ЧТЕНИЕ
РАССКАЗЫ ПРО ВАРВАРУ
Мария Сараджишвили
(Продолжение. Начало в №№ 539-540)
Знатоки благодати
Из алтаря уже вынесли записки и выгрузили их шуршащей кучей на стол в притворе. Варвара напрасно пыталась сосредоточиться на словах, которые пел хор. Но куда там. Тверди не тверди себе: «Любопытство – грех» вперемежку с Иисусовой молитвой, а против натуры идти – тяжко вдвойне. Вот и вытягивались уши антеннами – ловить каждое слово из разговоров сзади.
За спиной тем временем шло живейшее обсуждение.
– Вчера на вечерне такая благодать была – слов нет! – и говорящая это прихожанка закатывает от избытка чувств глаза к куполу.
– Когда о.Павел служит, всегда такое испытываешь! – поддакивает другая, в синтетической шляпе с цветочками.
– А вот когда о.Георгий ведет, пустота какая-то. Как мертвая домой ползешь, – делится своими ощущениями третья, в воздушной цветастой накидке.
– Нет, это вы зря на о.Георгия наговариваете, – вмешивается четвертая, судя по хорошо поставленному голосу, либо заслуженная учительница, либо бывший партработник. – Я от его служб наполненная выхожу...
Все. Это было последней каплей. Природное желание всюду совать свой горбатый нос взяло вверх над насильно прививаемым смирением, и Варвара нарушила эту идиллию:
– Объясните поподробней, что в вашем понимании «благодатная служба»! Я, например, вообще ничего не чувствую.
У обсуждавших на лицах – чуть ли не весь спектр человеческих эмоций: удивление, недоумение, подозрительность и желание отойти от греха подальше.
– Как? Ты не чувствуешь благодати?
После того как Варвара подтвердила поставленный ей диагноз, посыпались разнобойные объяснения.
– ...Благодатная служба – это когда ты в хорошем настроении выходишь из церкви...
– ...И усталости не чувствуешь....
– ...Благодать, например, есть у о.Филарета. Он идет, и от него как теплый шар отходит...
Варвару все эти определения никак не удовлетворили. Скорее наоборот. Нечто похожее ей толковали и раньше, но ясности от этого не прибавлялось. Только смущение множилось.
* * *
Как-то, на заре своего воцерковления, отправилась Варвара к одной сестре во Христе домой, авось что-нибудь та да скажет новенькое и впечатляющее. Ну и получила сюрприз прямо с порога – внимательный огляд и потом вопрос с испугом:
– Ты где была?
– На уборке, у новой клиентки, – отвечает, ничтоже сумняшеся, Варвара (единственный ее заработок – уборка на дому). – Сразу деньги заплатили. А что такое?
– За тобой какой-то черный шлейф отрицательной энергии идет.
Было от чего вытаращить глаза и потребовать пояснений.
– ...Чувствую так. Что за квартира, где ты была? Ты там всю благодать оставила.
Варвара порылась в памяти. Вроде все как у всех: ремонт не первой свежести, старого хлама много – так, ничего особенного.
– Вспомни, вспомни, – настаивала суперчувствительная личность.
– Во время уборки мне попалось несколько книг по черной магии. И ножи какие-то странные, с латинскими надписями, – выдала и сама удивилась такому проблеску в мозгах.
– Вот видишь, – оживился ходячий рентген, – я же чувствую: что-то не то. А ну покажи эти деньги.
Варвара протянула новенькую бумажку.
Купюра подверглась детальному изучению, а затем последовал вердикт:
– Лучше в монастырь пожертвуй. Это грязные деньги. Как бы чего не вышло.
Скрепя сердце пришлось Варваре подчиниться. Как тут спорить с таким компетентным человеком, когда у самой с ощущениями полный пролет. Благодать – штука тонкая, пальцем не потыкаешь...
* * *
А то вот еще случай был. Все на ту же тему, да с другим уклоном. Звонит как-то Варваре подружка Катя (было время, когда Катя за ней, длинноносой, как теленок на веревочке тоже в церковь пришла, только недолго там задержалась и стала отходить, но не про то речь). Позвонила, короче, да так и оглоушила новостью:
– У меня дом сгорел!
– Шутки шутишь?
– Да нет, – сказал в трубке убитый голос. – Керосинку зажженную заправляла... Она возьми и полыхни до потолка... Еле выскочить успели, в чем были... – тяжелый вздох. – Ты же знаешь мое цыганское счастье... На святую Нину чтоб у человека дом сгорел!
