ЗЕМЛЯ

«ПРАДЕДЫ ОСТАВИЛИ НАМ ВЕЛИКОЕ ДОСТОЯНИЕ»

(Окончание. Начало на предыдущей странице)

От Ноева колена

– Юрий Николаевич, как-то противоречиво вы закончили свой доклад: с одной стороны, пшеница – дар Божий людям; с другой – «каинитство» земледельчества. Неужели кочевники-скотоводы, каких мы знаем из истории, были добрее и духовнее оседлых крестьян?

– Конечно, нет. Характерные черты кочевых орд – свирепость и необузданность. Война нужна была им не для завоевания территории, а для истребления всего, прежде всего мужчин. Пленные не нужны, скот сам по себе растет, разве что за пленников дадут хороший выкуп или их можно быстро продать в рабство. Лучшие из возможных трофеев – молодые женщины. Еще брали отрезанные вражьи головы или скальпы. А вот переход к земледелию смягчил характер человека, даровал ему терпение, выработал полезную привычку к труду. Не случайно все религии мира кладут те или иные ограничения на питание мясной пищей. Они понимают, что питание мясом истощает поток энергии в организме и затуманивает духовное чувство. Человек есть то, что он ест.

Кроме того, какую историю вы имеете в виду? Если опираться на Библию, то мы имеем две истории – до потопа и после. После Великого потопа все человечество было уничтожено и как бы заново родилось в лице праотца Ноя – началась новая история. Ною было прямо благословлено заниматься земледелием: «И сказал Господь в сердце Своем: не буду больше проклинать землю за человека... впредь во все дни земли сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся» (Быт. 8, 21-22). Заметьте, «сеяние и жатва» поставлены на первое место.

– То есть всерьез выращивать зерновые люди начали именно после потопа?

– Можно сказать и так.

– А я где-то читал, что причиной зарождения земледелия стало изменение климата в конце ледникового периода. Еды на всех не хватало, и людям пришлось от охоты и собирательства перейти к выращиванию плодов.

– Да, так считал, например, британский ученый Гордон Чайлд. А другой британец, предтеча и тезка Дарвина Чарльз Лайель, в 1830-1833 годах опубликовал трехтомник «Основы геологии», в котором просто высмеял «миф о потопе». Он, кстати, был членом Лондонского Геологического общества. Хотя символом этого общества стал геологический молоток, состояло оно не из любителей геологических экскурсий, а поборников политических дискуссий. Принадлежали они в основном к антимонархической партии вигов. Той самой, что впоследствии развернула в Англии чартистское движение за существенное ограничение монархической власти. Среди членов Геологического общества были юристы, парламентарии, купцы, врачи, клерки, армейские офицеры. Не было только среди них ни одного образованного геолога, одни начинающие. Такие серьезные английские геологи, как Уильям Смит, дистанцировались в те времена от этого сомнительного общества. Целью этого общества было создание теорий, альтернативных библейским, о происхождении жизни и человека. Критику библейской истории оно начало с событий Великого потопа, как ключевого в Библии. Затем открывались возможности подвергнуть сомнению и само Священное Писание. Нужно все это было для того, чтобы разрушить основы христианских монархических государств, определявших жизнь людей в соответствии с добродетелями послушания, смирения и уважения к Богу и его образу в людях. Вообще существуют две диаметрально противоположные модели истории плейстоцена – того самого периода, после которого человек начал активно осваивать ресурсы земли. Это «оледенение» или «потоп». Есть, конечно, гипотезы, частично допускающие и то, и другое – о разносе валунов айсбергами, об ограниченных локальных наводнениях. Но противостояние теорий «оледенения» и «потопа» остается главным. Причем в зависимости от того, какая из них окажется верной, зависит понимание истории человечества.

Если северные равнины материков Северного полушария охватывал ледник, то человек, безусловно, тропического происхождения и как-то подтверждается гипотеза, что он произошел от обезьяны, пришел к нам из Африки и эволюционирует. Но если ледника не было, если приполярные равнины охватывал потоп, то все было наоборот. Тогда человеческий род в результате катастрофы, возможно, отступал с севера к югу, впал в дикость и уподобился обезьянам. И только кое-где, возможно высоко в горах, открывались новые пути к его возвышениям.

Философ В.Н.Демин пишет, что ледниковая концепция, по существу, сковала картину истории человечества. Для Севера наука очерчивает ее пределы в 10-12 тысяч лет. Она замораживает археологические изыскания во многих районах земного шара, где раз царило оледенение, то «незачем и нечего» искать.

