Газета Эском

ДЕРЖАВА

Его именем названа школа в Сарове, похоронен он на аллее Героев,
но его подвиг по сей день замалчивают

К празднику 23 февраля – Дню Советской армии, а ныне Дню защитника Отечества – у нас, православных, отношение встречается разное. Вроде бы патриотический праздник, да учрежден-то богоборческой властью, в память о том, как вместо царского христолюбивого воинства в России появилась Красная армия, с коммунистической идеологией. «Каков праздник у армии, такова и армия», – услышал недавно мнение. Но так ли это? Нынче, в начале февраля, мне довелось узнать об одном человеке – военном «до мозга костей», который каждый год не задумываясь праздновал 23 февраля, но был глубоко православным и погиб жертвенной, христианской смертью. «В нем проявился дух нашей армии, – говорят сослуживцы героя, – только вот жаль, о подвиге его мало кто знает».

О Константине Васильеве я узнал в Москве на «круглом столе» Рождественских чтений, посвященном чудотворениям в Русской Православной Церкви. Туда был приглашен один офицер запаса, причем совершенно случайно. Приехал он с двумя видеокассетами. Когда очередь дошла до его выступления, этот скромный, просто держащийся человек зарядил кассету в видеомагнитофон и начал так: «Зовут меня Андрей Митрофанов, здесь, в Москве, я работаю директором академии безопасности человека. А расскажу вам о необычном явлении, так или иначе связанном с нашим товарищем, подполковником Васильевым. Вообще-то рассказывать тут как бы нечего, просто покажу наши видеосъемки. Но сначала, чтобы понятнее было, давайте посмотрим фильм, снятый Би-би-си...»

На экране появляется комната с несколькими людьми в камуфляже, с автоматами и в черных масках. Главный из них говорит в объектив сквозь зубы, с южным акцентом: «Клянусь Аллахом, мы стремимся умереть больше, чем вы стремитесь жить. Аллах акбар!» И сразу без перехода кадр: в лучах прожекторов через пристрелянную площадь во весь рост, не таясь, идет русская женщина. Идет навстречу смерти – к этим людям в камуфляже, которые бахвалились своим бесстрашием. Фильм без перевода, но и без знания английского понятны слова «Норд Ост». Гляжу на сменяющие друг друга кадры и как бы возвращаюсь в октябрь 2002 года – в те дни отчаяния, бессильной ярости и... унижения. Какая-то кучка террористов засела в Театральном центре на Дубровке и поставила на колени всю мою страну, грозя взорвать сотни людей – женщин, детей. Это унижение так и засело в памяти, безвыходно. Последующие комментарии в прессе, замалчивание количества жертв только усугубили боль. Вот и в этом фильме англичане, поди, ругают русских, допустивших бойню в центре своей столицы. Хотя... Как ни странно, за кадром в голосе английского журналиста вдруг улавливаю скорбь и неподдельное восхищение русскими людьми.

– Это самый патриотический фильм, какой я видел о «Норд Осте», – говорит Андрей Митрофанов, отматывая пленку к началу. – Ольга Романова, простая москвичка, которая по своей воле, никого не спросясь, пошла предлагать свою жизнь взамен на освобождение детей, в фильме Би-би-си названа «русской национальной героиней». Если бы такое случилось в Англии или еще какой-нибудь стране, ей бы посмертно памятник поставили. А у нас в прессе написали, что «она была пьяная» – и все, молчок. Да какая же пьяная?! Посмотрите, как она твердо, уверенно идет...

На экране вновь кадры с Ольгой Романовой. Действительно. Нашелся же подлец посмертно оболгать женщину.

– До сих пор остается загадкой, как она смогла пройти через кордон, – комментирует Андрей Николаевич. – Вот сейчас, смотрите, она уже у центрального входа в Театральный центр. И примерно в это же время с тыльной стороны здания к террористам явился подполковник Васильев. Там, сзади, видеокамер не было, он не «засветился», поэтому замолчать его подвиг было проще – и о нем теперь мало кто знает. Между тем Васильев также предлагал себя в качестве выкупа. Пришел он на Дубровку сразу после работы, в офицерской форме, показал террористам удостоверение высокопоставленного чиновника военной прокуратуры – мол, вот вам ценный заложник, только детей отпустите. Но боевиков бил мандраж, и подполковника расстреляли, как и Ольгу Романову. Что офицер, что женщина – эти вояки всех одинаково боялись. Тело Кости нашли только на второй день после захвата Театрального центра, в подвале. Рядом с ним был брошен православный крестик – его с такой яростью сорвали с шеи офицера, что на коже остались кровавые рубцы.