Цыганское счастье было налицо. Месяц назад Катя, выкладываясь из последних сил, отремонтировала свою хибару – самострой у мусорной свалки. Земляной пол досками покрыла, стены заштукатурила, крышу новой жестью обили соседские ребята «за уважение». И на тебе – за 15 минут куча углей, как светлое воспоминание об удачном ремонте.
– Где ты сейчас?
– У моих девочек... они тут же примчались и забрали меня, мать и Бэлу к себе. Шмотки дали – у кого что нашлось...
– Молодцы девчонки! Они все в том же амплуа?
Трубка невесело хмыкает.
– Да, без изменений. Работы-то нет. Не всем же в уборщицы идти...
(Амплуа было той самой, востребованной во все времена, профессией.)
– Скажи там нашим в церкви, что у меня за каша... – и Катя поспешила закруглиться. – Ладно, все, пока. Тут позвонить хотят...
Сестры во Христе, услышав Катины новости, естественно, ужаснулись, поохали и вскоре успокоились. На все, дескать, воля Божья.
Через месяц Катя появилась в церкви – и прямиком к одной из наших прихожанок с конкретной просьбой.
– Пустите нас к себе на один месяц. У вас ведь все равно квартира закрытая. Вы не бойтесь, мы ничего не испортим. Я ручаюсь. Потом через месяц мы снова к моим подругам перейдем. У них сейчас временные проблемы.
Просьба застала врасплох.
– Ты не обижайся, – последовал медленный ответ. – Не могу я вас пустить... У меня квартира освященная, а твоя мама курит... Бэла вообще нецерковный человек... Вся благодать отойдет...
Ясное дело, продолжать просить было бессмысленно. Катя извинилась и отошла. Только на Варвару удивленный взгляд кинула:
– Ты считаешь, это правильно?
Нашла тоже, у кого спрашивать! Варвара не мастер двух зайцев ловить: советы премудрые давать о неосуждении и одновременно пошатнувшуюся веру в благодатное церковное братство укреплять. У самой голова от сомнений пухнет.
А благодать – дело неизученное. Откуда берется и куда исчезает – лабораторным путем не установишь. Законам физики не подчиняется, а уж логике скептика тем более. И отрицать ее начисто тоже не выходит. Недаром столько людей об этом явлении говорят, и всяк со своей колокольни судит...
Благословение
Служба уже закончилась. Несколько человек, каждый со своим делом, ждали о.Филарета сбоку от алтаря. Задняя часть очереди оккупировала скамейки у стены. Варвара скучающе разглядывала сидящих и, по обыкновению, препиралась с Еленой и Элисо:
– Неужели нельзя поехать в этот Ольгинский монастырь без благословения? Только зря время теряем.
Елена, строго поблескивая очками, еще тише отвечала:
– Нет, никак нельзя. Сколько раз тебе говорить: верующий на все должен брать благословение, а тем более на поездку в монастырь.
Элисо подтверждающе кивала. У нее, в отличие от Варвары, никогда никаких сомнений и завиральных идей не рождалось. Раз надо, значит, надо. И точка.
Варвара – новичок в церкви – и раньше наблюдала эти смиренные подходы к священнику с руками, сложенными лодочкой, и внутренне всегда протестовала против такой проформы. А тут еще надо было эту самую проформу сидеть и ждать не знамо сколько. Сиди и не психуй при этом. Но все-таки лучше не возникать. Очень уж хотелось поехать посмотреть, что за штука такая – монастырь. Елена вон сколько ей рассказывала про русские монастыри, в которых сама была: про Пюхтицу, Александровский, Троице-Сергиеву лавру и про жизнь, полную чудных послушаний. Но до России далеко, как до Луны. А тут под носом, во Мцхета, единственный русский женский монастырь в Грузии – Ольгинский. Просто грех не взглянуть, что там такое творится.
Неожиданно из алтаря появился о.Филарет и, держа крест и Евангелие, двинулся к сидящим. К нему навстречу рванулась фигурка в берете, известная всем под названием «маленькая Нонна в черных очках». (Фамилий друг друга никто не знает, вот и описывают по приметам типа «Лида с пером» или «Валя с цветочками».) Нонна схватила священника под руку и зашипела театральным шепотом, широко раскрывая глаза:
– Ой, батюшка, у меня опять смертельное искушение… Благословите в дом котеночка взять! Я женщина одинокая. Мне общение как воздух нужно! – вещала Нонна, не выпуская руку обреченного слушателя. – Все ж тварь живая… Мяукать будет.