Заметьте, ни у одного из народов мира нет мифа об оледенении. Зато у многих, даже у саами, живущих на Кольском полуострове, есть сказания о потопе. Практически все народы Земли, имеющие традицию эпического фольклора, хранят память о гигантском всемирном наводнении. Этнологами обнаружено более двухсот легенд о потопе, сюжеты которых мало чем отличаются от библейского варианта.

– Это предания. А что говорит наука – подтверждает факт потопа?

– Подтверждений множество. И в целом модель Всемирного потопа более прямо объясняет геологические факты и нуждается в меньшем количестве вторичных допущений, чем многие другие модели.

– А сведения, что люди жили на горах, – они тоже есть?

– Древние следы человека встречаются на высотах, куда современному человеку без специальной тренировки вообще не забраться. Например, в 1958 году В.А.Рановым была обнаружена древняя стоянка на Восточном Памире в верховьях реки Маркансу (в переводе Долина смерти). На высоте 4100 метров! Сейчас в этих местах распространена необыкновенно суровая даже для Восточного Памира холодная пустыня с почти полным отсутствием растительности. И такие археологические находки не единичны. По всей территории Анд они встречаются на вершинах, превышающих 6000 метров.

В гористой, возвышенной местности найдены и первые культурные растения. Н.И.Вавилов выявил семь основных центров происхождения культурных растений, и все они тяготеют к горам и предгорьям. Из гор Средиземноморья происходят многие овощные культуры, включая свеклу, репу, капусту. Юго-Западноазиатский центр, образуемый Кавказом, Переднеазиатскими нагорьями и Таджикистаном, дал пшеницу, рожь, горох, горчицу, большинство плодовых культур Европы. Из горных районов Южного Китая распространились гречиха, соя, редька, грецкий орех, многие цитрусовые. Огурец и суходольный рис вышли из Восточных Гималаев, горной Индии и Бирмы. Эфиопское нагорье явилось родиной кофейного дерева и ячменя. С западных склонов Анд вышли перец, тыква, томаты и такой привычный нам картофель.

Солнце севера

– Нам, северянам, почему все это интересно. В последние десятилетия повсеместно на Севере позакрывались колхозы и совхозы. И сейчас даже не верится, что у нас еще в середине прошлого века выращивали рожь, ели свой хлеб. Но если даже в горах хлеб растили...

– А вы знаете, что примерно тот же процент населения России проживал на Севере и 100, и 300 лет назад, но в продовольственном отношении до 1930-х годов он находился на самообеспечении? В Мурманске в 1922 году на каждые 100 жителей приходилось 37 коров, 60 овец и 45 оленей. Сейчас столько коров не приходится и на сто дворов в лучших районах страны. В селении Нижняя Пеша, что и сейчас сохранилось на берегу Чешской губы, каждый двор в начале века держал по 10-12 коров, 4-6 лошадей, 25-50 овец, многие еще имели по 50-200 оленей. Население к тому же промышляло навагу, белугу, нерпу, тюленя. После коллективизации эта сладкая жизнь закончилась. Лошади, коровы и все излишки были отняты.

Если на каждом квадратном километре Российского Севера держать хотя бы одного оленя, то общее их число составит 10 млн. голов, что эквивалентно 30 млн. овец. Держать можно и поболее одного. На некоторых субантарктических островах на каждом квадратном километре выпасается по 40-60 оленей. Оленеводство не требует ни ферм, ни заготовок кормов, ни большого числа занятых рук. На острове Врангеля один пастух управлялся со стадом в 4 тысячи голов. Даже сейчас, в период упадка, в тундрах России выпасается около 2 миллионов домашних оленей (80% мирового поголовья) и 1 миллион диких северных оленей (40% мирового поголовья). На Аляске, к примеру, выпасается всего 35 тысяч оленей. Оленеводство могло бы стать нашей национальной гордостью хотя бы потому, что в Западном полушарии оно появилось только в конце XIX века.

Теперь о растениеводстве – есть ли у него перспективы на Севере? Ботаник Н.И.Вавилов постоянно подмечал сходство между возделываемыми культурами Русского Севера и высокогорными культурами Гиндукуша, Памира, Эфиопского нагорья – тех самых очагов растениеводства, о которых говорилось выше. Скажем, рожь и овес. В теплых странах они никогда не возделывались на низких высотах, название ржи там переводится с местных языков как «растение, засоряющее пшеницу». Но с подъемом на высоту рожь и овес становятся возделываемыми злаками и целиком вытесняют пшеницу. В замкнутых котловинах Западного Памира, на высоте около 2700-3000 метров, Вавиловым была найдена рожь, которая выделялась исключительно крупным колосом и зерном, в два раза превосходящим европейские сорта ржи. Там же были обнаружены первичные сорта русских северных льнов-долгунцов.

