ОТЧИНА

НА СЕМИ ХОЛМАХ И СЕМИ ВЕТРАХ

Старинному русскому селу Усть-Цильма исполнилось 465 лет

Печора – золотые берега

Всероссийскую известность Усть-Цильма, старинное село на Печоре, приобрело по нескольким причинам. Через это село исстари пролегал путь в Пустозерск и далее в Сибирь. В здешней округе добывали серебро, из которого чеканили первые монеты Московского государства. Отсюда, из староверческого края, было вывезено самое большое количество церковных рукописных книг, которые стали основой древлехранилища Пушкинского дома в Петербурге. А ещё этому селу славы добавила знаменитая «Усть-Цилемская Горка» – красочный многолюдный праздник, дошедший до нас из глубины веков. Вот и нынче на «Горку», посвящённую 465-летию села, съехались устьцилёмы со всех уголков России. Женщины из древних сундуков достали фамильные, богато украшенные сарафаны – и опоясал «Горку» песенный хоровод, как сотни лет назад. Всё это происходило на глазах многочисленной армии неравнодушных к русской старине людей: художников, писателей, артистов, журналистов, всевозможного ранга чиновников…

Я поехал в Усть-Цильму, когда праздничная шумиха уже давно схлынула, надеясь до холодов успеть на паромную переправу через Печору. На время ледостава и из-за весенней распутицы Усть-Цильма бывает отрезана от остального мира на несколько недель. Связь – только самолётом. Некоторые отчаянные головы, несмотря на тонкий лёд, иногда пытаются перебраться через реку и погибают. У переправы на высоком берегу среди стройных сосен установлены памятники неразумным смельчакам – в напоминание о бессмысленной суетности нашего времени. Печора не любит тех, кто спешит.

Когда наш автобус подъехал к реке, паром уже отчалил, и пассажирам ничего не оставалось делать, как выйти на берег. Вместе со всеми и я пошёл полюбоваться красавицей рекой. Вот она, матушка-кормилица, Печора – золотые берега, как называют её старожилы. Здесь, в среднем течении, она делает плавный изгиб, и ширина реки достигает четырёх километров. Противоположный берег виден лишь контурами линии горизонта.

К радости путешествующих, моросивший с утра дождик прекратился. Я поднялся на ближайший холм. Отсюда вид на реку ещё более потрясающий. Полноводная Печора – на сколько хватает глаз – с шумом несёт свои воды. Такая силища, такая мощь! Что для неё человеческая жизнь? Два молодых парня улыбаются с фотографии на памятнике с баранкой от автомобиля. Они, наверное, и мигнуть не успели, как оказались вместе с машиной на тёмном дне, подо льдом. Впрочем, здесь гибнут и в летнюю пору, когда, казалось бы, ничто не предвещает беды. Часто при большом ветре капитаны катеров, что тянут паромы, отказываются выходить на реку: они знают, что такое внезапный шторм на Печоре. «Однажды так штормило, – рассказала мне одна пассажирка, когда мы снова сели в автобус, – что никто не хотел нас перевозить. Прошло несколько часов, и тут приехал наш настоятель отец Алексей, – помолился, поговорил с капитаном. Тот согласился, и когда переправлялись, даже качки не было, река на время успокоилась. Вот так батюшка вымолил у Николая Угодника погоду».

Никола-заступник

Никола Угодник – главный небесный покровитель Усть-Цильмы. Как только в 1542 году новгородец Ивашка Ластка со своим другом Власком срубили здесь первые избы-времянки, то сразу же принялись за строительство церкви в честь Николая Угодника – главного помощника на воде. И в последующем, кто бы ни строил храмы – староверы или православные, – все они посвящали их святителю Николаю. Перед революцией посреди села возвышался большой Никольский собор, а буквально в ста метрах от него стояла единоверческая церковь Николая Чудотворца. Ещё в разных концах села были пять домовых староверческих храмов, и образы Николы стояли на видном месте. В наше время та же самая ситуация. Такое постоянство объясняется, видимо, не только прямым повелением Иоанна Грозного, вместе с беспошлинной жалованной грамотой давшего Ивашке наказ «в той свободе церковь Николе Чудотворцу поставить», но и другими причинами.

С образом Николы в Усть-Цильме связано несколько чудесных историй. Вот что рассказал мне о «неопалимом Николе» местный краевед Яков Николаевич Носов:

– Когда усть-цилемская церковь сгорела, то в пепле нашли только один целый предмет – икону Николая Угодника. Установили её на месте пожара, на следующий день приходят, а икона на 200 саженей выше на пеньке стоит. Трижды переносили её на место храма, и трижды она возвращалась на пенёк. Там и решили строить новую церковь. Вокруг неё на этом месте сейчас и стоит Усть-Цильма.

