– Владыка, вы стали участником Собора, где впервые приняли участие архиереи Русской Церкви За Границей, было подтверждено наше единство с православными Украины, принято решение о церковном суде – произошло много важного. Не могли бы вы поделиться своими впечатлениями об этом событии?

– Собор ежедневно начинался с Божественной литургии. В первый же день Святейший Патриарх зачитал доклад, где прозвучал призыв к церковному единству. Затем был доклад митрополита Ювеналия, председателя комиссии по канонизации. Было предложено прославить всей Церковью таких местнопочитаемых подвижников, как святитель Антоний Воронежский, архиепископ Иоанн Шанхайский, преподобные Иулиания и Евфросиния Московские.

– Против канонизации владыки Иоанна Шанхайского не было возражений? Насколько мне известно, прославление его Зарубежной Церковью в своё время вызвало неоднозначные оценки в России.

– Нет, проголосовали единогласно. Это было прекрасно и очень порадовало архиереев Русской Церкви За Границей, подтвердив её благодатность в прошлом и настоящем. Я был за воссоединение много лет, задолго до того, как начались переговоры. С 1999 года переписывался с членами этой Церкви. В Духе мы всегда были едины. А к святителю Иоанну у меня особое отношение, его очень почитала моя покойная мама, у неё висела его фотография. Будь она жива, мы вместе порадовались бы тому, что перед иконами святого архипастыря можно теперь служить молебны.

– Возможно ли у нас в епархии строительство храма в память святителя?

– Возможно и желательно.

– Что ещё порадовало?

– Другим замечательным событием во время Собора стала передача Русской Церкви частицы ризы Пресвятой Богородицы. Когда Патриарх принял из рук Президента Дмитрия Медведева ковчег со святыней и осенил им нас, я пережил просто непередаваемое чувство. Много было знаменательного на Соборе, это был настоящий праздник. Принято немало важных решений. Мы одобрили Основы учения о достоинстве, свободе и правах человека, подготовленных митрополитом Кириллом и его сотрудниками, согласились с поправками в Устав Церкви.

Одна из них, впрочем, вызвала у меня лично сомнения, речь идёт о 33-м пункте. Отныне установлено, что не греховно православному зайти в храм иной конфессии, помолиться перед мощами того или иного святого. Разумеется, речь идёт о православных святых, но, знаете, вот лодочка парусная плывёт, и у неё есть возможность лавировать, менять направление. Так и нам нужно иметь какую-то свободу выбирать из нескольких вариантов, при этом от некоторых из них – отказаться. Одному человеку не повредит, если он зайдёт помолиться перед мощами, не обратив особого внимания, где они пребывают, а другому это душевредно, он перестанет различать границы Церкви. Прежде духовник мог его не благословить на это, а сейчас такое решение может быть воспринято как антисоборное. И придётся пастырю выбирать между велением совести, заботой о чаде и послушанием. Нужно избегать таких ситуаций, не всё нужно прописывать, регламентировать. У нас в православии принято больше полагаться на веление сердца, духовный опыт.

– Очевидно, это стало ответом на обвинения Патриарха со стороны владыки Диомида. Речь идёт о молебне в соборе Парижской Богоматери перед венцом Спасителя, где присутствовал Святейший. Епископ Диомид как-то слишком болезненно отреагировал.

– Да, владыка Диомид в этом вопросе был глубоко неправ. Никакой совместной молитвы Патриарха с католиками в Париже не было, это серьёзная неточность, за которой последовали оскорбления Патриарха, призыв покаяться в иудином грехе. Такое недопустимо, вызвало непонимание, неприятие с моей стороны, как и нападки на светские власти, ничем не обоснованные, поношения других иерархов. Всему этому нужно было дать оценку, усовестить собрата, соборно, с любовью призвать к покаянию. Но, к большой моей печали, Собор предпочёл проявить ответный радикализм.

– Если не ошибаюсь, вы были единственным, кто проголосовал против лишения сана епископа Диомида?