– О его подвиге почти никто не писал, – продолжает Андрей Николаевич, заряжая вторую кассету, – были статьи лишь в нескольких православных изданиях, в «Работнице» да в газетах Сарова – родного города Кости. И вот продолжение истории. Один молодой человек вырезал из публикации фотографию Константина, увеличил ее и поставил на полку рядом с иконами. И фотография, к его изумлению, начала выделять непонятную, приятно пахнущую жидкость. Вот посмотрите...

Снова внимание на экран. На фотографии – открытое русское лицо, глаза смотрят пристально, а по щекам скатываются маслянистые капли. Камера снимает сбоку: видно, что фото толщиной всего несколько миллиметров, и в голове не укладывается, как этот бумажный листок может «производить» такую массу вещества. Миро стекает безостановочно – в подставленную емкость.

– У нас набралось три часа съемок, – заключает рассказчик. – Не буду их показывать, там все одно и то же. Это явление длится больше трех лет, но мы до сих пор его не афишировали. Сразу скажу, мы не знаем, что это такое. Нам, хранящим память о Косте, этого не надо. Происходит мироточение – и слава Богу, а хорошо это или плохо, не наше дело.

Положив кассеты в сумку, Митрофанов собирается уходить – боится опоздать на секцию по рукопашному бою. Здесь, в Москве, директор академии безопасности после работы учит мальчишек ратному искусству. Догоняю его на лестнице: не ответит ли на вопросы для читателей газеты «Вера»? Офицер соглашается: да, пусть о Константине узнает больше людей. О себе же самом он не сказал ни слова. Удалось вытянуть лишь два факта: Андрей Николаевич окончил то же Краснодарское военное училище, что и Константин Васильев, а потом воевал в Афганистане.

– В училище вы и познакомились с Васильевым?

– Нет, мы были на разных курсах. Близко сошлись только в 97-м, через Алексея Алексеевича Кадочникова. Это профессор нашего Краснодарского военного училища, один из ведущих специалистов в мире по выживанию человека в критических ситуациях, создатель стиля русского рукопашного боя. Когда он приехал в Москву, то свел нас. Костя здорово владел приемами борьбы. Вообще он напомнил мне нашего русского богатыря Илью Муромца – такой красивый широкоплечий парень, с открытой душой, улыбающийся. Плохо ему было или хорошо – никогда я не видел его грустным, смурным. В первую же встречу почувствовал, что мне с ним легко. Душой он болел за родину, помните, как все у нас было...

– Нет, просто с горечью относился к упадку государственности, развалу армии. Он не критиковал, а просто делал то, что от него могло зависеть. Был страшно загружен в управлении юстиции, из-за маленькой зарплаты еще где-то подрабатывал по вечерам. А все оставшееся время отдавал детям – вел бесплатные секции по рукопашному бою. Летом выезжал с ними в Подмосковье, обучал искусству выживания в экстремальных условиях, учил любви к родине, рассказывал о православных святых. Считал, что вот с них, с детей, и начнется возрождение России.

– Таких, как Костантин Васильев, много в нашей армии?

– Честных, преданных родине трудяг-офицеров у нас большинство. Но в Косте эти обычные качества проявлялись сильнее. Родился он в закрытом городе Сарове 6 мая 1967 года, в день великомученика Георгия Победоносца. Отец и мать всю жизнь отдали производству, имели правительственные награды, так что хороший пример был перед глазами. Школу Костя закончил с медалью и вместо того, чтобы поступать в престижный университет, пошел в ракетное училище. Окончив его с отличием, поехал в Забайкальский военный округ...

– ЗабВО – «забудь выход отсюда», так, помню, переводили название округа. Место не очень-то престижное...