По другому преданию, престольная икона покидала храм ещё до пожара, переносясь несколько раз на новое место на пенёк, где и обнаружили её после того, как церковь сгорела дотла. На этом месте потом построили новый храм.

Как бы там ни было, но я думаю, что вполне могли иметь место оба случая, потому что церковь вместе со всем селом горела неоднократно. Пожар уничтожал все храмовые святыни вместе с церковными летописями, так что достоверность происходящего отошла в область преданий. Сейчас учёные гадают, кто такой был Ивашка Ластка, которому царь Иван Грозный пожаловал огромные земли по Печоре, с богатейшими рыбными промыслами и драгоценным пушным зверем. Кандидат исторических наук Н.Н.Чеснокова считает, что он был в родственной связи с царём и принадлежал к старинному знатному роду князей Ростовских, самому влиятельному до опричных расправ в управлении государством. Поэтому и пожалованы были Ивашке богатейшие земли, которыми он владел безо всяких повинностей, за символический оброк – по кречету или соколу в год.

Трудно шло развитие села, прежде чем оно превратилось в крупный экономический и политический центр всего Печорского края. Этому мешали неурожайные годы, голод, нападения большеземельских и приуральских ненцев, а также всевозможные тати. Яков Николаевич Носов рассказал мне о нападении в 1730 году шайки во главе с неким Калиной. Они приплыли на большом карбасе, крытом от дождя, с верховьев Печоры. Устьцилёмы уже знали, что их плывут грабить, и разослали по берегу дозоры, которые сообщали о перемещении разбойников. И как только те приблизились к селу и остановились на ночлег в устье ручья, сельчане сами напали на спящих и перебили их вместе со своим предводителем. Немногим удалось спастись бегством. До сих пор этот ручей, сейчас протекающий через центр села, носит название Калинин.

Староверы

Как ни странно, расцвет Усть-Цильмы был связан с расколом. Значительное количество приверженцев старой веры, бежавших из центральных областей России, оседало на Печоре, куда Никонова реформа из-за большой отдалённости и недоступности пути просто не дошла. Церковные службы велись здесь по-прежнему по старопечатным книгам. Вблизи села образовалось несколько староверческих скитов. В ста верстах по Пижме на Великих Лугах и Великих Пожнях в 1713 году мезенским старовером Парфентием Максимовичем Клокотовым вместе с бывшим Соловецким старцем Феофаном был образован Великопоженский скит, самый крупный на Печоре. Несколькими годами позже в верховьях Цильмы был основан Цилемский Омелинский скит. Также небольшие общежительства староверов возникли по рекам Ома, Вижас, Язевец, Колва и других.

Создавая монастырские скиты, люди строили дома, пахали землю, занимались охотой и рыболовством и тщательно исполняли все церковные обряды. Молитва и труд стали главным их делом. В Великопоженском и Омелинском скитах были основаны первые здесь школы – «грамотницы». В них преподавались письмо, чтение, математика, пение, Закон Божий, диалектика, риторика. При школах находилась специальная книгописная мастерская, в которой переписывались и реставрировались книги. Большинство новописанных книг уходило в другие общежительства и населённые пункты. В скитских библиотеках, кроме духовной литературы, были собраны труды по истории, географии, философии, риторике, естествознанию. Из этих староверческих центров просвещения книжная премудрость распространялась по всей низовой Печоре.

Однако центральная власть добралась и до них. В 1743 году из Архангельска на Печору была снаряжена карательная экспедиция из 60 вооружённых солдат и 20 штатских. В указе архангельского губернатора командиру отряда П.Ильищеву было предписано: «В лесах живущих сыскати, а сыскав и заковав их в крепости, отвозить в Губернию. А жилища их сжечь и разорить до основания. А которые не сдадутся, то по ним из фузея палить. А кои запираться в храминах будут, то запоры их сечь и ломать и никакой к ним милости не показать». На протяжении всего пути до Цильмы – 950 километров – экспедиция распространяла о себе слух, что идут якобы в Пустозерск. Но люди догадались об истинной цели, и один старовер из Мезени на лыжах охотничьими тропами напрямую пробрался в Усть-Цильму и сообщил о страшной вести.