– Не совсем так, не совсем. Митрополит Нью-Йоркский Гавриил тоже голосовал против, но его голос почему-то забыли посчитать, и я оказался в одиночестве. Ещё было шестеро воздержавшихся – все архиереи РПЦЗ воздержались. Это тоже позиция.

– Чем был вызван ваш поступок?

– Милосердием и пониманием, что мы вступаем на очень зыбкую почву. Я ведь не просто проголосовал, но и обосновал свою позицию, выступив с предварительным словом. Епископ Диомид – известный борец с экуменизмом, поэтому прещения в его адрес приняли двусмысленный характер. Трудно объяснить людям, что он был наказан не за свои убеждения. Поэтому я предложил: прежде чем что-то решать с владыкой, Русская Церковь должна выйти из Всемирного Совета Церквей (ВСЦ).

– Вы не первый раз поднимаете эту тему?

– Да, на Соборе 2000 года мы, слава Богу, согласились с тем, что совместные молитвы с еретиками невозможны. Однако членство в ВСЦ решено было сохранить. Я и тогда был единственным, кто выступил против этого. Сейчас, к счастью, стало полегче. О необходимости выйти из Совета Церквей говорил на Соборе предстоятель Русской Церкви За Границей митрополит Илларион. Понимаете, даже католики, несмотря на свой еретический наклон, не состоят в ВСЦ, являются лишь наблюдателями на его заседаниях. В чём пагубность пребывания в Совете? Православные там связаны уставом, условиями вхождения в эту организацию, запрещающими той или иной деноминации, конфессии претендовать на истину. То есть мы в принципе не имеем там права благовествовать, сказать правду о том, что есть лишь одна истинная Церковь. Более того, не можем возразить человеку, который объявит, что Христос не Бог, а всего лишь выдающаяся личность. В ответ мы должны соблюдать толерантность. Святая мученица Варвара не соблюдала, никто из святых не соблюдал, а мы соблюдаем, делаем вид, что истинам нет числа, а наша, ну, не хуже других, и только.

– Какие решения можно было бы принять относительно глобализации?

– Думаю, мы должны чётко, ясно прописать в решениях Собора своё отношение к глобализации, ИНН, каким-то другим вопросам этого ряда. Вот у православного телеканала «Союз» номер счёта начинается с цифр 666. Даже если не считать это клеймом антихриста, зачем вводить в смущение великое множество людей. Не всякий православный захочет перечислять деньги на такой счёт. Мы должны иметь право отказываться от подобного, должны настаивать, чтобы государство это право уважало. У меня друг живёт на Кубани – Виктор Проценко, которому дали телефонный номер, начинающийся с трёх шестёрок. Несколько лет он обивает инстанции с просьбой сменить его, в ответ – насмешки. Это может показаться несущественным, да, конечно, это не печать антихриста, но жить с имитацией печати, случайным совпадением тоже неприятно. И вот вопрос – действительно ли эти совпадения случайны? У меня постепенно складывается убеждение, что нас специально задирают, не упускают случая подпустить шпильку, именно священнику попытаться навязать автомобильный номер с шестёрками и так далее. Собор должен обратиться к власти с просьбой оградить нас от подобных издёвок.

– Как отнеслись к вашей позиции по епископу Диомиду другие архиереи?

– Подходили после заседания, жали руку, правда, в основном викарные епископы, которые не имеют права голоса. Вообще произошло нечто не вполне мне понятное. Ещё накануне голосования часть архиереев готова была выступить за милосердие по отношению к собрату. Митрополит Онуфрий, например, собирался голосовать против лишения епископа Диомида сана. Но буквально за сутки всё изменилось. Подробности мне неизвестны, эта тема обсуждалась на богословской секции, которую вёл митрополит Минский Филарет, и там что-то произошло. Я не присутствовал, так как участвовал в работе другой секции, посвящённой образованию. Говорят, что было бурно и всё было сведено к дисциплинарному моменту. Владыка Диомид, действительно, допустил нарушение, когда обратился со своими посланиями ко всероссийской пастве, это прерогатива Патриарха, и, конечно, он поступил очень некрасиво, оскорбив Святейшего.