– Да, многие стремились в Московский или хотя бы в Приволжский округ. Когда Константина спрашивали, почему он не остался преподавателем или не перешел на гражданку, где его бы ждала блестящая карьера, он отвечал просто: «Надо защищать родину». Может, для вас это звучит напыщенно, но нужно знать Костю! Будучи в отпуске, из дома он присылал открытки, надписывая обратный адрес: «Русь Великая, Саров Могучий...» Однажды школьный друг пригласил его на свадьбу, он приехал с другого конца страны, провозгласил тост за новобрачных – и говорил о России, о любви к родине. Казалось бы, вот мужик не в тему говорит, но никто и не заметил – слова-то шли из души и оказались очень уместны. Таким Костя был.

Распределился он в Забайкалье, а дальше служба – обыкновенная офицерская судьба. Чита, глухомань, десять лет в ракетных шахтах, случайное жилье. Как часто в ту пору происходило, жена не выдержала такой жизни, уехала в центральную Россию, забрав дочку. Константин, между тем, заочно окончил юридический вуз. Считал, что без восстановления порядка в стране не будет спасения России. Помните, какой беспредел у нас творился? А чувство справедливости у него было врожденное. Его лучший друг, с которым он в детстве в одном доме жил, также офицер, Андрей Душенко рассказывал: Костя в дворовых стычках всегда был третейским судьей, примирителем и поддерживал мальчишескую общинность. Это сейчас в моде западный индивидуализм, а тогда – один за всех... Затем Константин поступил в военный университет, чтобы получить более углубленное юридическое образование, и получил назначение в Москву – переехал поближе к дочери. Здесь я с ним и познакомился, когда он был уже в чине подполковника.

– Удивляет этот его патриотизм. У нас почему-то не принято говорить вслух о любви к родине...

– А он не стеснялся. Это врожденное. С детства, как и все мы, он читал книжки про Великую Отечественную войну, но относился, может быть, серьезнее. Потом, он же учился у Кадочникова, а тот на занятиях говорил: несомненно, вы должны быть сильными и ловкими, уметь применять оружие и все подручные средства. Но прежде всего – это дух. Именно благодаря духу мы выстояли во всех войнах. Бог не в силе, а в правде. Помните слова Суворова: безверное войско учить – все равно что перегорелое железо точить.

В 90-х годах у нашей армии не было никакой идеологии, и многие офицеры задавали себе вопрос: зачем служить? С маленькими зарплатами, часто без жилья, при оголтелой кампании против военных это действительно было Служение – с большой буквы. А Константина недолго мучил этот вопрос. Он любил свою страну, его идеалами были Суворов, маршал Жуков, Александр Невский. Уже тогда, будучи в Москве, заходил в православный Сретенский магазин и подбирал себе книги о русских полководцах. А в последнее время скупал книги, списанные библиотеками для уничтожения, – и все они оказались про подвиг нашего народа. Выросла целая библиотека. Сейчас она передана в военно-патриотическую школу при Свято-Никольском храме в Подкопаево. В этой школе, носящей имя Константина Васильева, занимается сотня ребят, и все они чтят его память.

– А что, книги про войну и вправду списывают в утиль?

– А вы зайдите в любую юношескую библиотеку – что там на полках? Старые патриотические книги убирают, а новые не появляются. Костя, например, удивлялся, почему не переиздают воспоминания фронтового разведчика Леонова «Уроки мужества». Эту книгу до сих пор изучают во всех армиях мира, а «зеленые береты» США писали на их основе свой боевой Устав. Вообще же, отряд Леонова считается военными спецами лучшим разведывательно-диверсионным подразделением Второй мировой войны. И книга его написана увлекательно, приключений побольше, чем в ином бестселлере. Вопрос: почему ее не найти в библиотеке? Да все потому же. Этот народный победный дух у нас почему-то не в чести. Поэтому и подвиг Кости замолчали.

Позже я нашел (не в библиотеке, а в интернете) статью о дважды Герое Советского Союза Викторе Николаевиче Леонове, называется она «Я говорил с немцами по-русски». Оказывается, умер он в Москве совсем недавно, 7 октября 2003 года, – пережив Константина Васильева ровно на год. Как вспоминает дочь фронтовика, «на похоронах народа было немного, панихида прошла тихо и быстро...» Вот так уходят из жизни наши герои.

