхему с новой «красной линией».
С тех пор прошло почти десять лет. С Божией помощью церковь практически выстроена. По крайней мере, в нижнем храме уже служится Божественная литургия. И каждый раз, когда священник поминает «всех создателей святого храма сего», поминается и раб Божий Владимир, невольно внесший свою посмертную лепту в строительство этого красавца-храма.
РИММА
На эту девушку, вошедшую в автобус, я сразу обратил внимание. Круглое личико симпатичной девчушки до боли кого-то напоминало. Но кого? Углубившись в воспоминания, вдруг заметил, что девушка, раздраженно шевельнув плечами, демонстративно отвернулась к окну. Понял, что смотрю на нее слишком пристально уже несколько минут. Чтобы не смущать девушку, отвел взгляд, и вдруг вспомнил: Римма! Да, это миловидное лицо с незащищенным взглядом добрых лучистых глаз напомнило мне мою одноклассницу Римму, с которой я сорок лет назад учился с шестого по восьмой классы. Дальше вместе учиться не пришлось, потому что Римма умерла.
В начале шестидесятых годов уже прошедшего столетия наша семья переехала в пригородный поселок, где отец построил большой просторный дом. Так случилось, что в местной школе преподавали только немецкий язык, я же в пятом классе изучал английский, и когда родители пошли меня записывать в шестой класс, то им отказали. Предложение директора отдать меня вновь в пятый класс родители не приняли, так как учился я хорошо и было бы странным из-за одного иностранного языка оставлять меня на второй год. Отец написал заявление в районо, и для меня начался свободный режим. В школу я не ходил, а предметы изучал дома по учебникам. Вот тогда-то и стала приходить к нам соседская девочка Римма. Каждый день она приносила мне переписанные на листок задачки, которые решались в ее классе на уроках. Я был не в том возрасте, чтобы обращать внимание на девчонок, но потом, по истечении многих лет, часто вспоминая Римму, пришел к выводу, что была она девочкой очень симпатичной. Особенно запомнились ее лучистые глаза и какая-то незащищенность с еле заметной печалью на лице.
Вскоре наше заявление в районо рассмотрели положительно, и в конце первой четверти я появился в классе, где училась моя соседка. Я тут же обзавелся друзьями, а на Римму не обращал никакого внимания. К тому же девочкой она оказалась очень замкнутой, молча сидела за партой, мало с кем общаясь. И вот однажды Римма заболела и пропустила несколько недель занятий, а когда вернулась в класс, все увидели, что она стала сильно прихрамывать, подворачивая при ходьбе ногу. И вот что впоследствии выяснилось.
Как-то родители стали замечать, что у их дочери некоторые проблемы со здоровьем: икры на одной ноге развиваются слабее, чем на другой, и получалось, что одна нога у девочки немного тоньше другой. Это не очень-то бросалось в глаза, но тенденция настораживала, и дочку показали врачу. Та посоветовала рано утром делать массаж больной ноги. Поскольку родители утром уходили на работу, то Римму каждый день поднимали очень рано и делали массаж по предложенной врачом методике. Однако либо методика была неверной, либо мать что-то недопоняла, но в результате массажа у Риммы оказалась перебита какая-то жилка, и девочка стала прихрамывать.
До сих пор в памяти всплывает, как Римма шла в школу робкой походкой подстреленной птицы. Девочка сделалась еще более замкнутой, а печаль ее глаз стала заметна даже нам, бесшабашным семиклассникам. Но все ко всему привыкают, привыкли и мы к нашей невеселой однокласснице, которая всегда грустно улыбалась, когда к ней кто-то обращался. Позже мы узнали, что Римма все это время испытывала жуткие боли. Эти боли и заставили родителей согласиться на предложение врачей взять у нее на анализ пункцию. К несчастью, во время взятия пункции шприц задел важный нерв, и Римму парализовало.
Теперь настало время, когда уже Римме стали носить домой школьные задачки. Носили девчонки с нашего класса. Я лишь один раз побывал у нее дома, и то вместе с одноклассниками. Пришли мы поздравить ее с днем рождения. Римма сидела на кровати с подложенными под спину подушками, выглядела радостной и даже пыталась нас развеселить. Мы чувствовали себя не в своей тарелке, мялись с ноги на ногу, да еще ее бабушка то и дело выходила на кухню, и мы слышали раздающийся оттуда плач. Распрощавшись, мы пообещали заходить как можно чаще, но с тех пор никто так к ней ни разу и не зашел. Помню, как стыдила меня мама и напоминала, что именно Римма помогала мне в трудные для меня дни. Всех стыдила и классная руководительница, предлагая еще раз посетить нашу одноклассницу, но мы, к нашему только теперь осознанному стыду, отнекивались. Конечно же, мы должны были помочь Римме пережить кошмар ее неожиданной болезни и одиночества, но отчетливо помню, как отгонял я тогда от себя мысли о ней, как мне было страшно зайти еще раз в комнату, где, откинувшись на подушки, сидела через силу улыбающаяся одноклассница. Это было нам, детям, не под силу, и мы просто убегали от проблемы. И только сейчас, через сорок с лишним лет, угрызение совести говорит, что мы были не правы.
Вскоре Римма умерла. Умерла, измученная болью и уставшая от постоянных обезболивающих уколов, на руках почерневших от горя и укоряющих себя родителей. Отпевали ее в церкви и, к нашему удивлению, в молитвах называли Татьяной – оказывается, с этим именем ее крестили. Практически для всех нас это посещение храма было первым в жизни. Мы все чувствовали себя неловко, девчонки хихикали, показывая пальцем на церковнослужителей в подрясниках. Все было в новинку и казалось чем-то странным и чужим.
С тех пор прошло немало лет. Иногда в церкви мне встречаются мои бывшие одноклассники, но, к сожалению, в большинстве случаев по печальному поводу – пришли в церковь кого-то отпеть. Да и самих моих сверстников в живых остается все меньше и меньше. Время, отведенное нашему поколению для земной жизни, неумолимо сокращается. Недалек тот час, когда все мы уйдем в иное бытие, передав другим эстафету жизни. Встретимся ли мы в той, иной, жизни? Приходилось читать разное: кто-то пишет, что там нас ожидает встреча с нашими умершими близкими и друзьями, кто-то – наоборот, что на небо земные связи не переносятся. Я же надеюсь, что, когда наступит мое время покинуть этот мир, Всемилостивый Господь даст мне возможность в мире ином встретиться с моей бывшей одноклассницей, славной девочкой по имени Римма, чтобы сказать ей запоздалое «прости».
| назад |
| вперед |  |