– Возьми.
– Значит, благословляете мне котеночка, батюшка? В утешение?
– Возьми, возьми, – заторопился о. Филарет, подняв глаза на других, красноречиво поглядывающих на часы.
– А если котенок у меня святую воду выпьет? – не унималась Нонна и снова расширила глаза в неподдельном ужасе. – Вот грех какой страшенный выйдет!
– Тогда не бери.
Такой вариант тоже не годился.
– Котеночек-то тоже кушать хочет. Если я его не возьму, жестокосердие с моей стороны выходит. Все ж тварь Божья.
– Тогда возьми.
– Взять-то недолго, – тянула свое Нонна. – Я же, знаете, все по благословению делаю, с духовным рассуждением. А вдруг котенок в доме пакостить начнет? Или, не дай Боже, святое Евангелие порвет. Меня аж в жар кидает от этого.
– Тогда не бери, – терпеливо отвечал ей батюшка.
Невольные слушатели у стены закатили глаза – когда же конец?
Нонна еще добрые 20 минут выясняла участь «бедной животинки», потом отбыла домой. Радостно вздохнув, Елена кинулась с поклоном к о.Филарету:
– Благословите нас в Ольгинский съездить.
– Бог благословит! – ответил он и, мельком взглянув на набычившуюся Варвару, добавил: – И ее с собой заберите. Полезно будет.
Елена поблагодарила и повела сестер к выходу – обговаривать подготовку к поездке. Варвара скептически бубнила ей в спину.
– Ну и что? Ну и толк какой с этого благословения? Что мне от этого, ума прибавится или денег?
Елена поглядела на непутевую сестру любовно-жалостливо и засмеялась счастливым смехом:
– Почему ты такая Фома неверующая? Раз батюшка благословил, значит, поедем. В общем так, встречаемся в 7 утра на Боржомском вокзале в воскресенье.
– У меня денег на дорогу нет, – буркнула Варвара и отвернулась.
– Ах, какая ерунда! – отмахнулась Елена и заверила: – Господь подаст.
Потом наскоро поцеловала сестер и побежала к метро.
Вечер пятницы пролетел быстро. У Варвары еще была надежда – может, кто из старых клиентов позовет ее на уборку в субботу (другого заработка не было). Увы, телефон молчал.
Прошла половина субботы. Варвара горько анализировала: «Все глухо, как в танке. Туфта это все – благословение».
В ответ на ее мысли тренькнул телефон.
– Вы можете прийти ко мне помыть окна после ремонта прямо сейчас? – прозвучал в трубке незнакомый женский голос и начал диктовать адрес.
Через полчаса она, шуруя тряпкой по окнам, уже разглядывала квартиру, куда попала. Шкаф, набитый медицинской литературой, говорил сам за себя. Рядом полка с духовными книгами: тисненые издания Дьяченко, Феофана Затворника. Над полкой несколько икон. Разговорившись с клиенткой, выяснила для себя следующее: Этери – потомственный врач, лет 10 ходит в соседний с Иоанно-Богословской церковью Лурджи Монастыри (грузинская церковь св. Андрея Первозванного).
На прощанье Этери вынесла Варваре обговоренные «оконные» деньги и лишнее от себя:
– Возьмите, вам они больше пригодятся, чем мне.
Потом достала деревянный крестик:
– Мне несколько штук с Афона привезли. Вот, последний остался. Возьмите в честь нашего знакомства. Мы же сестры во Христе.
На другой день Варвара, обнимая рюкзак, тряслась в электричке в обществе Елены и Элисо, глазела из окна, как меняется пейзаж от Тбилиси до Мцхета, и тут только поздним умом скумекала: «лишние» деньги Этери – это точная цена билета туда и назад. Как по заказу!
«Для этого надо родиться»
Поезд остановился у маленького пустынного перрона. Перед путешественницами открылся величественный вид. С одной стороны заросшие лесом горы, а с другой – широкая панорама слияния Арагви и Куры, сбоку виднелись купола Светицховели и Самтавро. Елена взвалила на себя рюкзак и уверенно повела за собой сестер в сторону горы. Пока карабкались по узкой тропинке, слушали исторические подробности от самоназначенного гида.
