ДОБРОСЛОВ
СОБОРНАЯ МОЛИТВА
Как готовиться к Пасхе, чтобы не стыдно было встретить? Вот уже много лет у нас в Максаковском приходе весь пост читается Псалтырь с поминанием живых и усопших. В этом году, когда собрали все записки, получилось три тысячи имён. И двадцать раз в день, по числу кафизм, мы их произносим, обращаясь к Богу. Заранее делаем объявление, спрашиваем, кто может взяться за этот труд. Нужно двадцать человек, чтобы за сутки совершить полный круг чтения Псалтыри, но обычно подбирается не больше пятнадцати. А труд большой, тяжкий, к концу поста так изнемогаешь, что еле-еле тянешь.
Весь клирос читает Псалтырь. И кто в скиту со мной живёт, и ещё несколько наших давних прихожан. Распоряжается всем регент Галина, договаривается с людьми, составляет списки поминаемых имён, ищет замену тем, кто заболел, распределяет, кому что читать. Благодаря ей каждый из нас знает, что делать. Скажем, вчера я читал первую и вторую кафизмы, сегодня – третью и четвёртую. В монастырях читается Неусыпаемая Псалтырь круглые сутки, у нас не совсем так, а кто когда может. А мы с монахиней Марией – моей помощницей – скооперировались. Она за меня Псалтырь читает, я за неё – имена. Справляемся.
Спасибо нашему труднику Саше, он тянет больше всех – четыре кафизмы, то есть двенадцать тысяч имён каждый день поминает, так что и спит в храме, но душе – большая польза. С каждым годом всё лучше понимаешь Псалтырь. Поначалу я бегло читать не мог, нужно было очень многое осмыслить, понять, так что кафизма на час и больше затягивалась. А сейчас почти наизусть всё помню. Но всё равно, когда выходишь на новый круг чтения, что-то новое, радостное открывается.
В начале записок с именами было немного, сейчас еле поспеваешь. Но и приятного много, ведь о ком молимся? Это ведь всё дети, внуки, родители наши. Уже не помню, кто первым предложил это, но подумали и решили поддержать. Если кто сам не читает, знает: не один настоятель поклоны за него и его родных кладёт – а вот Ольга, например, или Александр. И появляется новое отношение друг к другу. Я уже и порядок имён помню, и кто какую записку подал, каждый близок. Мало что так сплачивает нашу общину.
Это ещё и с какой стороны важно? Пост – время искушений, когда много ссор происходит. Вокруг меня пять раздоров одновременно в этот пост разгорелось. Но, что удивительно, Господь всё так повернул, что ссоры не просто утихли, а многому научили, заставили по-иному увидеть друг друга. А начиналось всё очень плохо: «Меня прогоняют, меня не любят!» Самые близкие люди пережили сомнение друг в друге. Те, что помладше в духовном отношении, менее опытны, ополчились на старших. Излишне привязались к ним, обольщались, видели в старших одно совершенство. А потом обнаруживали слабости – совершенство оказывалось не таким совершенным, как представлялось. И полились упрёки, начали вспыхивать обиды, а сомнения раздирать душу. Всё это сопровождалось, как часто бывает во время подобных конфликтов, взаимными упрёками: «Ты у меня энергию забираешь», и что-то там ещё в этом духе. Если бы люди понимали, как похожи все эти нестроения, по-другому бы себя вели. Диавол очень хочет разрушить единство между нами, христианами, лишить покоя, никогда нельзя забывать об этом.
Поначалу никакие уговоры на враждующих не действуют. Начинаешь за них особо молиться, об умножении любви, примирении. И поразительна сила молитвы. Люди начинают выкарабкиваться из разногласий, поначалу не всегда удачно, начинаются поиски виноватого на стороне: «Вот кто нас поссорил...» Болезнь продолжается, диавол всё ещё надеется урвать своё. Но в какой-то момент люди, если они соединены в Боге молитвой, прозревают, всё заканчивается миром. Но мир этот другого уровня, крепче прежнего, приходит понимание, что нужно быть осторожней в словах, заботливее, себя во всём винить, а не других.
Особенно трогательно у нас вышло с Сашей, который ревностней других в чтении кафизм. Сначала он поссорился с матушкой Марией, потом меня втянули в эту междоусобицу, а в какой-то момент Саша воскликнул: «Всё! Ни с матушкой, ни с батюшкой больше не разговариваю». Я, конечно, в ответ тоже рассердился. А в воскресенье заканчиваю исповедовать, а Саша поднимается на солею. Думаю с надеждой: «Тоже на исповедь», но того, что дальше случилось, не ожидал. Александр у всего прихода попросил прощения за то, что «обижал своих святых родителей, которые мне дороже всего». Это он нас с монахиней Марией так назвал – родителями. И была большая радость. Вот что значит молитва друг за друга. Она рождает любовь и даёт силы всё превозмочь.
Так мы и готовимся к Пасхе. А в Страстную седмицу радость уходит, её место занимают скорби. До праздника, бывает, остаётся всего час, люди приносят куличи – освящать, а мне так горько, так тяжело. Но стоит начаться службе, и радость просто переполняет тебя, каким-то водопадом сходит на душу. По окончании службы разговляемся. Места за столом поначалу хватает не всем, многие стоят с блюдечками вокруг, но все заботятся друг о друге, так что никто обиженным не остаётся. Здесь присутствуют все, кто читал Псалтырь постом, – полтора месяца они сеяли, чтобы пожать в праздник урожай любви. Постепенно народ начинает расходиться, остаются в основном те, кто ждёт автобуса – наши прихожане из Сыктывкара и Эжвы. Нам хорошо, и даже дети всё ещё бодры. Это уже потом, по дороге домой, они крепко заснут, так что трудно добудиться. Но пока им не до сна, они ждут восхода, выбегают из церкви, чтобы проведать – не выглянуло ли солнышко. Случая, чтобы оно нам не показалось на Пасху, не помню. Один раз всё шло к этому, люди говорили: «Никаких шансов». Погода была очень тяжёлая. Но к утру поднялся ветер, который не то чтобы прогнал тучи, но свернул их, будто ковёр. Два часа это продолжалось, а потом тучи снова развернулись. Так каждый раз на Пасху сидим, разговляемся, беседуем. Вдруг вбегает кто-то из детей, кричит: «Солнце!» – и мы все выходим на паперть, глядим, радуемся. Христос воскресе! Весь мир Божий ликует, откликается.
| назад |
| вперед |  |