Простой рязанский парень Виктор Леонов в юности мечтал поступить в литературный институт, писал стихи, печатался. Срочную служил у нас, на Севере, подводником на Северном флоте, а когда началась война, сразу попросился в разведку. В его мемуарах ярко показано, как ковался дух нашей армии. Для Виктора все началось с мыса Могильный, на котором нашим досаждал вражеский опорный пункт. Предыдущие попытки разгромить его сорвались, в результате чего одного нашего пехотного командира расстреляли за медлительность, а его заместитель и замполит просто сбежали. И тут в бой вступил старшина 2-й статьи Леонов со своими бойцами. Объект был уничтожен, но 15 моряков оказались в двойном кольце окружения, состоявшем из отборных немецких егерей. И тут началось «крошево»... «Наш отряд, действуя в тылу врага, всегда уступал ему в численности, в техническом оснащении, – вспоминал потом разведчик, – но мы всегда побеждали в рукопашном бою. Ни немцы, ни японцы никогда не действовали так решительно, как мы... Психологический закон таков – в схватке двух противников один обязательно сдаст. В ближнем бою следует прежде всего приковать его взгляд к твоему – твердому и властному».

За время войны Леонов провел около полусотни рейдов по тылам врага. А вторую Золотую Звезду получил уже в японскую кампанию, в 45-м. Со своим отрядом он высадился в корейском порту Вонсан и пленил 3,5 тысячи японских солдат и офицеров. Врага русские взяли силой духа. Вот как они действовали, проникнув во вражеский штаб: «Глядя в глаза японцу, я сказал, что мы провоевали всю войну на западе и имеем достаточно опыта, чтобы оценить обстановку, и лучше умрем, но умрем вместе со всеми, кто находится в штабе. Митя Соколов сразу встал за спиной японского полковника, Андрей Пшеничных запер дверь, положил ключ в карман и сел на стул, а богатырь Володя Оляшев (после войны – неоднократный чемпион Союза по лыжным гонкам) поднял Андрея вместе со стулом и поставил прямо перед японским командиром. Семен Агафонов, стоя у двери, начал подбрасывать в руке противотанковую гранату. Японцы, правда, не знали, что запала в ней нет. Полковник... подписал акт о капитуляции всего гарнизона. Построили мы три с половиной тысячи пленных в колонну по восемь человек. Все мои команды они исполняли уже бегом...»

Эти воспоминания читал и Константин Васильев, восхищаясь мужеством русского солдата. Кто знает, может, его пример стоял перед глазами Константина, когда он шел на Дубровку в лапы к террористам? Примерно такой вопрос я и задал его другу...

– Андрей, вы говорили, что Константин в совершенстве владел рукопашным боем. Может, он рассчитывал, что голыми руками справится с террористами?

– Ну, такое только в голливудских фильмах показывают. Костя был военным человеком и, конечно, понимал, что шансов никаких. Если б повезло и его оставили в заложниках, то, может быть, потом что-то удалось, например, помешать взорвать бомбу в момент штурма. Хотя...

С военной точки зрения, поступок Константина бессмысленен. Им двигало совсем другое. Он шел на переговоры – и это была уже не воинская, а духовная брань. Сначала я не понимал...

24 октября мне позвонили: Костя не вышел на работу. На него это очень непохоже, мы забеспокоились, стали искать, обратились в милицию. Бывают такие озарения, я вдруг предположил: «А не мог он быть на Дубровке?» Отвечают: да он на такие мюзиклы никогда не ходил! Верно. Но мысль заронилась.

Позже мы попытались восстановить поминутно шаги Константина. Информация вокруг событий на Дубровке до сих пор закрыта, но помогли наши ребята, которые в составе разных подразделений были задействованы там. 23 октября он закончил работу в управлении юстиции, оставил в кабинете все документы, взяв только удостоверение. Перед этим обзванивал знакомых, спрашивал, не находятся ли их дети в Театральном центре. Затем его видели в магазине, в котором был установлен телевизор и показывали репортаж с Дубровки. В некоторых СМИ промелькнуло, что он был пьян и покупал водку, при этом назывался магазин совсем в другом районе города, куда он физически попасть не мог. Очернители хотели такой психологический портрет соорудить: раз военный, подполковник, значит, любил зашибать. И тут они прокололись: Константин вообще много лет не пил и даже не курил. Когда в армии служил, был как все, но потом дал себе слово, и даже когда мы на природе собирались, веселились, к спиртному не притрагивался. И, кстати, ему удавалось не выглядеть белой вороной, никому и в голову не приходило предложить стопку.