Н.И.Вавилов огромное значение придавал «осеверению» земледелия. Он считал, что географического и климатического пределов «осеверения» не существует и рассматривал продвижение сельского хозяйства на Север как важнейшую часть создания продовольственной независимости страны. Одно из преимуществ северного земледелия в том и состоит, считал Вавилов, что применительно к суровым, зато устойчивым климатическим условиям можно выработать надежную агрорецептуру. Удобрения и тепломелиоративный эффект навоза могут существенно нейтрализовать пагубное воздействие холода, а питательных веществ в органике почв, влажности и, главное, света там более чем достаточно. Северное лето, конечно, холодное, зато известно, что от каждого вегетационного сезона ждать. Напротив, двигаясь с растениеводством на юг, мы вступаем в зону «рискованного» земледелия. Здесь ничего нельзя предусмотреть. Предстоящий год может быть и дождливым, и засушливым.

Вавилов считал, что самый естественный и исторически оправданный путь для нас – внедрение в северные посевы высокогорных сортов культурных растений. На полярных станциях в Хибинах (Мурманская обл.) и на Печоре (Коми АССР), которыми он руководил, успешно вызревали высокогорные сорта средиземноморских овсов и эфиопских ячменей. Некоторые из высокогорных растений не только отлично приживались, но даже ускоряли там темпы своего развития, причем тем стремительнее, чем с большей высоты брался для посева исходный материал. А вот в средних широтах такой успешной продуктивности у этих сортов уже не было.

Оно и не удивительно. Как указывал еще пионер освоения Севера Андрей Журавский – основатель первой приполярной сельскохозяйственной опытной станции (в с.Усть-Цильма на Печоре, на территории Коми. – Ред.), – там складывается уникальное сочетание континентальности и полярности. Ведь каждая точка земного шара получает примерно равное количество часов солнечного освещения. Но только на Севере подавляющее их большинство приходится на начало вегетационного периода, когда в нем больше всего нужда. Если продолжительность солнечного освещения измерять не сутками, а теми часами, когда идет фотосинтез, то по сумме световых часов высокие широты намного превзойдут умеренные. Континентальность же создает высокие температуры вегетационного периода. Жители нашей Якутии или Дудинки в целом страдают летом от жары, а не от холода.

Особенно благоприятный температурно-световой режим вегетационного периода создается под континентальным небом Приполярной России. Ведь Россия занимает самую огромную континентальную глыбу планеты. Полярная континентальнось, по-существу, является нашим национальным достоянием. Быть может, благодаря своему высокому географическому положению Россия и сможет обрести только ей принадлежащее место в мире, а мир – выйти на порог нового витка решения проблем ресурсных войн и экологических катастроф.

Собственно, об этом было известно и раньше. Уже с XVI века поступают сообщения о быстром созревании хлебов на Севере России. Первому натуралисту, знакомившемуся с природой Русского Севера, Джону Традесканту в Холмогорах в 1618 году показывали овес, который был обмолочен через 6 недель после посева, а также местную пшеницу и рожь. Все население Печоры с XV до начала ХIX веков кормилось своим хлебом и одевалось своим льном. Лишь возрастание цен на семгу и самоцветы сделало невыгодным хлебопашество. В XIX – начале ХХ веков приличные урожаи картофеля, репы, редьки, лука собирали в Малоземельской и Большеземельской тундрах, в низовьях Печоры, на Соловецких островах, Кольском полуострове. Там также выращивали ячмень, рожь и пшеницу. Или вот еще факты. В дельте Оби (67-й градус с.ш.) картофель в конце ХIХ века давал урожай, в 10-20 раз превышавший массу посаженных клубней. По Лене, у Сиктяха (70-й градус с.ш.) созревали картофель, редька, морковь. В Нижнеколымске, Верхоянске, Верхнеколымске удачными были попытки выращивания овса, ячменя и яровой пшеницы.

Что уж говорить, при царе Алексее Михайловиче Романове в Измайлово под Москвой растили виноград, дыни, миндаль и финики. А ведь в это время толщина ледников в Норвегии достигала 4-5 км – так называемый Малый ледниковый период.

