ЗЕМЛЯ

РЕМЕСЛО АДАМА

О появлении маленького островка молитвы в самом центре Кольского полуострова, в г.Кировске, мы уже рассказывали (Обитель в горах Хибинских, «Вера», № 489). Но помимо этого, недавно открытого женского монастыря, там, в Заполярье, давно существует иной остров – сад, который можно смело назвать «образом библейского рая». На его территории построена часовня, где постоянно ведутся церковные службы. Наш корреспондент встретился с главным его «садовником».

Что создал Бог?

Ученые всегда представлялись мне людьми не от мира сего – застенчивыми, углубленными в себя, даже несколько болезненными. И встреть я где-нибудь на улице Владимира Константиновича Жирова, ни за что бы не поверил, что он профессор, доктор наук, член-корреспондент РАН. Скорее, принял бы за фермера из глубинки, приехавшего в столицу утрясать свои дела, – такой это крепко скроенный русский мужик, пышущий здоровьем и излучающий флюиды деловой уверенности. А в дипломатике, словно игрушечном, в его натруженной ручище, поди, лежат всякие справки для налоговых служб. Впрочем, иллюзия быстро развеялась.

Владимир Константинович поставил дипломат на стол и вынул из него... ноутбук.

– Вы ведь будете расспрашивать про наш институт? – уведомился он. – А у меня в компьютере много фотографий, графиков и вообще полезной информации.

Полностью должность Владимира Константиновича звучит так: директор Полярно-альпийского ботанического сада-института Кольского научного центра РАН. «Альпийский» – это отнюдь не намек на то, что Хибины считаются «приполярной Швейцарией», хотя там и вправду красиво. Просто этим словом обозначен гористый рельеф ботанического сада.

– Всего наша территория занимает 1670 гектаров, из них 1250 – заповедные, – рассказывает он. – Кроме того, у нас еще дополнительно гектаров 60 около Апатит – экспериментальный участок. Туда входит самый северный в мире дендрарий, где в открытом грунте культивируются разные древесные растения.

Профессор что-то настраивает в компьютере, и на экран выплывает «марсианская» картинка:

– А это вид на Хибины из космоса. Смотрите, какая красотища! Сверху кажется, что перед вами одна лишь дикая природа, какой она была тысячи и тысячи лет назад. Но это не так. Вот здесь участок искусственных посадок – травянистые и древесные кустарники, привезенные из других регионов. И здесь тоже посадки – местные, уже исчезающие виды, их около полторы тысячи образцов. Наш институт включает в себя научные подразделения и собственную хозяйственную часть. Он располагает коллекциями живых растений (открытого грунта и оранжерейными), музеем, богатейшим гербарием и небольшой (порядка 1500 га) заповедной территорией. Хибины - горы не очень высокие, но поскольку расположены они на Крайнем Севере, на их склонах представлены, по крайней мере, пять растительных поясов. Это и участки редкостной елово-березовой тайги, и лесотундровое субальпийское березовое криволесье, и просто альпийская тундра, а также высокогорная арктическая пустыня – подобная той, что граничит с вечными льдами на островах Арктики.

– Южных растений у вас много?

– В оранжерее – около тысячи видов из тропиков и субтропиков. В открытом грунте тоже в основном не северные растения. Вообще ботанические сады, кроме сохранения местных видов, прежде всего, ориентируются на интродукцию – то есть переселение – растений из других климатических поясов.

– И как у вас, в Заполярье, приживается?

– Примерно четверть из всего, что высаживаем, чувствует себя нормально. Недавно нашему саду-институту исполнилось 75 лет, так что опыт накоплен достаточный.

– Получается, – начинаю подсчитывать я, – первые саженцы привезли сюда в 1931 году? Одновременно с первыми ссыльными переселенцами?

– Да, наш край действительно осваивали ссыльные, города Кировск и Апатиты построены на их костях. Только при чем здесь растения?

– Да я просто хочу понять смысл вашего садоводчества за Полярным кругом, – отвечаю профессору. – Зачем эти эксперименты с пересадкой деревьев из одного места в другое? Это ж как и с людьми... Не лучше ли все оставить в первозданном виде, как Бог создал?

Владимир Константинович поднял брови:

– Ну, вы рассуждаете точь-в-точь по канонам биоэтики. Есть такое вредное течение в современной экологии, которое человека и животно-растительный мир ставит на одну доску, уравнивает в «правах». Но вот ответьте: что такое «первозданная» природа?

– Это каждый школьник знает, – удивляюсь вопросу. – Дикие, нетронутые леса, джунгли...

Профессор иронически смотрит на меня и потом огорошивает:

– Вы же православный! Библию-то читали? Первозданный – это то, что в самом начале было сотворено. А что Господь создал? Не тайгу, не степи и не пустыни. А сад. Огромный, прекрасный сад, и поставил туда садовником Адама – лелеять красоту растений.

Формула красоты

Чтобы не быть голословным (ученые – народ дотошный), Владимир Константинович ищет в своем ноутбуке сделанные им выписки из Библии.

– Вот, нашел. В Книге Бытия сказано: «И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке, и поместил там человека, которого создал. И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи... И взял Господь Бог человека, и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его».