Что еще мы знаем? Один человек видел у Театрального центра двух человек в форме – армейского офицера и омоновца. Они вошли во двор, открыли железные ворота и побежали помогать людям, которые прыгали из окон. Помните, был такой момент – часть заложников попыталась освободиться, после чего началась стрельба. Омоновец со спасенными детьми вернулся обратно, а военный побежал дальше по диагонали – к двери в Театральный центр. По другой версии, Костя открыто прошел через милицейские кордоны, пользуясь удостоверением и тем, что в военной форме.

Он знал, что предстоит торг, и надеялся, что террористы захотят иметь в заложниках чиновника юстиции. Хотя шансы были мизерные. Чеченцы не поверили, что российский офицер вот так просто отдает свою жизнь за других, заподозрили в нем спецназовца. Есть запись радиоперехвата, один боевик сказал по сотовому: «Тут какой-то сказочник пришел». Судя по материалам дела, расстреляли его в упор, но на некотором отдалении – боялись ближе подойти. Шесть ранений сбоку, и все смертельные.

– И все же, Андрей, почему у нас об этом умалчивают? Из-за неудачи всей операции?

– Операция по освобождению заложников была проведена блестяще – расчетливо и молниеносно. Уверен, она войдет во все учебники спецназа, недаром на Западе ее высоко оценили, что бы там ни писали в наших СМИ. Во время штурма фактически никто не пострадал. Но потом МЧС, или кто там командовал, бездарно провело эвакуацию. В операции участвовали мои знакомые, рассказывали... Во-первых, всю площадь перед театром заставили машинами, так что «скорые» не могли проехать, а счет шел на минуты. Людям, усыпленным газом, нужно было срочно вколоть медпрепарат, чтобы они ожили. Или хотя бы у всех, кто потерял сознание, открыть рты и вытащить языки из глоток так, чтобы не задыхались. Умирали-то не от отравления, а от того, что дышать не могли. Спасатели старались вовсю, но элементарных вещей не знали. Так что на ком-то лежит серьезная вина. Это первая причина умолчаний.

Второе: патриотизма – настоящего, а не декларированного – у нас просто боятся. Ну, кому нужны герои, действующие не за страх, а за совесть – самостоятельно, без указки сверху? Их же никак не проконтролировать...

– А может, кому-то выгодно держать народ в страхе? В самом деле, если бы СМИ подняли на щит жертвенность Константина Васильева и Ольги Романовой, то ужас всей страны перед угрозой террора был бы переломлен. Тут простая психология. Сейчас в подсознании людей сидит, что в любой момент террористы могут беспрепятственно захватить школу, родной дом, что угодно. И эти испуганные люди легко управляемы. Но если б перед их глазами встал образ безумной, дерзкой смелости перед «кавказцами» в камуфляже... И кто плюнул в личину страха? Самые обыкновенные, такие же, как мы, россияне. А это освобождает...

– Возможно. Приведу пример. Нас, друзей Константина Васильева, несколько раз снимали для телевидения, а потом, после отмашки сверху, убирали из эфира уже смонтированные передачи. Я пытался выяснить причину, и мне отвечали этак странно: «Понимаете, у вас слишком много звучит про патриотизм и любовь к родине. Это немножко не в тему, не в том формате». Я им: «Вот вы сейчас все ориентируетесь на Америку. А вы знаете, что в Америке рядовой житель утром выходит и около дома поднимает американский флаг? Это что, тоже не тот формат? Почему вы боитесь патриотизма?»

Или еще пример. Несколько лет мы пытаемся добиться через Костину маму, Надежду Степановну, чтобы ее сына наградили посмертно. Это нужно не для нас и не для мамы, у которой своих наград достаточно, а чтобы молодежь знала о герое. Один чиновник мне ответил: «А что Васильев совершил? На Дубровку он пошел как гражданский, во внеслужебное время». На нашу просьбу о награде приходили официальные ответы, но мы их прятали от Надежды Степановны, чтобы не переживала. А недавно не смогли перехватить письмо, и с мамой Кости случился инсульт. Такой канцелярский был ответ: мол, никто вашего сына не просил идти на Дубровку. Дай Бог здоровья Костиной маме, сейчас ей трудно.