Кому страшен холод?

– То есть, как говорится, Сам Бог велел заниматься растениеводством на Севере. Но почему сельское хозяйство у нас сворачивается?

– Тут и экономические, и идеологические причины, что, в принципе, сейчас одно и то же. Есть и другие проблемы.

В северных районах страны, где раньше хлеба вызревали, теперь они перестали вызревать. Некоторые усматривают в этом проявление похолодания климата, но, как справедливо указывает Н.Ф.Реймерс, трудности северного земледелия, скорее, в другом. Раньше малоустойчивые подзолистые почвы пахали сохой. Она выворачивала землю на глубину 10-12 сантиметров. Ниже лежали белесые подзолистые горизонты. Вывернуть их наружу – получить пустые закрома. С коллективизацией на эти почвы был запущен структуроразрушающий тракторный плуг с глубиной вспашки в 25 сантиметров. В результате поля уподобились дорогам – в сухую погоду они сплошная пыль, во влажную – грязь. Тяжелые трактора весной по полю не пройдут, приходится ждать, пока можно будет пахать; сеять начинают еще позже – вот и не успевает вызреть урожай.

Но это не значит, что нужно дожидаться восстановления почв. Главное богатство Севера России – травы, оно ж никуда не делось. Сейчас северное земледелие должно быть ориентировано на выращивание трав для животноводства. Финляндия на своих гранитах стала крупнейшим маслодельным цехом планеты, Швеция всему миру известна как лидер мясомолочного производства, Исландия содержит огромные табуны овец. А ведь у них нет таких роскошных пойменных лугов, как у нас.

Если исходить из долгосрочной экономики, то нужно понимать, что если Север России вконец обезлюдит, то мы просто потеряем страну. А именно так и произойдет, если исчезнет село, кормящееся от земли.

– Интересно, кого это сейчас заботит... Смотришь по телевизору на загорелых наших руководителей и бизнесменов, проводящих свои отпуска на Канарах, и думаешь: да какое им дело до нашего Севера? У них уже в мозгах переворот произошел, они и Севера-то, наверное, боятся и видят в нем только источник нефти и газа.

– Предубеждение к Северу – вещь распространенная. Представьте, в Египте и Вавилоне были пустыни, но их предпочитали орошать, а не стремились к освоению соседних Италии и Греции – «холодных» стран. В свою очередь, ученые греки и римляне утверждали, что туманный и морозный климат в местах проживания франков и германцев задерживает высшее развитие человека и что от этих стран и народов едва ли можно ожидать чего-нибудь хорошего. В места «со страшно холодным климатом» ссылали опасных граждан Рима. Поэт Публий Назон, сосланный на «север», на территорию нынешней Молдавии, писал с ужасом:

«Здесь замерзает вино, сохраняя форму сосуда; вынут из кладки – не пьют: колют, глотая куском. Высказать вам, как ручьи промерзают до дна от морозов, как из озер топором ломкую воду берут?»

Немецкий географ И.Форстер так описывал северян-скандинавов: «Подавленные неблагоприятной природой, они застыли в животном одурении. У них нет способности почувствовать великое и прекрасное; они отвыкли от человечности и сострадательной любви». А его современник философ Гегель писал о пространствах России, что здесь «цепенеет оледенелый человеческий дух». Это о России – явившей миру высокую духовность!

– Но это ж были иностранцы...

– Да у нас и своих «философов» хватает. Вот еще одна цитата: «Никогда еще великие цивилизованные идеи не приходили из стран с коротким летом и восьмимесячной зимой. Наоборот, история показывает, что из этих стран в периоды климатических оптимумов и локальных демографических взрывов приходили только «лихие люди», способные лишь к насилию и бессмысленному разрушению и, в лучшем случае, к растворению в более благоприятной среде». Как думаете, кто это написал? Наш соотечественник и современник, причем о нашей же Родине. Ведущий (так его обычно представляют) климатолог России профессор Владимир Клименко, этак свысока взирая на пространства России, в середине 90-х годов писал, что из 17 млн. квадратных километров нашей территории 11 миллионов непригодны для постоянного жительства. По его меркам, население не должно существовать там, где среднегодовая температура ниже -2°. То есть, по его мнению, эвакуации подлежат Николаевск-на-Амуре, Братск, Чита, Республика Тува, где население разводит верблюдов и выращивает бахчевые культуры, и так далее. Туда попадает и значительная часть Русского Севера. Впрочем, тундры Кольского полуострова (Мурманск – около -2°) он пощадил.