Когда в ночь на 7 декабря 1743 года каратели скрытно подошли к Великопоженскому скиту, о них уже знали. У большинства староверов созрело решение – лучше умереть за свою веру, чем отдать себя на растерзание «антихристам». 79 скитских человек собрались в самом большом молитвенном доме, сломали высокое крыльцо, спрятали лестницы, заколотили окна досками, натаскали в храм бересту, солому, смолу. Лишь два высоких окна были оставлены для переговоров. Василий Чупров из Усть-Цильмы, взятый в провожатые вооружённым отрядом, дважды был поднят на верёвках осаждёнными к одному из окон, чтобы передать им грамоту архангельского губернатора. Два часа шло обсуждение выдвинутых условий. Староверы, не отказываясь от «старой веры», просили месяц или два для того, чтобы уйти с обжитого места. Им отвечали: «Сроку вам не дадим, требуем всем сдаться, а то станем добиваться и ломать». Стоявшие скрытно в лесу солдаты выдвинулись вперёд и, окружив дом со всех сторон, пошли на его штурм, приставляя лестницы к стенам. В этот момент молельня запылала... Заживо горевшие пели псалмы, из пламени также неслись крики и плач. Солдаты отхлынули от горящего дома – с ужасом они смотрели на происходящее. История сохранила имена всех 79 человек, сгоревших заживо. Это в основном иноки, схимники и монахи, больше половины – женщины. Среди них были маленькие и грудные дети. В качестве трофеев солдаты забрали с собой 61 книгу, 9 икон, 11 медных литых складней. Через год Великопоженский скит был отстроен заново, но в 1825 году снова сгорел. Потом был опять восстановлен силами староверов и прекратил своё существование только в 1854 году. Ныне здесь находится деревня Скитская. В ней на месте сожжения стоят часовня и деревянный крест.

Таким же образом уничтожались остальные скиты. При появлении карателей на реке Язевец 5 января 1744 года заживо сожгли себя 24 человека, на реке Ома 13 января – 15 человек, в ските Омелино – 44 старовера.

А 23 декабря 1744 года в Москве было принято решение Сената о прекращении преследования скитов староверов. 26 декабря этого же года вышел царский указ, запрещающий их разорение. Это не значит, что притеснения на ревнителей старой веры были прекращены, – они продолжались вплоть до указа императора Николая II в 1905 году.

Примечательно, что когда протопопа Аввакума, одного из противников реформ, доставили в Пустозерск, то местный воевода дал указание усть-цилемской и ижемской слободкам заготовить лес для тюрьмы. Устьцилёмы и ижемцы наотрез отказались, послав царю Алексею Михайловичу челобитную об освобождении от этой повинности. Воевода угрожал вольнолюбивым слобожанам расправой. Не получив ответа из Москвы, слобожане послали к царю ходока. Свой отказ они аргументировали тем, что никогда никаких поделок пустозерцам ранее не делали. Однако ясно, что, сочувствуя Аввакуму, они не хотели запятнать себя таким неблагородным делом, как строительством тюрьмы для своего духовного аввы. Как часто бывает, благие намерения обернулись злом. В тундре, где нет леса, больной протопоп 15 лет просидел в сырой земляной яме – тюрьмы-то не было.

В трудное время гонений на печорских староверов, видимо, для их утешения, явился им Николай Чудотворец в образе, написанном на камне. Сей «дивный самописанный образ» был обнаружен на противоположной стороне Печоры, на Старом Дворище, откуда начала строиться Усть-Цильма, на пне. Этого Каменного Николу смог забрать только один благочестивый старец. Остальным она не давалась, никто не мог поднять небольшой камень с ликом Мирликийского чудотворца. Эта святыня сохранилась до сих пор (её видел и держал в руках наш корреспондент – см. очерк Никола Каменный в № 85-86 «Веры»). Считается, что образ сам находит себе хранителя. Были случаи, когда икона исчезала из дома согрешившего хозяина и переходила в дом к другому, более достойному.

Мученик Анфал

Но не только кровью ревнителей старой веры политы печорские берега. Во время Гражданской войны 1918-1920 годов село переходило из рук в руки семь раз. Как с той, так и с другой стороны было расстреляно много людей. Свой кровавый след оставил на Печоре и отряд красного комиссара Морица Мандельбаума. В числе арестованных этим отрядом 27 сентября, на Крестовоздвижение, был и настоятель Никольского собора о.Анфал Суровцев. Красные изуверы подвергали батюшку жестоким пыткам, били плетьми. Вначале отрезали нос, потом уши, выкололи глаза и вырвали язык. Три дня продолжались жестокие мучения. 30 сентября 1918 года о.Анфала расстреляли на борту парохода около села Щугор, а тело сбросили в воду. Расстреливали его вместе с белогвардейским прапорщиком Красиковым. Белый офицер за мгновение до выстрела успел упасть в воды Печоры. Перехитрив палачей, он спасся и потом рассказал о мученическом пути о.Анфала.