Некоторые отцы Церкви, толкуя это место в Библии, склонялись к тому, что эдемский сад был не совсем материальный, а значит, и возделывание его было особым, не как сейчас. То есть инструментом Адама были не садовые ножницы и не тяпка, а умная молитва. Современный богослов о.Серафим (Роуз) под «хранением сада» понимал «соблюдение самое себя от злых помыслов». А преподобный Паисий Величковский говорил: «Бог, создав человека по образу Своему и подобию, ввел его в рай сладости, делать сады бессмертные, то есть мысли Божественные, чистейшие, высочайшие и совершенные...» Но другие отцы, например святители Василий Великий, Ириней Лионский, Афанасий Великий, Иоанн Златоуст, преподобный Ефрем Сирин, воспринимали рай предметнее, в единстве духовного и материального. Ну, как сейчас мы смотрим на цветы и видим одновременно их телесность и нематериальную красоту – в нераздельности.

От этого сада кормились Адам с Евой и животные, еда была исключительно растительной. Как сказано в Библии, Бог дал человеку в пищу семена от «всякой травы» и плоды от «всякого дерева», кроме древа познания добра и зла. А животным, птицам и пресмыкающимся – «всю зелень травную». Что было потом, вы знаете. После грехопадения человек получил иное, одетое в "кожаные ризы", тело. Некоторое время правило, что «никто никого не ест», сохранялось, но после Всемирного потопа Господу пришлось разрешить людям мясо: «Все движущееся, что живет, будет вам в пищу... только плоти с кровью ее не ешьте». Вместе с человеком деградировала вся биосфера – растительность одичала, многие животные стали хищными. Даже некоторые растения превратились в плотоядных...

Профессор показывает снимок раффлезии – огромного ярко-красного в белых крапинках цветка с черным зевом посередине. Этакое чудище. И более привычную нам росянку.

– Внутри нее есть пищеварительные железки. Листья при соприкосновении с насекомыми складываются пополам, дня через два разворачиваются – и там уже одни хлупья. Но, что примечательно, плотоядных растений очень мало, около 500 видов на всей планете. Это капля в море.

– А насколько эта «агрессивность» растений жизнеспособна? – интересуюсь. – У вас, за Полярным кругом, они прижились?

– Специально таких растений в Саду мы не держим, а на "воле" в наших краях живет только уже упомянутая росянка. У нас хоть и комариный край, но им вольготнее в тропиках, где много разных насекомых.

– Получается, «райские», как мы обычно их называем, тропики ушли дальше от рая, чем наш север?

– Природа везде красивая: и на юге, и на севере. Красота – это то, что досталось нам от первозданности природы. И в этом смысле лучше сравнивать не стороны света, а составные части биосферы. Я, например, считаю, что самое эстетичное в природе – это растения. В отличие от животных и прочей Божьей твари, в них, можно сказать, больше впечаталось памяти о рае.

– Красота – вещь неопределенная, – засомневался я. – Вы, как ученый, ведь не станете высчитывать формулу красоты?

– Это не дело ученых, – согласился Владимир Константинович. – Тем более что у нашего брата понятие о красоте специфическое. Профессиональный зоолог, например, может с ума сходить от того, как красиво морфологические параметры аскариды вписываются в ее образ жизни и среду обитания. В этом смысле аскарида не менее эстетична, чем тропическая бабочка.

– А что такое аскарида?

– Это такая глиста длиной 15-40 сантиметров, паразитирующая в кишечнике человека и животных. Так что дело, сами понимаете, не в учености, а в... научности. То, что объективно, что видят все, а не только единицы, – то и научно. И что мы имеем? Красота растений понятна всем людям. А вот красота многих животных, особенно беспозвоночных, – только специалистам. Вывод – с общечеловеческих позиций растения эстетичнее.

Теперь о формуле красоты... Давайте все же попытаемся найти какой-то универсальный закон.

Сначала зададимся вопросом: какие живые твари менее всего симпатичны человеку? Ответ: беспозвоночные и насекомые. Вопрос: что самое в них неэстетичное? Ответ: наиболее отрицательные чувства у человека вызывают метамерно-симметричные объекты. Метамерия – это как бы расчленение тела на ряд последовательно расположенных сходных участков, например метамерны сегменты кольчатых червей или брюшки у некоторых насекомых. Говоря по-научному, это когда элементарная морфоединица тела многократно повторяется в одном измерении. Особенно коробит эстетический вкус, когда такое тело начинает двигаться, как бы меняя свою длину. Представьте ползущего червяка... Кстати, именно появление этого морфотипа описано в 3-й главе Бытия: «И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей».

Итак, мы нашли антипод красоты. Теперь пойдем в обратном направлении. Рассмотрим многощетинковых червей (Polichaeta). Перед нами целый ряд их разновидностей – от явно безобразных, отпугивающих до эстетически приемлемых. И что примечательно: эти страшненькие существа становятся симпатичнее по мере того, как метамерная симметрия их тел начинает маскироваться боковыми выростами, разными по размеру и окраске. Прячась от хищников, черви с помощью таких вот боковых «веточек» выдают себя за растения и, как следствие, становятся менее безобразны. И чем больше схожести с растением, тем эстетичнее. Таким образом, мы видим, что красота определяется наличием боковых отростков и сложного ветвления, которые скрадывают симметричную метамерность тела. А теперь подумайте: какое из Божьих творений более всего выражает собой эту геометрическую заданность? Конечно, дерево! Развесистое, шелестящее листвой, плодоносящее дерево. И совсем не случайно мы считает его символом Эдема – в нем как бы продолжает отражаться красота и тайна первозданного мира.

(Окончание на следующей странице)

назад

вперед