Нужно, однако, понимать, что история Церкви знала подобные случаи. Например, Патриарх Александрийский Кирилл оскорбил Патриарха Константинопольского Иоанна Златоустого, и священники, и епископы, и миряне друг о друге нехорошо высказывались. Так нельзя поступать, но сана никто никогда за это не лишал. По-другому нужно наказывать, по-братски, только раскол, ересь могут дать основания для извержения епископа. Сейчас, когда бывший владыка Диомид предал Патриарха и ещё двоих архиереев «анафеме», он действительно стал раскольником. Кому-то кажется, что тем самым он только подтвердил правильность решения Собора. Может быть, но я считаю, что мы должны стоять на почве традиций Церкви. Наказание не может предшествовать преступлению, провоцировать его.

Это моё мнение, не настаиваю, что оно истинно, и, конечно, если Собор решил извергнуть, я должен был принять это и принял. Но иначе поступить, иначе проголосовать просто не мог. Не человеков боюсь, а утраты благодати, боюсь согрешить против совести. Очень радостный был Собор, и в последний день такое… Это меня опечалило, ведь мы потеряли собрата-архиерея. Печальный день, и что огорчило – я не заметил особой скорби по этому поводу. А ведь так был рад, когда владыка Кирилл пытался в своё время угасить пожар, вызванный первым посланием епископа Диомида, дипломатично комментировал происходящее. А потом страсти начали накаляться. Жаль, очень жаль, что всё так вышло. Теперь уже ничего не изменить.

– Что вы думаете об акции движения «Наши», организованной против Диомида перед Храмом Христа Спасителя, где проходили заседания Собора?

– Это впервые такое, раньше не встречал и, надеюсь, не встречу. Всё было искусственно организовано людьми, не понимающими, что такое Церковь. Ни Святейшему, ни остальным архиереям ничего не угрожало, поэтому непонятно, кого эти люди пришли защищать. Демонстрация с требованием наказать какого-то человека, даже если это преступник, морально сомнительна. А здесь речь шла о дисциплинарном нарушении, внутрицерковном вопросе, какое дело до этого «Нашим», я не понимаю.

– Было принято решение о создании Церковного суда, но, если бы он существовал на момент начала Собора, судьба епископа Диомида могла сложиться иначе?

– Да, создан Церковный суд, чему я очень рад. Его будут возглавлять митрополиты Исидор, Онуфрий и ещё кто-то, сейчас не вспомню. Отвечая на ваш вопрос, могу сказать, что, наверное, суд мог бы что-то изменить. Он дал бы возможность серьёзно во всём разобраться, провести предварительную работу, чтобы не в атмосфере спешки, не на волне эмоций, мнений всё решалось. А так в последний день настроения были чемоданные, какие-то серьёзные решения нельзя принимать в такой обстановке. Происходили непонятные накладки. Так, сначала нам сказали, что владыка Диомид отсутствует по уважительной причине, а на следующий день объявили, что по неуважительной. Нужна инстанция, способная дать этому грамотную оценку. Тем более что справка от врача у епископа Диомида была. Нас всех теперь обязали предоставлять такие справки в случае отсутствия – прежде довольно было телефонного звонка. Но надо, так надо.

– Обсуждался ли вопрос созыва Поместного Собора?

– В кулуарах. Существуют какие-то страхи на этот счёт, как мне думается, напрасные. Безусловно, извержение из сана епископа Диомида на Поместном Соборе могло не состояться, вопрос о выходе из ВСЦ мог принять иной оборот. Но может и хорошо, что другой? Что касается остального, голосовали бы примерно так же. Нет, я не боюсь Поместного Собора. Не сказать, что считаю обязательным присутствие на соборах мирян и священников. В уставах других Православных Церквей нет подобного. Но у нас-то есть. А раз есть, нужно исполнять.

– По какому принципу должны избираться миряне и священники на Собор?