Надо сказать, перед революцией многие из устьцилёмов стали ходить в православные храмы. Этому способствовала большая просветительная и миссионерская работа священников, их личные качества. Ведь добиться уважения у ревнителей старой веры было не так-то просто. Как минимум священник не должен был курить (а такое встречалось у нас в XVIII–XIX веках). До сих пор у некоторых староверов считается грехом распитие чая, из-за присутствующих в нём тонизирующих веществ, не говоря уже о винопитии и сквернословии. Хотя все церковные праздники в Усть-Цильме сопровождались играми, танцами и песнями, но никто при этом не пил. Даже свадьбы до революции игрались «всухую». Отец Анфал, по меркам староверов, вполне отвечал этим требованиям и пользовался у сельчан большим уважением. Он учил детей грамотности, преподавал закон Божий в церковно-приходской школе, куда ходили и дети староверов.

– В 30-х годах Никольский собор закрыли, – рассказывает Яков Николаевич. – Затем его использовали как промкомбинат, делали доски. Два или три раза он загорался. Его тушили, потом переделали под кинотеатр, который был там до последних дней. А разрушили помещение бывшего собора совсем недавно, года 4-5 назад. Вокруг храма были могилы священнослужителей с надгробными плитами. Я помню, как в детстве мы ещё бегали по этим плитам. Потом люди их растащили на свои нужды. Такое вот варварство. А могилы остались нетронутыми. Место это сейчас огорожено.

– А в единоверческом храме Николая Чудотворца после закрытия устроили комитет комсомола, – продолжает рассказывать Яков Николаевич. – Затем открыли в храме Дом пионеров, после чего его также распилили и растащили.

– А много ли верующих сейчас в Усть-Цильме? – спрашиваю Якова Николаевича.

– Единицы. За советскую власть люди растеряли веру в Бога, – вздыхает мой собеседник. – Всю веру коммунисты расстреляли, пачками уничтожали, как православных, так и старообрядцев – им это было без разницы.

Поиск храма

Я и сам смог убедиться, что верующих в многолюдном селе (5,5 тыс. населения) очень мало. Долго не мог найти православный храм. Спрашивал прохожих: никто не знает, где молятся православные, а где староверы, – ни молодёжь, ни старики. Сперва меня направили к молитвенному дому старообрядческой Поморской общины, затем – к единоверческому молитвенному дому Московского Патриархата. Оба они расположены на Советской улице, стоят в полукилометре друг от друга. Только православный храм ближе к центру – напротив Дворца культуры, построенного рядом с уничтоженным Никольским собором. А молитвенный дом староверов – в нижнем конце села.

Надо сказать, впечатление от увиденного не в пользу православных. Молитвенный дом староверов был оборудован в 1992 году, тогда же зарегистрировалась поморская община. Он двухэтажный, светлый, просторный, с колокольней и крестом наверху, внешне похож на храм. А у православных молитвенное помещение оборудовано в старом одноэтажном доме, больше похожем на сарай, который разваливается от ветхости и течёт. Православная община была образована пять лет назад. Окормлять его направили иеромонаха Усть-Вымского монастыря о.Стефана (Ульянова). Отец Стефан сумел объединить вокруг себя очень деятельных людей, в числе которых есть учителя из местной школы. На первых порах они с батюшкой привлекли на свою сторону много молодёжи. Но потом местные старушки стали обвинять молодёжь, что они предают свою веру. Поэтому сейчас на богослужения многие перестали ходить.

Кроме о.Стефана, в Усть-Цильме вторым священником служит о.Варфоломей (Потапов). Он переведён сюда в этом году на праздник Петра и Павла. Этим летом епископ Питирим приезжал в Усть-Цильму и освятил закладной крест под строительство будущего храма. Место это выделено православным на пустующем Лёвкином холме, где ныне находится карьер по добыче песка. Мы с о.Варфоломеем сходили туда. Лёвкин холм – самое высокое место в Усть-Цильме. Раньше на нём была установлена пожарная каланча. Сейчас каланчи нет, и высокий пустующий холм, с которого открывается прекрасный вид на все четыре стороны, словно специально ждёт, когда на нём появится дом Божий.