– Известно, что в шестом веке здесь был основан монастырь св. Екатерины. В XII веке здесь построили церковь Пресвятой Богородицы. Со временем обитель опустела, и о ней забыли. В начале XX века во Мцхета решили провести железную дорогу, по которой мы приехали, – рассказывала Елена. – Строительством руководил инженер Брайловский. Руководство подарило ему участок земли вот на этой горе для постройки дачи. Однажды, когда инженер осматривал свой участок, он увидел металлический крест, торчащий из-под земли. Стали раскапывать, и удивленные рабочие постепенно освободили от земли и сухих веток древнюю церковь, на дверях которой висел заржавленный замок.
Инженер, между тем, руководил строительством дороги. По плану через гору надо было провести туннель. Гору стали долбить с двух сторон. По расчетам Брайловского рабочие должны были встретиться в назначенный день. Но этого не произошло. Брайловский впал в отчаяние и, решив, что допустил ошибку, застрелился. Его жена Ольга, потрясенная поступком мужа, решила основать около найденной церкви женский монастырь. Она приняла постриг и с великим трудом возродила обитель, которую люди стали называть Ольгинской. Она же стала здесь первой игуменьей.
– Удивительно, что после революции монастырь не закрылся. Здесь всегда жили несколько русских матушек, – закончила Елена.
Так, за разговором, добрались до источника, выложенного каменными плитами, заросшими мхом. Естественно, все пристроились на водопой. «Вода, как в Сан-Франциско! – оценила Варвара. – Ни тебе песка, ни хлорки».
На маленькой расчищенной площадке 20 на 10 метров стояла крохотная церковь, сплошь построенная из разнокалиберных валунов – кусков скал. Рядом, за проволочной оградой, домик-трапезная и совсем крошечные кельи. Возле калитки бродили 3-4 белые курицы – все натуральное хозяйство монастыря. За церковью небольшое кладбище с десятком могил, где покоились насельницы прежних лет. На заднем плане – сплошной стеной заросли кустарника, и снова нескончаемая гора – верхушки не видать.
Зашли в церковь. Служба уже началась. Варвара исподтишка озиралась на висящие кругом иконы русского письма. У дверей, за свечным ящиком, стояла голубоглазая игуменья с крестом, она же и свечница по совместительству. Дальше в центре стояли шесть монахинь в апостольниках и несколько паломников. Чуть позднее к ним прибавилась еще группа монахинь из Самтавро (черные платки повязаны по глаза и закреплены на головах булавками). Среди них Варвара углядела 12-летнюю послушницу. Кроха, как ни странно, стояла и слушала службу, не проявляя ни малейшей усталости или потери интереса ко всему происходящему.
Варвара еле дождалась конца длиннющей монастырской службы, чтобы пристать к Елене с вопросами:
– А на что матушки живут?
– На пенсию да на пожертвования. Наш церковный приход часто собирает деньги и продукты для них.
– Это же капля в море. А Патриархия?
– У Патриархии денег нет. Сейчас время тяжелое. Но Матерь Божья никого не оставляет, – поспешила закруглить скользкую тему Елена. Так ненароком и в осуждение можно впасть.
На обратном пути, спускаясь с горы, Елена с воодушевлением рассказывала опять про монастырь:
– Мы как-то поднялись сюда несколько лет назад. После службы решили сфотографироваться. Пришел потом фотограф в церковь потрясенный и показал негатив. На нем мы все и... двое монахов в полном облачении. Он пальцем в них тычет и спрашивает заикаясь: «А эти откуда взялись? Их точно не было!» Наверное, это были древние насельники монастыря, которые незримо присутствуют в Ольгинском и сейчас.
Элисо слушала с «велиим» вниманием, а Варвара по маловерию усомнилась:
– А может, просто пленка как-то засветилась.
– Я негатив тот у фотографа выпросила. Потом покажу. Сама увидишь, – пообещала Елена.
Единственное, что вынесла Варвара из экскурсии (паломничество с простым мирским любопытством как-то плохо совмещается), – это тихое, уединенное место точно не для нее, любительницы шума и суеты. И конечно, матушкам удивлялась – как это они тут долгие годы живут. Наверное, для этого надо специально родиться.
Вскоре и электричка подошла. Надо было возвращаться из тихого, благодатного Мцхета в пыльный деловой Тбилиси…
Жизнь продолжалась. Замечу, что Варвара, как и обретенные ею духовные братья и сестры, – реальные, не выдуманные мной люди. Слава Богу, они еще здравствуют. Поэтому не будем с ними прощаться…
 | назад |
| вперед |  |