Некоторым нашим «мыслителям» не нравятся и пространства России, их называют «злом и проклятьем». Географы А.Трейвиш и В.Шупер публично сетуют: «Мы отдаем нашим необъятным просторам больше, чем мы получаем от них, они как бы высасывают соки из организма страны, постоянно подталкивая ее на путь экстенсивного развития. И если бы за Уралом плескался океан, Россия уже давно была бы полноправным членом сообщества цивилизованных стран».

– Может, они в чем-то правы?

– Только в том, что огромная территория требует огромной же ответственности и рачительности. И это кого-то пугает.

С юга на север

– Наверное, есть промысл в том, что у нас столько земли? Ведь даже после распада СССР Россия все еще занимает 12 процентов земной суши.

– А просто так ничего не бывает. Ведь удивительно, как все совпало. Украинский географ Д.В.Николаенко отмечал, что значительная часть работы по собиранию России могла быть проделана только однажды и только в строго свое время. И это получилось! В итоге наши деды и прадеды оставили нам великое достояние. Благодаря им каждый из нас по ресурсам примерно в 6 раз богаче американца и в 17 раз богаче европейца.

– Вы имеете в виду полезные ископаемые?

– Да. Если же говорить о природно-территориальных ресурсах и жизненном пространстве, то житель Севера России в 100-200 раз богаче среднестатистического жителя планеты. Ни в одной стране не сохранилось столь обширных площадей с неразрушенной природной средой. Россия – своего рода биосферный резерват земного шара. Ее холодные консервирующие пространства являются главным поставщиком кислорода планете, а не тропические леса, которые больше расходуют кислород на процессы гниения, чем производят его. При этом надо учесть, что сохранившаяся природная среда и красота территории в будущем станут главной ценностью любой страны. Уже сейчас для многих стран нетронутые ландшафты представляют не меньшее богатство, чем их недра. Сырье можно будет заменить другим, а первозданную территорию заменить нечем.

– И вправду страшно становится за наш Север. Наверное, есть много охотников отхватить его себе.

– Еще бы! Представьте себе такую картину. В наиболее густонаселенных районах мира, занимающих примерно 7 процентов земной суши, сосредоточено свыше 70 процентов населения. И вот им противостоит целостная континентальная глыба Российского Севера, также занимающая 7% земной суши, но на которой проживает лишь 0,2 процента населения земного шара. Искушение велико. Не случайно на Западе общественности постоянно внушается образ криминальной, агрессивной, неуправляемой России, указывается на нерадивость и бесхозяйственность россиян. Мол, они недостойны своей территории. В связи с ожидающимся потеплением климата то и дело ставится вопрос об ограничении прав государств, не способных распорядиться выпавшими на их долю природными богатствами «нашего дома – космического корабля Земля». Еще недавно даже у нас, в России, зарубежными грантами и аплодисментами награждались «исследования», в которых звучали утверждения типа «Время больших государств прошло», «Россия никогда не будет развитым государством», «Нам надо забыть о Великой России, о ее возрождении, которое никогда не наступит». Это все цитаты из журнала «Общественные науки и современность» за 95-й год.

– Успокаивает одно – не каждый согласится жить на нашем Севере.

– Это еще как сказать. Население планеты растет, и куда взор потенциального переселенца падает в первую очередь? В отличие от безводных пустынь, труднодоступных высокогорий и душных джунглей, Российский Север более доступен для обживания. Там холодно, но с холодом можно бороться, к нему можно даже привыкнуть. Француз Боден еще в XVI веке отмечал: «У испанца удваивается аппетит и сила, когда он переходит из Испании во Францию, а француз делается вялым и теряет аппетит, переходя в Испанию». Многие негры или вьетнамцы отлично чувствуют себя на Аляске в роли моряков рыболовецких судов или нефтедобытчиков. Между тем эскимосы на юге США быстро заболевают и выздоравливают лишь в родной высокоширотной обстановке. То же самое наблюдается у нас: переселенцы из полярных широт не приживаются в городах Центра или даже Южной Сибири, хотя уроженцы Украины, Кавказа или Средней Азии чувствуют себя здесь вполне нормально.

– Получается, что нам самим нужно все это осваивать. В том числе путем развития сельского хозяйства на Севере.

– Именно так. Возможностей много.

Записал М.СИЗОВ

назад

вперед