– Я думаю, для вас не будет новостью, если я скажу, что принцип прост – поедут люди, разделяющие мнение всей епархии, моё мнение по большинству вопросов.

– После Собора вы направились в Киев на торжества, посвящённые 1020-летию Крещения Руси. Насколько прочно сейчас украинское православие?

– В докладе Патриарха были названы цифры, что сейчас в России действует 14 тысяч храмов, ещё более 10 тысяч на Украине. В этом отношении мы, конечно, всё ещё отстаём, ведь Украина значительно меньше нашей страны по размеру. И если бы там несколько тысяч приходов не ушли в раскол, то Украинская Церковь превзошла бы нас по числу своих чад.

– Какие настроения царят сейчас в Украинской Церкви, насколько тяготеет она к единству?

– Там весь епископат един в вопросе о том, остаться ли ему в Московской Патриархии или создавать сомнительное образование вместе с раскольниками. Люди помнят слова Лаврентия Черниговского: «Как нельзя разделить Святую Троицу Отца и Сына и Святого Духа – это Един Господь Бог, так нельзя разделить Россию, Украину и Белоруссию». Даже если есть те, кто хотел бы пойти на поводу у власти, то и они понимают, что на Украине живёт 15 миллионов русских людей. Иллюзий, что они захотят отделиться от своей Матери – Русской Церкви – в пользу национальной, украинской, никто не питает. Большинство православных украинцев тоже против отделения.

– Вы виделись с Патриархом Константинопольским?

– Да, сослужили перед памятником св. равноапостольному князю Владимиру. Патриарх Варфоломей возглавлял богослужение, на котором присутствовал и Святейший Алексий. Провокация Ющенко не удалась – на площади, во время торжественной встречи со Вселенским Патриархом, украинский президент попросил поддержать стремление Украины создать свою, отдельную, единую с раскольниками Церковь. Последовал культурный ответ, что единство – это прекрасно, когда речь идёт о единении всей Церкви. Патриарх дал понять, что не благословляет раздора украинских и русских православных.

– Как относятся к действиям Ющенко православные украинцы?

– Остаётся убеждение, основанное на канонах, что власть не должна вмешиваться во внутренние дела Церкви.

– Насколько глубок раскол на Украине?

– Трудно сказать. Нужно понимать специфику этой страны. Там всё духовенство состоит в родственных отношениях и независимо от юрисдикции ходит друг к другу в гости. То же и миряне, многие из которых числятся раскольниками, но сегодня они стоят на службе у филаретовцев, завтра – в нашем храме. Есть ли там стойкие раскольники, трудно сказать.

– Не может ли привести это неформальное единство к ложному воссоединению?

– Нет, украинцы очень верующий народ, и, я думаю, именно глубина веры поможет им преодолеть разделение. Есть воля народа, который против нарушения канонов, против планов власти, перевода богослужения на украинский.

– В кулуарах Собора и во время поездки в Киев что наиболее охотно обсуждали архиереи?

– У нас всё больше церквей, монастырей, учебных заведений, внешне всё выглядит прекрасно, но качество не должно отставать от количества. Мы беседовали, делились мыслями на этот счёт, говорили о том, что в городах хотя бы один храм должен быть открыт весь день. Обменивались мнениями, как вести себя, когда священнослужители нарушают Устав, совершают аморальные поступки. Ну и, конечно, нас занимали хозяйственные вопросы. Например, как добиться отмены налога на загрязнение окружающей среды. Ведь храмы не заводы, но у нас с печорских матушек берут такой налог, потому что они тарелки моют соответствующими средствами. Их вся страна так моет, но монастырь считается организацией, и с него берут за это налог. Другой вопрос: как вернуть Церкви те храмы, которые до сих пор не переданы епархиям, – речь идёт о памятниках культуры. Обсуждали случившееся с владыкой Диомидом, высказывая надежды, что он покается и все неприятности останутся позади. Много было счастливого в моей поездке и много грустного, как всегда это происходит в жизни, но хорошего больше, ощущение праздника осталось.