– Константин был православным человеком?

– В детстве его крестила бабушка, поскольку священника, как понимаете, в Сарове не было. Но потом, уже будучи офицером, он решил принять таинство по-настоящему. Уже тогда он старался каждый день совершать молитвенное правило. Крестил его игумен Аристарх из Мурманской епархии в день Богоявления – в полынье Лефортовских прудов. Костя придумал такую штуку: восемь метров в ледяной воде плыл к батюшке, и только потом тот трижды окунул. Хотел как бы потрудиться... Потом он учился на отделении православной культуры в академии Петра Великого – и получил четвертое высшее образование. Слушал лекции о.Димитрия Смирнова, о.Артемия Владимирова и других священников, интересовался, что думают наши старцы – о.Николай Гурьянов и о.Иоанн (Крестьянкин) – о современной и будущей судьбе России. Часто ездил в Троице-Сергиеву лавру, где в Духовной академии учился его друг. И, конечно, бывая дома, ездил в Дивеево.

Там он, кстати, и приобрел нательный крест с распятием Господа и преп. Сергием Радонежским на обратной стороне – тот самый, который боевики сорвали с шеи после расстрела. Этот крестик потом достался Костиному другу – майору Антону Маньшину.

Антон – Герой России, участник двух чеченских войн. Однажды его сильно ранило в Чечне, пуля затронула сердце. Пять месяцев он пролежал в коме, и врачи думали, что нежилец. И Костя отправился по монастырям, молился на могилах Оптинских старцев, подавал записки, где только мог. Потом настоял, чтобы жена Антона Наташа привезла мужа в Оптину. Там через пять дней Антон впервые за месяцы пришел в сознание. А через неделю он уже на своих ногах пошел ко всенощной. Когда он после гибели Константина вновь поехал в Чечню – к своим ребятам, то Костин крестик дали ему. Был в самой гуще боев, подорвался на мине, но снова остался жив, лечился в госпитале в Москве. После выздоровления поехал в Саров помолиться на могилу Константина.

Вообще, из тех, кто воевал в Чечне, многие вернулись настоящими православными. У нас, в Афгане, такого не было...

– Еще вопрос – о мироточении фотографии. Почему прежде не рассказывали об этом?

– А зачем? Мы, когда узнали, сначала не поверили. Съездили, посмотрели, решили еще подождать. Прошло время, а мироточение продолжалось. В октябре 2004 года пригласили специалистов, те засняли на видео. Потом приходили в 2005-м и 2006-м, исследовали, все зафиксировали.

– Мы расспрашивали этого парня. Физически он не очень развит, в армии не был, и вот однажды на остановке на него напала толпа юнцов. Били всерьез, могли калекой оставить. И тут он вдруг вспомнил о Константине, чью фотографию вырезал из журнала, и как бы взмолился к нему. Никакого чуда не произошло, его попинали и ушли, сам он попал в больницу. А когда вернулся домой, заметил на фотографии капельки какой-то жидкости. Спустя время явление повторилось, и он обратился к священнику.

– Он просил не называть фамилии и адреса. Нас, друзей Кости, и ученых-экспертов он пустил в квартиру, а так – слава ему ни к чему. Вначале он и от родителей скрывал, но те все же заметили благоухание в квартире. По записям в его дневнике видно, что мироточение усиливается и слабеет в какой-то связи с разными обстоятельствами жизни этого парня, его внутренним развитием. Хотя однажды был и внешний фактор – когда в Беслане случился захват детей, снимок Кости сильно замироточил... Самое удивительное, что я видел, – это когда миро стало появляться под пленкой ламината, в который был закатан снимок. Сняли пленку – и оттуда полилось благоухающее масло. Принесли другие снимки Константина, поставили рядом, и они тоже замироточили.

Друг Константина оставил и свой номер телефона – 8-926-219-73-01. По нему можно попросить выслать материалы о жизни русского героя, получить консультацию по организации военно-патриотического клуба, а также предложить помощь матери и дочери Васильева. Номера других контактных телефонов можно узнать в редакции «Веры».

назад

вперед

На глав. страницу.Оглавление выпуска.О свт.Стефане.О редакции.Архив.Форум.Гостевая книга