Пока православные пытаются найти средства для строительства церкви, староверы уже заканчивают возводить свой каменный храм. Этот весьма красивый храм из красного кирпича вырос на глазах устьцилёмов за одно лето. Когда я подошёл к строительной площадке, расположенной на самом берегу Печоры, строители-верхолазы работали на главном куполе. Такие быстрые темпы удивляют даже наставника поморской общины Алексея Носова. Он опасается: в любой момент могут начаться искушения. Ведь без них не обходится ни одно Божье дело, тем более такое великое, как строительство храма. Наверное, поэтому стройка, как и действующий молитвенный дом, окружена высоченным забором.

Многовековые гонения на староверов сильно повлияли на них – это очень скрытные люди. Посторонних на свои богослужения они не пускают. А многие даже и в молитвенный дом не ходят – предпочитают молиться в стенах своего дома. Правильно ли это? Сами староверы сетуют, что тех ревнителей веры, что были прежде, уже нет.

Радуга над селом

Между тем Усть-Цильма произвела на меня самое хорошее впечатление. Народ здесь все же приветливый, добродушный, простой. Каждый готов позвать к столу и угостить сёмгой. Причём никто на стол не ставил выпивки – не принято. Ни разу за четыре дня я не услышал здесь ни одного ругательства, не видел девушек с сигаретами во рту и пьяных на улице.

Но дух мира сего всё больше расшатывает устои и в Усть-Цильме. Это видно по празднику «Усть-Цилемская Горка». Прежде всё ограничивалось песнями, хороводами и сытной трапезой у костров на берегу Печоры – «Петровщиной». Теперь же после «Горки», накушавшись у костров не только усть-цилемской ухи, но и чего покрепче, поют совсем другие песни.

Многие из старожилов, с кем довелось поговорить, посетовали, что с «Горки» уходит особый дух благочестия. Отец Варфоломей считает это закономерным.

– Ведь раньше народные гулянья были связаны с церковными праздниками, – говорит батюшка. – Люди вначале шли в церковь, исповедовались, причащались, душа у них радовалась, и потом уже они устраивали праздник. И «Усть-Цилемская Горка» связана с двумя большими церковными праздниками – Иоанна Крестителя и Петра и Павла, которые раньше почитались, особенно на селе. Это последние праздники перед сенокосом, когда можно было расслабиться перед длительной страдой. А сейчас в храм перед «Горкой» никто не ходит. Столько народу со всех уголков России приехало, а на праздничную службу в этом году только питерцы зашли, коллектив «Домострой» и ещё несколько человек из Москвы. Вот они-то, действительно, хотят возродить старые традиции на духовной основе, как у нас раньше было. А сейчас на «Горке» люди красиво одеты, хороводы водят в старинных костюмах, но в душе-то у них этой красоты нет. Вот для меня сейчас чудо не то, что иконы мироточат, а то, что иногда люди обращаются к вере, начинают бороться со своими страстями и менять свою жизнь. Вот это настоящее чудо, это настоящая красота!

Все дни, когда я был в Усть-Цильме, над селом, покрывая его от одного конца до другого, стояла высокая радуга. «Богоизбранное место», – подумалось мне.

С самого основания села здесь был особый климат. Со всех сторон Усть-Цильму окружала тайга, поэтому ветра в Усть-Цильме не было. Такую погоду застал ещё Яков Николаевич Носов, которому сейчас 70 лет. Но в советское время лес вокруг села вырубили на восемь километров. И сейчас дома со всех сторон продуваются сильными ветрами.

На семи ветрах и семи холмах стоит Усть-Цильма на высоком берегу Печоры. В этом месте река делает свой последний поворот и, уже не петляя, несёт свои воды в Северный Ледовитый океан. Потомки пришлого российского люда – из Новгорода, с Мезени, Двины – в этих суровых северных условиях образовали самобытную общность устьцилёмов, переняв у соседних народов – коми и ненцев – все премудрости жизни на Крайнем Севере, но при этом сохранили самобытную культуру, которой уже нет ни в самом Новгороде, ни в каком-нибудь другом русском городе. Будет очень жаль, если из семи ветров сильней задует ветер с Запада – и развеет русский дух, оставив одну обрядовую сторону на показ туристам. Очень бы этого не хотелось.

Е.СУВОРОВ
Фото автора (снимок тумана над Печорой - с сайта komifor.narod.ru)

назад

вперед